Еще в 1931 году в беседе с молодыми ударниками, вошедшими в литературу, Горький говорил: «Мы не так одеваемся, как должны одеваться. Нужно одеваться ярче. К чему эти серые и черные пиджаки? Нужно голубое, зеленое, красное, синее, чтобы... сверкала радуга. Это подымает настроение. Наши костюмы не отвечают внутреннему настроению, тому размаху творчества, которым живет страна...»10.

Горьковские слова служат великолепным ответом на аргументы ревнителей старой моды и в наши дни.

Советское моделирование основывается на понимании важного принципа, смысл которого заключается в том, что одежда — один из видов искусства. Наряду с другими средствами она оказывает влияния на воспитание человека, формирование его внешнего облика с самого детства до глубокой старости. В общей культуре нашего советского быта она по праву занимает видное место.

Современная буржуазная эстетика, оторванная от реальной жизни широких масс трудящихся, отрицательно влияет и на культуру одежды. Она нацеливает на внешний шик, лоск, является средством рекламы и беззастенчивой наживы. Она теоретически и практически служит одному классу — классу эксплуататоров. Служит даже тогда, когда занимается так называемой массовой одеждой. Рассчитанный на отсталую психологию, внешне приближенный к одежде богатых, такой костюм должен демонстрировать всеобщее благоденствие, пресловутые «равные возможности» для капиталистов и рабочих. На самом деле, это «ширпотреб», обогащающий только богатых.

Вспоминается в связи с этим выставка моделей одежды в Москве осенью 1962 года, представленная крупнейшими итальянскими фирмами. Многие силуэты мужской одежды не понравились московским модельерам, закройщикам и публике. Они изобиловали элементами экстравагантности и вычурности. Их линии и формы искажали естественные данные мужской фигуры, а чрезмерная подтянутость делала эти костюмы непрактичными в носке. Один из моих коллег во время демонстрации моделей справедливо заметил: «В этих костюмах больше женственности, чем мужественности».

Говоря об эстетике в одежде, следует иметь в виду не внешний ее блеск, а подлинную красоту, ласкающую глаз, доставляющую наслаждение и радость.

Читатель вправе спросить: а возможно ли соблюсти все советы автора? Да, возможно. Даже при покупке готового платья, если проявить должный вкус. Не говоря уже об индивидуальном пошиве, позволяющем все детализировать, продумать до мелочей. Не зря ведь он пользуется широкой популярностью. Назовем несколько цифр. Только в Российской Федерации насчитывается 14 тысяч ателье и мастерских индивидуального пошива, в которых работают 400 тысяч человек — всего на 30 тысяч меньше, чем на предприятиях массового пошива. Каждый второй взрослый человек республики пользуется их услугами. Любопытно, что в ателье изготовляется в 2,5 раза больше женских платьев, чем легкой промышленностью.

Но еще большие перспективы ожидают индивидуальный пошив к концу пятилетки. Он возрастет на 60 процентов. К этому времени в каждом областном центре РСФСР будет Дом моделей индивидуального пошива одежды.

А сколько женщин сами шьют себе и своим близким! Жаль, что по этому вопросу нет пока статистических данных. Они представляют несомненный интерес.

Предпочтение индивидуальному пошиву одежды свидетельствует не только о стремлении к красоте, индивидуализации одежды, но и о возросшем материальном уровне трудящихся. Ведь не секрет, что одежда, сшитая в ателье, обходится несколько дороже, чем готовая. А коль скоро люди все же стремятся шить на заказ, причем процент таких «индивидуалистов» в хорошем смысле слова растет,— значит, выросли наши доходы, значит стремление к красивому подкреплено материальными возможностями.

Многие ли капиталистические страны могут похвастаться таким большим количеством заказчиков? Вряд ли. На Западе это не по кармину подавляющему большинству трудящихся. В ателье индивидуального пошива, к знаменитым мастерам обращаются только представители богатых классов, правящая элита, так называемые «сливки общества», чьи карманы оттопыриваются от толстых чековых книжек.

Мы до сих пор очень часто употребляли слово «мода», не пытаясь дать ему определение. Оно звучит для нас вполне привычно, понятно, и как-то не принято задавать себе вопрос, что за ним обозначено. Спросите любого, и он скажет: «Знаем, знаем... Мода это...» И запнется. Вот так-то: знаем и не знаем.

Так что же это такое?

Естественно заглянуть в энциклопедии. Все они разными словами утверждают одно: мода — это временное господство вкусов, проявляющихся во внешних формах быта, в особенности в одежде.

В общем, правильно. Но только в общем. Если, например, взглянуть на формирование моды в историческом аспекте, то выяснится, что слово это имело и другое содержание.

Мода, отражая различные эстетические веяния века, в поисках нового эффекта линий, цветов, утилитарности, отражает вместе с тем политические взгляды, идеи эпохи, ее общественный уклад. Довольно часто она преследовала тщеславную цель нравиться другим. Об этом более двухсот лет тому назад, осуждая нравы и обычаи того времени, писал представитель французской просветительской философии Шарль Монтескье: «Общество женщин портит нравы и формирует вкус. Желание нравиться более, чем другие, порождает наряды, а желание нравиться более, чем можешь сам по себе, порождает моды»11.