– О, живой! – обрадовался ближайший ко мне парень, с широким, как блин, лицом и растрепанными рыжими волосами. – Саня, ты как?!

– Нормально… – сделав усилие, ответил я. Сразу же ужаснулся тому факту, что вообще не узнал собственного голоса. Он и близко не был похож на мой настоящий голос, к которому я привык за многие годы.

Очень резкий контраст, который понять с ходу просто невозможно.

– Давай, поднимайся! Ничего не сломал? – теперь я увидел второго. Этот был коротко стриженный. – Болит что-нибудь?

– Голова гудит, кружится. Мутит.

– Пацаны, давайте поможем!

Меня посадили на полку. И я окончательно убедился, что нахожусь в движущемся поезде. А точнее, в плацкарте.

Вагон мерно покачивался из стороны в сторону. И это окончательно сбило меня с толку: как я оказался в поезде?

Ладно бы только это, но следом за звуками неожиданно включилось и обоняние – запахи навалились целым букетом. Отчетливо различался запах беляшей с мясом и луком, грязных, носимых минимум неделю носков, еще пота и вяленой рыбы. Ох черт, ну и шлейф…

Сделав над собой усилие, я посмотрел на собственные ноги и маленько обалдел. На мне были поношенные серые кеды и мятые спортивные штаны, с двойной белой полосой на боках. Выше – клетчатая светлая рубаха с оранжево-желтыми пятнами неопределенного характера на груди. Помидор, что ли?

Я зажмурился и, открыв глаза, вновь убедился, что поезд никуда не делся. Точно так же никуда не делись и трое парней, одетых, словно по моде начала девяностых годов, а то и раньше. Перевел взгляд на окно и застыл в ступоре – там, постоянно смазываясь от скорости, бежала непрерывная череда зеленой травы и деревьев, а также медленно поднимающееся над их кронами солнце и голубое небо.

Что за дичь? Зима же, ну? Снег, снежная горка, несущиеся санки, гололед…

Почему за окном всё зелёное?

– А где я? – негромко произнес я. Оказалось, что получилось вслух.

– Саня, ты чего? Не пугай так!

– Я Саня? – повернул к Рыжему голову, удивленно спросил я.

– Да он, наверное, головой ударился, вот память и отшибло! А что, я про такое в журнале читал! Да и отец водителем скорой помощи работает, такие, бывает, истории рассказывает! – добавил кто-то слева, кого я не видел, концентрироваться на лицах было очень тяжело.

– Снегирев, варежку прикрой! – скривился, словно от зубной боли Рыжий. – Голова уже от тебя болит! Парни, дайте человеку в себя прийти, а то столпились, дышать нечем.

Резко посветлело. Те, что стояли в проходе, резко разбежались в обе стороны прохода, видимо, по своим полкам.

– Чем воняет?! Пушкин, носки когда стирал последний раз? Фу! – сморщился еще один, лица которого я не разглядел.

– А что я им сделаю?

– Как минимум постирать, да?! – разозлился кто-то. – Вонища стоит на весь вагон!

– Чего там у вас? – послышался строгий голос из прохода. – А?

– Фёдор Кузьмич, все нормально! – мигом отозвался Рыжий.

– Смотрите у меня там!

Я не обратил на эти слова никакого внимания, даже не задумался над смыслом сказанного. Голова буквально трещала.

– Снегирь! Что там твой батя говорил про такие случаи? – бросил Рыжий уходящему короткостриженому парню.

– Чай ему нужен тёплый, с сахаром! – отмахнулся тот и скрылся за перегородкой. – У проводницы есть!

Я внимательно посмотрел на собеседника, что сидел напротив и таращился на меня со смесью удивления и интереса. Будто ждал от меня какого-то скрытого подвоха.

– Друг, а где это мы? – еще раз спросил я.

– В поезде, Сань. Ты чего? – улыбнулся рыжий, с одной стороны, ситуация его забавляла, а с другой – чувствовалось сопереживание.

– Ничего не помню. Голова гудит. Слушай… – я помедлил, пытаясь вспомнить его имя. Тщетно.

– Генка! – тот быстро догадался, что от него требуется. Затем хмыкнув, он добавил нараспев слова детской песни: – Я Гена, первый, рыжий крокодил.

На моём лице выступила рассеянная улыбка, правда, от давящей мигрени пришлось закрыть глаза.

– О! Улыбаешься, значит, все нормально. Да-а-а, Саня, вчера тебя знатно втыкали, да и сегодня успел полетать. Пока ты отлеживался, от тренера влетело всей команде. Наш вчерашний разговор ты помнишь? – прищурившись, поинтересовался Генка.

– Э-э… так, давай заново, а? – выдохнул я.

– Тренер сказал, что выгонит тебя, если так будешь тренироваться! А ты его послал куда подальше, сказав, что не знаешь, зачем тренируешься! – на одном дыхании произнёс Гена и улыбнулся.