– Ты! – Жилистый палец ткнул в грудь Изольды. – Идем со мной! Быстро!

Девушка замычала, отчаянно замотала головой. Пальцы в отчаянье цеплялись за обивку дивана.

Нет, не так скоро! И почему сразу в преисподнюю, почему хотя не в райские кущи?

– Ты немая?

Господарь достал из кармана носовой платок и вытер лицо. Оно оказалось самым обыкновенным, без уродливых отметин и следов оспин, которыми обычно щедро украшали его изображения.

– Понабирают тут всяких!

Он в сердцах взмахнул рукой. Под темной тканью мелькнул белый манжет рубашки. Изольда нахмурилась. Вряд ли Господарь стал бы носить под балахоном рубашку. Приглядевшись, она со стыдом поняла, что никакой это не балахон, а преподавательская мантия, пострадавшая в неравной схватке с огнем. Да и Господарь вовсе не Господарь, а человек из плоти и крови.

– Простите, вы напугали меня, герр!

Изольда с виноватой улыбкой склонила голову. Приседать не стала – вряд ли к ней пожаловал Лорд-ректор.

– И за кого же вы меня приняли, милочка? – ворчливо поинтересовался гость. – За призрака?

Девушка благоразумно промолчала: ответ бы ему не понравился.

– Итак, за мной!

Мужчина повернулся к ней спиной, шагнул к выходу. Он и мысли не допускал, что она ослушается. Однако Изольда не тронулась с места.

– Простите, герр, а вы кто?

Гость резко остановился, медленно повернулся к ней.

– Как, – в его глазах плескалось неподдельное удивление, – вы не знаете, кто я?

– Боюсь, что нет.

– Но вы-то хотя бы лаборантка?

– Со вчерашнего дня, если только герр Клаве не порвал мой контракт.

– Герр Клаве – сластолюбивый идиот!

Изольда сдержанно улыбнулась. Похоже, декан не пользовался любовью подчиненных – за неполную неделю в академии она не слышала о нем доброго слова.

– А вы – жуткая лентяйка, милочка! – продолжил распинать ее неизвестный. – И ничем его не лучше. Чем вы помыли колбу после серной кислоты?

– Водой, – упавшим голосом ответила девушка.

Внутренности скрутило, в животе заворочался невидимый ледяной комок.

Та колба действительно плохо пахла, но Изольда и подумать не могла… А если бы она мыла ее руками, пусть и в перчатках?.. Геральт перво-наперво велел делать все исключительно в защитных перчатках. Изольда налила в колбу воды, поболтала и вылила в раковину – воистину, лентяйка! Но она порядком устала, хотела скорее закончить.

– Водой! – передразнил ее мужчина. – Вы испортили мне реакцию, милочка. А еще – мою мантию. Спасибо, обошлось без ожогов. Впредь запомните: кислоту нейтрализуют только щелочью.

– Простите, герр, впредь я буду осторожна.

Наверняка и стоимость мантии придется возместить. Одни расходы, а ведь она пока не заработала ни одного су.

– Где герр Верстан вас вообще выкопал? – Гость обошел вокруг нее, осмотрел, брезгливо оттопырив нижнюю губу. – Вы продавали пирожки на набережной? И уж точно не слышали слова «химия», не говоря уже об «алхимии». Нет, милочка, извинениями вы не отделаетесь, вам придется убрать последствия своей лени. Так что вперед!

Изольда вздохнула и покорно последовала за неизвестным. Впрочем, немного остыв, он представился. Пострадавшим оказался тот самый профессор Хаббард. Он относился к тому типу людей, которых называли желчными. Астенически сложенный, порывистый, Хаббард вечно пребывал в движении, неважно чего: рук, ног или мыслей, а еще не ведал спокойствия, благости. Постоянно недовольный, он нашел бы пятна даже на солнце.

– Вот, полюбуйтесь!

Хаббард пинком ноги отворил дверь лаборатории и втолкнул туда обескураженную Изольду.

– Нет, вы смотрите, милочка, не отворачивайтесь! – шипел он ей в ухо, поворачивая, словно куклу, то направо, то налево. – Как прикажете завтра занятия проводить?

Лаборатория напоминала поле боя. Преподавательский стол опрокинут, грифельная доска слетела со стены. Повсюду осколки стекла, непонятные буро-зеленые пятна. Но самое страшное – треснул анатор, алхимическая печь.

– И это все из-за воды? – не в силах поверить, уточнила Изольда.

Хаббард лишь презрительно хмыкнул.

– Но как мне?.. – Она растерянно посмотрела на него. – Пол я вымою, осколки уберу, но печь…

– А это ваша забота, вы же лаборантка.

Хаббард отмахнулся от нее как от назойливой мухи. Изольда думала, он уйдет, но профессор устроился в дальней, ученической части лаборатории. Демонстративно сложил руки на груди и наблюдал за каждым ее вздохом.

Изольда сделала шаг, другой. Руки подрагивали от напряжения. На глаза навернулись слезы бессилия и обиды. Только все наладилось, и вот опять… За что так с ней Святые небеса?!

– Пошевеливайтесь, а то к утру не управитесь! – ворчал Хаббард.

И Изольда взялась за дело. Собрала и выбросила осколки. Подоткнув юбки, стараясь не замечать стоявшего рядом профессора, оттерла пятна, затем еще раз, чистой водой вымыла пол. Щеки горели, уши пылали: в высшем обществе считалось неприличным вилять перед мужчиной тем, что ниже спины, обнажать чулки. Но Хаббарда ее прелести не интересовали. Он педантично тыкал пальцем то туда, то сюда, свысока раздавал указания.

– Дохлая муха! – оценил Хаббард степень ее усердия.