— Я пытался ответить на три главных вопроса. Кто этот человек? Зачем он убивает? И почему его до сих пор не могут поймать?

Быстро записав сказанное профессором, Уилсон с возрастающим интересом спросил:

— И какие ответы вы нашли?

— Первое и главное. Убийца — не чужак. Он родился и вырос в Альбии Матре, возможно, непосредственно в Ландариуме. Одевается, говорит и ведет себя подобно простому горожанину.

— Почему вы так решили?

— А как иначе он мог приблизиться к жертвам? И потом скрытно уйти. Будь это иностранец, его бы наверняка заметили случайные свидетели. И вспомнили человека в непривычном костюме либо с отличающимся цветом кожи.

— Но в Ландариуме живут тысячи выходцев из колоний. И в целом за последние десятилетия привыкли к людям других рас, — Артур понял, что может звучать невежливо. И решил уточнить. — Я не пытаюсь с вам спорить. Просто воспроизвожу очевидные вопросы, которые появятся у читателей «Зеркала».

— Я понимаю. Вся современная наука строится на сомнениях. Отвечая на ваш вопрос — в обычное время мы уже привыкли не замечать иностранцев. Но после второго и следующих убийств все стали относиться подозрительнее к чужакам.

Артур делал заметки в блокноте. Решил, что не стоит задавать главный вопрос — а откуда профессор узнал о поведении людей? Он не опрашивал горожан, даже не мог сослаться на личный опыт, поскольку не жил в Ландариуме.

Как и полагается хорошему лектору, Аарон Дэвис дал время сделать запись, прежде чем продолжил говорить.

— Второй вопрос. Какие причины у этих убийств? Точно не корысть. В каждом случае, включая описанный вами, жертвы не богаты. И не занимали сколь-либо важных положений в обществе.

Профессор замолчал, пристально смотря на Артура. Словно ожидал, что он выдвинет предположение. Журналист решил поделиться фактом из работы в «Зеркале».

— К нам в редакцию приходили письма, в которых читатели высказывали свои версии. Многие уверены, что смерти — часть сатанинского либо же языческого ритуала.

— Понимаю, откуда эта мысль. Она логична, но, к сожалению, не верна. Люди пытаются найти причину. Добавить смысл хаотичным смертям. Но боюсь, что это просто иллюзия. Способ защититься от страха.

— Значит, дело не ритуале?

— Я убежден, что это убийства ради убийства. Нет ни политической, ни социальной, ни криминальной подоплеки. Преступник получает удовольствие, когда отнимает жизни.

— Такое бывает?

Артур не смог скрыть сомнение в голосе. Профессор философии нарисовал образ карикатурного злодея, который творит зло потому, что может. Такой персонаж хорошо подходил для оперетт, но не реальной жизни.

— Это единственное логичное объяснение, которое я смог найти, мистер Уилсон. Убийце нет дела до личности жертв. Он просто видит возможность и нападает.

Записывая слова Дэвиса, журналист поставил на полях большой знак вопроса. Посчитал, что спорить сейчас нет особого смысла. Может, профессор и не прав. Но такой взгляд на преступника наверняка заинтересует читателей.

— И вот мы подошли к третьему вопросу, мистер Уилсон. Самому важному. Причины, по которым его еще не поймала. Заранее скажу, что у полиции было совсем немного шансов это сделать.

— Почему?

— Преступник — самый обычный человек. По моим предположения, мужчина старше тридцати, но младше пятидесяти. Женат, либо был женат и относительно недавно овдовел. Имеет стабильный источник денег. Но работа без четкого разделения на смены. Поэтому позднее возвращение домой или долгое отсутствие не вызовет подозрений у семьи и соседей.

Артур быстро записывал слова профессора. Слишком торопился и не стал задавать уточняющие вопросы. Хотя первые сомнения в выводах появились. Дэвис продолжил рассказ.

— Внешне это обычный житель Ландариума. Еще и вполне законопослушный, потому как имеет причины не попадать в поле зрения полисменов. Вот только внутри него живет дьявол. Который в определенный момент вырывается наружу.

— Если преступника интересуют исключительно убийства, то зачем он уродует тела? Судебные врачи определили порядок. Несчастных точно сперва душили, а уже потом совершали все остальное.

— Я бы разделил это на две части. Он воспринимает других людей просто как объекты. В своих глазах он — единственный настоящий человек, способный испытывать чувства. И, уродуя тела, преступник подтверждает свое мнение. Обезличивает. Стирает личность.

Артур быстро водил карандашом по бумаге. Когда записал последнюю фразу, задумчиво перечитал тезисы. Поднял голову, встретился взглядом с профессором, который пристально следил за журналистом в ожидании реакции. Уилсон осторожно заговорил, тщательно подбирая слова.