— У вас Департамент Внутренней Безопасности может перечить министру? — Решетников удивился, по виду искренне.

— У нас не армия, — не удержался от едкого сарказма Хироюки. — В отличие от армейских контрактов, полицейские при поступлении на работу не дают письменного согласия на поражение в гражданских правах. Если вы сможете сузить круг до четвёрки, я смогу запустить процедуру и полиграф — ВОПРЕКИ законодательству, с учётом, так сказать, резонанса дела. И вы до сих пор не ответили, как вы их определите?

— Извините, я бы не хотел объяснять заранее. Прошу поверить авансом потому, что Миёси-сан — слишком серьёзный человек, чтоб вас разыгрывать таким неподобающим образом. В такой ситуации. А он за меня ручается.

— Только поэтому мы и разговариваем, — процедил министр.

Да, глава Эдогава-кай за сегодня определённые кредиты доверия заслужил на годы вперёд. Если он утверждает, что его протеже справится — минимум один раз рискнуть нужно.

Хотя бы из благодарности.

— Полетели, — решился Мацуи. — Только сделаем небольшой крюк по городу — захватим Директора ДВБ. Возле его дома есть посадочная площадка, я перезвоню ему, чтобы он нас ждал.

А в салоне вертолёта кроме пилота находились четыре особи женского пола, от внешности которых у министра даже дыхание перехватило:

— Что?.. Кто это? — он резко обернулся, требовательно глядя на Миёси. — Зачем?

— Не то, что вы подумали! — искренне возмутился тот. — Моя дочь — адвокат Решетникова-сан. Её подруга. Хозяйка вертолёта — она любезно согласилась предоставить транспорт на все наши с вами совместные мероприятия, но потом техника будет нужна ей самой. На вашей базе они салон покидать не будут.

Четвёртую борёкудан не назвал, но Хироюки уже и не настаивал — модельной внешности фемины действительно оказались не теми, кем, подумал он в первую секунду, они являются.

А уж когда были названы фамилии, чиновнику даже захотелось извиниться. Хаяси, Хьюга, н-да, надо ж так опростоволоситься.

— … я прибыл сюда потому, что крайне разочарован. — министр Мацуи, заложив руки за спину на американский манер, качается с пяток на носки. — Когда вы, единственная опора в критической ситуации, так подводите меня и всех коллег, оценка ваших действий…

Специально мы ни о чём не договаривались — по нему было заметно, что это лишнее, вот я и не лез. В попытках оговорить взаимодействие вполне вероятен вариант пережать и вместо союзника получить поломку.

Впрочем, аппаратчик министерского уровня и без чужих подсказок знает, что делать в такие моменты (либо чувствует на уровне интуиции) — из равновесия сотрудников спецотряда Мацуи сейчас выводит успешно.

Первая часть импровизированного дознания, после которой — моя очередь.

— … некомпетентность, вопиющий непрофессионализм и прямое предательство! — вещает без обиняков чиновник. — С которым мы разберёмся прямо сейчас, не сходя с места! Кстати, пока не забыл, — его взгляд впивается в старшего подразделения. — Персонально вы уволены с девяти утра моим личным приказом, ознакомьтесь с копией в электронном кабинете. Уголовное обвинение в адрес виновных будет направлено в генеральную прокуратуру и в суд — вместе с моим заявлением об отставке. Запрещаю кому-либо из присутствующих покидать территорию до моего личного распоряжения. ВСЕ УСЛЫШАЛИ? НЕИСПОЛНЕНИЕ ПОСЛЕДНЕГО БУДУ РАСЦЕНИВАТЬ КАК НАРУШЕНИЕ ПРЯМОГО ПРИКАЗА!

Брови командира спецотряда сперва устремляются вверх, затем возвращаются на место, физиономия краснеет.

— … я не планирую оставаться в рядах таких, как вы. — Продолжает министр. — И краснеть перед честными омивари-сан за вас тоже не буду, как и перед гражданами. Так что органы полиции мы с вами покидаем вместе, хотя и по разным причинам.

В отличие от нижестоящих, главе МВД для ухода с работы требуется нечто большее, чем чьё-либо желание — его увольнение подтверждается парламентом страны, Конституция. Пока любого из министров не освободит в результате голосования законодательный орган, должность покинуть нельзя.

Формальность. На первый взгляд.

— Прикольно, — шепчет Ута, вопреки всем договоренностям выбравшаяся из вертолёта и нахально подпирающая нас со спины.

Когда Мацуи в первый момент принял их за эскорт, айтишница молниеносно сориентировалась и парой техничных реплик заставила взрослого мужика испытывать ещё большее чувство вины. После прибытия сюда, как следствие, он не смог ей отказать в просьбе воспользоваться здешним санузлом — хотя это противоречило уже нашим внутренним договоренностям. Ну и я с ней не смог ругаться прилюдно по политическим причинам, а по-хорошему она «не поняла».

После туалета Уэки «рассеянно» направилась не в кабину, а на площадку для построений. А ещё режимный объект, никто ей и слова не сказал.

Министр затеял строить всех вдоль и поперёк, невзирая на чины и регалии, при нас (посторонних) — вопреки этикету и национальным традициям. Фокус присутствующих сместился, айтишница воспользовалась.

— Такидзиро-кун, почему ты такой серьёзный? — за моим затылком она искренне и радостно улыбается, продолжая нашёптывать на ухо. — Пощекотать тебя, что ли? Может, горячие волнующие прикосновения девичьих пальцев заставят тебя на мгновение перестать быть угрюмым?