– Предупреждение! Предупреждение сорок восьмому!

Гриббл остановился и тут же двинулся вперед, набирая скорость. Он шагал и смотрел на свои ноги. Скоро Идущие поравнялись с поджидавшим их автофургоном, который медленно пополз с ними рядом.

Примерно без четверти пять Гаррати пообедал: тюбик паштета из тунца, несколько крекеров с сырным порошком и много воды. Он буквально заставил себя ограничиться этим. Флягу можно получить в любой момент, а вот новых порций концентратов не будет до девяти утра… а он, возможно, захочет перекусить ночью. Черт возьми, возможно, ему понадобится перекусить ночью.

– Может, для нас сейчас решается вопрос жизни и смерти, – заметил Бейкер, – только аппетит от этого явно не убывает.

– Но мы не можем себе позволить идти у него на поводу, – возразил Гаррати. – Мне не улыбается упасть в обморок где-нибудь часа в два ночи.

Вот уж воистину неприятная перспектива. Наверное, ты ничего не узнаешь и не почувствуешь. Просто проснешься посреди вечности.

– Поневоле задумаешься, правда? – мягко сказал Бейкер.

Гаррати посмотрел на него. Доброе, юное, красивое лицо, освещенное заходящим солнцем.

– Ага. Пропасть вопросов, над которыми я задумываюсь.

– Например?

– Вот он хотя бы. – Гаррати кивком указал на Стеббинса, который двигался все тем же шагом, каким шел с самого начала Прогулки. Брюки у него уже почти высохли. Лицо казалось сумрачным. Он все еще берег половинку последнего сандвича.

– А что такое?

– Мне непонятно, зачем он здесь, почему он ничего не говорит. И еще – выживет он или умрет.

– Гаррати, все мы умрем.

– Будем надеяться, не сегодня.

Гаррати говорил по-прежнему тихо, но его вдруг пробрала дрожь. Он не знал, заметил ли это Бейкер. У него заныл мочевой пузырь. Он повернулся спиной вперед и на ходу расстегнул ширинку.

– А что ты думаешь про Приз? – спросил Бейкер.

– Не вижу смысла о нем думать, – ответил Гаррати и выпустил струю. Закончив, он застегнул ширинку и снова пошел вперед лицом. Он испытывал легкую радость от того, что сумел сделать свое дело и не заработать предупреждение.

– А я вот думаю о нем, – мечтательно проговорил Бейкер. – Даже не столько про Приз, сколько про деньги. Про всю сумму.

– Богатому не попасть в Царство Небесное, – отозвался Гаррати и взглянул на свои ноги – единственное, что пока не позволяло ему доподлинно узнать, где же находится Царство Небесное.

– Аллилуйя, – сказал Олсон. – После встречи нас ждет отдых.

– А ты как, верующий? – спросил Бейкер у Гаррати.

– Нет, не то чтобы. Но я на деньгах не зацикливаюсь.

– Тогда, наверное, ты вырос на картофельном супе и каше, – сказал Бейкер. – А свиное ребрышко – только когда твой отец мог себе позволить.

– Да, пожалуй, это сыграло свою роль, – согласился Гаррати и помолчал, обдумывая, стоит ли продолжать. – Но это далеко не самое важное.

Он понял, что Бейкер смотрит на него непонимающе и с легким упреком.

– Ты хотел сказать, что деньги с собой не возьмешь, – пояснил Макврайс.

Гаррати взглянул на него. На губах Макврайса играла уже знакомая ему раздражающая кривая улыбка.

– Пожалуй, да, – ответил Гаррати. – Мы ничего не приносим в этот мир и ничего не можем из него унести.

– Верно, но тебе не кажется, что в промежутке между приходом и уходом нам лучше было бы пожить в комфорте? – спросил Макврайс.

– Да к черту комфорт, – сказал Гаррати. – Если те козлы, что едут на этой вот игрушке, пристрелят тебя, то ни один врач в мире не оживит тебя, даже если запихнет тебе внутрь кучу двадцаток и пятидесяток.

– Я не умер, – просто сказал Бейкер.

– Да, но ты можешь умереть. – Вдруг его мысль показалась ему столь важной, что он поспешил высказать ее вслух: – Но предположим, ты выиграл. Ты просидишь дома шесть недель, рассчитывая, что бы делать с деньгами, – я про Приз не говорю, только про деньги. И вот ты выходишь за покупками и попадаешь под такси. Что тогда?

Харкнесс приблизился к ним. Теперь он шел рядом с Олсоном.

– Со мной-то такого не будет, – заявил он. – Если я выиграю, то куплю себе целый караван «чеккеров». Если я здесь выиграю, я вообще, наверное, больше пешком ходить не буду.

– Ты не понял, – сказал Гаррати. Еще никогда в жизни он не был так рассержен. – Ешь ты картофельный суп или филе из телятины, живешь в лачуге или в особняке, когда ты умрешь, все кончится и тебя положат в холодильную камеру в морге, как Зака или Эвинга, вот и все. Я хочу только сказать, что лучше получать время от времени, понемногу. Когда человек получает понемногу, он гораздо счастливее.