Зал вскипел, везде слышались споры и крики, кто кому сколько должен. Я так и думал, что из этого пари сделают тотализатор, теперь пришло время расплаты. Я резко обернулся назад, чтобы увидеть знакомое лицо. Дмитрий Евгеньевич улыбался от уха до уха. Встретившись со мной взглядом, он, стараясь сделать это не особо заметно, приподнял вверх правый кулак. Значит поставил на меня, молодец, скорее всего таких не особо много, значит он хорошо получит со своей ставки.

Гааз самоотстранился от ведения испытаний, не спеша и понуро вернулся на своё место. Обухов проводил его взглядом и поручил продолжить экзамен другому лекарю из коллегии.

– Так, все успокоились! – громогласно заявил Степан Митрофанович, но не тут-то было, зал шумел и спорил. – Тихо я сказал!

В этот раз его услышали даже на галёрке, теперь сработало. Дальше моих подопечных вызывали по очереди, я расслабленно расплылся на кресле, стараясь при этом выглядеть достаточно прилично, чтобы не было странных вопросов. Зная результат, а ещё осознав, что пари за мной, я за продолжением экзамена наблюдал в полглаза. В дальнейших результатах я ни капельки не сомневался. Санитары ввозили пациентов одного за другим, экзаменатор проверял новообразование до и после вмешательства испытуемого, потом объявлял успешное завершение процедуры и так ещё четырнадцать раз.

Я уже начал посматривать на часы. Уже половина десятого, через полчаса торжественное открытие онкоцентра, а мы ещё здесь. Я встретился взглядом с Обуховым, тот подмигнул мне и едва заметно улыбнулся. Ну раз он по этому поводу не переживает, значит и я не буду. Я точно знаю, что остальной персонал центра на своих местах и к празднику всё готово. Получится, как и сказал Степан Митрофанович, с корабля на бал. Жаль только не успею подойти к только что поверженному Гаазу, чтобы обсудить его немалый долг и сосудистую патологию. Значит подойду к нему завтра, один день сейчас погоды не сделает.

В лимузин мы садились без двадцати десять, и он сразу резко тронулся в сторону Рубинштейна. Давно не чувствовал себя так хорошо. На душе не было даже малейшего волнения по поводу торжественной части, я точно знаю, что всё будет хорошо, а мои банковские счета скоро хорошо пополнятся. Чёрт, я в спешке и волнениях забыл дать реквизиты, но может тут этого и не надо? Оставлю этот вопрос на завтра, как и сосуды.

Средний и младший медперсонал уже стоял на улице с шариками, хлебом и солью и с натянутой лентой. Рядом я увидел делегацию из министерства здравоохранения, в которой были и знакомые лица. По другую сторону от входа высадился десант в виде коллегии лекарей, все ждали нас. Интересный поворот, но логичный.

Я, Борис Петрович и остальные лекари клиники остановились перед натянутой лентой, как друзья жениха на выкупе невесты, грянул духовой оркестр, потом резко стих. Сначала торжественную речь взял на себя Обухов, потом градоначальник, завершал напутствия на трудовые подвиги человек из министерства. Тот самый, который вступился за меня перед Захарьиным. Его пламенная речь ознаменовалась в том числе пожеланиями дальнейшего роста и успехов лично мне, что заставило на какое-то время потерять дар речи. Я уже был настолько расслаблен, что не ожидал, что следующую речь буду произносить именно я. Так, соберись, Саня. Соберись и вперёд.

– Дамы и господа, – начал я, прокашлявшись и обводя взглядом всех присутствующих. На улице собралось немало зевак, которые обступали остальных участников плотным широким кольцом. – Данное учреждение – плод не только моих усилий, а и лекарей клиники, моих коллег, которые участвовали в обучении, коллегии лекарей Санкт-Петербурга во главе с Обуховым Степаном Митрофановичем и Министерства здравоохранения, которое благоволит моим начинаниям и поддерживает в сложных ситуациях. Я всех вас искренне благодарю за участие и так же поздравляю с открытием совершенно нового, прорывного учреждения в Санкт-Петербурге! Теперь работа с онкобольными выйдет на совершенно другой уровень, ведь профессионалы, которые будут заниматься только этими вопросами всё своё рабочее время, будут делать это быстрее и качественнее, благодаря большому опыту, натренированной руке и технике тонких магических потоков! Ура, господа!

Сам не помню, как в моей руке оказался фужер с шампанским, но, когда “ура” повторили троекратно по всем правилам, раздался дружный звон бокалов, а потом и звонкий “чик” ножницами по ленте, перегораживавшей проход в здание. Дальнейшие локальные поздравления друг друга и всех вокруг, как и сам банкет в честь открытия, я описывать не буду. Но, стоит отметить отменную игру духового оркестра, который вступал и затихал всегда точно, как надо.

Был в этой суете и круговерти и мой должник по фамилии Гааз, но на меня он внимания не обращал, да и я на него сегодня не собирался, всё будет завтра. Надо нимб поправить что ли, всё время сползает. Покрутив головой, я увидел обоих своих секретарей, стоявших у дальней стены в стороне от основной толпы. Они спокойно наблюдали и улыбались, довольные результатами своего труда. Что-то слишком близко они друг к другу стоят. Я бы даже сказал “плечом к плечу”. А почему бы и да?

Я улыбнулся и опрокинул в себя остатки содержимого фужера. Придётся теперь и сегодня машину оставить на парковке. Так, а на какой парковке я её оставил? Ах да, недалеко от “Больницы всех скорбящих радости”. Завтра надо выйти из дома пораньше, чтобы забрать микроавтобус и не опоздать на работу.

– Поздравляю, Александр Петрович, – сказал вынырнувший из толпы Борис Петрович. Выглядел он очень даже неплохо, причём в фужере у него явно был сок, а не игристое.

– Вы меня сегодня здорово напугали, – улыбнулся я ему.