Когда он меня, чумазую и голодную, внес в своей закрытый по случаю раннего утра бар, я была очарована всем! И тяжелыми темными балками, и связками чеснока и перца по углам. И чистым плиточным полом, щедро засыпанным опилками по старой традиции.

Старик умыл меня за стойкой, насыпал в блюдце сушек, орешков, крекеров и прочих закусок, потом усадил в кресло у камина, завернув в плед, и задумался. Я весело хрустела едой, запивала ее молоком и была безмятежно счастлива. Мне еще никогда не было так тепло, сытно и спокойно.

Щенки волков от рождения обладают горячей кровью, а самые сильные и перекидываются уже лет с двух-трех, так что с точки зрения стаи малышню просто невыгодно кутать и одевать. Но я-то была полукровкой и девочкой! Самки в принципе проще переносят холод и голод, но полукровки в детстве практически люди. В семье отца ко мне относились как к очередному мальчишке. Я, конечно, была привычной, закаленной и не жаловалась, но отчаянно скучала по безопасности и теплу. И бывший наемник Сэл дал мне все это.

Не счесть часов, проведенных в его баре! Сначала я просто играла в углу у камина. Потом научилась протирать столы и стаканы, нарезать мясо, разносить кружки с пивом и делать уроки за стойкой в редкие часы тишины.

Когда мне исполнилось шестнадцать, Сэл закатил вечеринку, ведь, по мнению волков, я из сеголетка стала девушкой. В мой бокал с имбирным элем кто-то плеснул самогон, и в разгар вечеринки я выскочила на сцену и лихо спела неприличную песенку. Утром, пока я стонала, прикладывая к голове мокрое полотенце, старый Сэл посоветовал мне учиться петь.

– Голос у тебя красивый, Леда, с таким не пропадешь.

И я его послушала. Поступила в вокальный класс и утром перед занятиями распевалась в баре, отмывая столы и расставляя бокалы. Отец с мачехой не мешали, знали, что Сэл никогда не тронет сеголетку и другим не позволит.

Думаю, если бы Сэл был жив, он бы в итоге женился на мне, чтобы защитить от женихов, подсунутых мачехой, но, увы, старик умер, когда мне было двадцать с половиной, и его бар достался какому-то дальнему родственнику.

Сэл успел оставить для меня письмо. В нем он хвалил меня, уверял, что я достойна большего, и… дал адрес клуба “Огненный дракон”.

В клуб я сбежала ровно в день совершеннолетия. Проснулась на рассвете, схватила собранную с вечера сумку с мелочами и документами, спустилась вниз. На вопрос мачехи:

– Ты куда, Леда? – легко ответила:

– К Сэлу!

Та поморщилась. Да, я ходила к старому другу – на кладбище. И действительно пошла туда. Старик не просто оставил мне письмо – он вложил в него чек на приличную сумму и немного наличных. А еще посоветовал спрятать все это в его фамильном склепе, где заранее сделал тайник. Волки смеялись над ним, когда он за год до смерти начал ремонт небольшой искусственной пещеры на клановом кладбище. А старик был на редкость проницательным и предусмотрительным.

Я ведь знала, что на праздничный обед придут кандидаты в женихи, и отец устроит что-то типа аукциона. Отдаст меня тому, кто предложит больший выкуп.

Да, в клане я не имела большой ценности, но среди людей… Полукровки славятся отменным здоровьем, выносливостью и силой. А еще нам несвойственны слабости волков. Мы можем жить без стаи, не сходим с ума в лунные ночи, не рвем соперников зубами. И дети рождаются крепкими. Часто – двойни или тройни. В общем, взять невесту из полукровок клана людям, связанным со стаей, выгодно, как ни крути. Только я не желала быть ни товаром, ни инкубатором.

Мачеха спокойно отпустила меня на кладбище, потому что знала – бежать мне некуда. Да и не отпустят.

Машины у меня нет, единственный автобус виден из окна нашего дома. Да и знают все оборотни единственную полукровку в поселке. Быстро сдадут отцу.

Сэл все это знал. Поэтому я, улыбаясь, пришла к его склепу, вытащила из кладки нужный камень, достала ключ и вошла внутрь. Вдоль стен располагались полки со свинцовыми гробами. На каждой полке крепилась табличка. Я подошла к ближайшей, провела пальцем по свежевырезанным буквам.

– Пока, Сэл! Ты был прав. Меня хотят продать. Но я еще в силах выбрать покупателя!

Простившись со старым другом, я прошла в глубину склепа. Там, за декоративной решеткой, украшенной искусственными цветами, прежде стояли урны с прахом, а на решетку вешали таблички. Но, делая ремонт, седой волк передвинул решетку и полки с урнами вперед, пряча за ними немного свободного пространства. Туда я и протиснулась, отогнув край решетки.

Здесь стоял мотоцикл. На нем висела куртка, на полу стояли ботинки в плотном пакете – от насекомых. Штаны, плотная водолазка, смена белья, фляга. Бак был полон, шлем и краги лежали тут же. В небольшом кофре – пачка долгоиграющих снэков, конверт с деньгами, копии моих документов – на всякий случай, и чек от Сэла.