Шрифт:
— Ну врешь! врешь! — закричал опять Ноздрев.
— Ну вот уж здесь, — сказал Чичиков, — ни вот на столько не солгал, — и показал большим пальцем на своем мизинце самую маленькую часть.
— Голову ставлю, что врешь!
— Однако ж это обидно! что же я такое в самом деле! почему я непременно лгу?
— Ну да ведь я знаю тебя: ведь ты большой мошенник, позволь мне это сказать тебе по дружбе! Ежели бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве.
Чичиков оскорбился таким замечанием. Уже всякое выражение, сколько-нибудь грубое или оскорбляющее благопристойность, было ему неприятно. Он даже не любил допускать с собой ни в каком случае фамильярного обращения, разве только если особа была слишком высокого звания. И потому теперь он совершенно обиделся.
— Ей-богу, повесил бы, — повторил Ноздрев: — я тебе говорю это откровенно, не с тем, чтобы тебя обидеть, а просто по-дружески говорю.
— Всему есть границы, — сказал Чичиков с чувством достоинства. — Если хочешь пощеголять подобными речами, так ступай в казармы, — и потом присовокупил: — не хочешь подарить, так продай.
— Продать! Да ведь я знаю тебя, ведь ты подлец, ведь ты дорого не дашь за них?
— Эх, да ты ведь тоже хорош! смотри ты! что они у тебя, бриллиантовые, что ли?
— Ну, так и есть. Я уж тебя знал.
— Помилуй, брат, что ж у тебя за жидовское побуждение! Ты бы должен просто отдать мне их.
— Ну, послушай, чтоб доказать тебе, что я вовсе не какой-нибудь скалдырник [125] , я не возьму за них ничего. Купи у меня жеребца, я тебе дам их в придачу.
— Помилуй, на что ж мне жеребец? — сказал Чичиков, изумленный в самом деле таким предложением.
— Как на что? да ведь я за него заплатил десять тысяч, а тебе отдаю за четыре.
125
Скалдырник — скряга.
— Да на что мне жеребец? завода я не держу.
— Да послушай, ты не понимаешь: ведь я с тебя возьму теперь всего только три тысячи, а остальную тысячу ты можешь заплатить мне после.
— Да не нужен мне жеребец, бог с ним!
— Ну, купи каурую кобылу.
— И кобылы не нужно.
— За кобылу и за серого коня, которого ты у меня видел, возьму я с тебя только две тысячи.
— Да не нужны мне лошади.
— Ты их продашь, тебе на первой ярмарке дадут за них втрое больше.
— Так лучше ж ты их сам продай, когда уверен, что выиграешь втрое.
— Я знаю, что выиграю, да мне хочется, чтобы и ты получил выгоду.
Чичиков поблагодарил за расположение и напрямик отказался и от серого коня, и от каурой кобылы.
— Ну, так купи собак. Я тебе продам такую пару, просто мороз по коже подирает! брудастая [126] , с усами, шерсть стоит вверх, как щетина. Бочковатость ребр уму непостижимая, лапа вся в комке, земли не заденет!
126
Брудастая — собака с усами и с торчащей шерстью. (Из записной книжки Гоголя.)
— Да зачем мне собаки? я не охотник.
— Да мне хочется, чтобы у тебя были собаки. Послушай, если уж не хочешь собак, так купи у меня шарманку, чудная шарманка; самому, как честный человек, обошлась в полторы тысячи; тебе отдаю за девятьсот рублей.
— Да зачем же мне шарманка? Ведь я не немец, чтобы, тащася с ней по дорогам, выпрашивать деньги.
— Да ведь это не такая шарманка, как носят немцы. Это орган [127] ; посмотри нарочно: вся из красного дерева. Вот я тебе покажу ее еще! — Здесь Ноздрев, схвативши за руку Чичикова, стал тащить его в другую комнату, и, как тот ни упирался ногами в пол и ни уверял, что он знает уже, какая шарманка, но должен был услышать еще раз, каким образом поехал в поход Мальбруг. — Когда ты не хочешь на деньги, так вот что слушай: я тебе дам шарманку и все, сколько ни есть у меня, мертвые души, а ты мне дай свою бричку и триста рублей придачи.
127
Орган — большой музыкальный инструмент, механизм которого состоит из духовых труб, воздушных насосов и клавиатуры.
— Ну вот еще, а я-то в чем поеду?
— Я тебе дам другую бричку. Вот пойдем в сарай, я тебе покажу ее! Ты ее только перекрасишь, и будет чудо бричка.
«Эх его неугомонный бес как обуял!» — подумал про себя Чичиков и решился во что бы ни стало отделаться от всяких бричек, шарманок и всех возможных собак, несмотря на непостижимую уму бочковатость ребр и комкость лап.
— Да ведь бричка, шарманка и мертвые души, всё вместе!
— Не хочу, — сказал еще раз Чичиков.
— Отчего ж ты не хочешь?
— Оттого, что просто не хочу, да и полно.
— Экой ты право, такой! с тобой, как я вижу, нельзя, как водится между хорошими друзьями и товарищами, такой, право!.. Сейчас видно, что двуличный человек!
— Да что же я, дурак, что ли? ты посуди сам: зачем же приобретать вещь, решительно для меня ненужную?
— Ну, уж, пожалуйста, не говори. Теперь я очень хорошо тебя знаю. Такая, право, ракалия! Ну, послушай, хочешь метнем банчик? Я поставлю всех умерших на карту, шарманку тоже.