Почему же Судзиловский сразу не появился в доме Булгаковых? Леонид Карум в своих воспоминаниях подчеркивал, что во время Киевских событий Коля был вольноопределяющимся. Вполне возможно, что в то время он числился в рядах прибывшего Житомирского отряда. Для этого не обязательно было быть офицером и добровольцем: всех прибывших из Житомира мужчин, годных к строевой службе, отправили в этот отряд. Таким образом, Николай Судзиловский добровольно, или же по принуждению после прибытия в Киев вполне мог оказаться на фронте, почему его дорога к дому Булгаковых растянулась на две недели.

Гадать о том, был ли Коля Судзиловский в боях, мы не станем. Скажем лишь, что из Житомира всего прибыло около 300 человек разного пола и возраста. Две трети из них попало на позиции под Жулянами и Постом- Волынским. Сам Житомирский отряд в свою очередь дробился на кадры трех полков и двух добровольческих отрядов, а потому утверждать, где именно побывал на фронте Судзиловский, мы не станем.

Днем 14 ноября 1918 года Житомирский отряд почти в полном составе был пленен украинскими частями, вступившими в Киев. Немногие счастливчики вроде Судзиловского, имевшие возможность укрыться в городе, избежали ареста. Спасся бегством и губернский комиссар Андро, всплывший вскоре в Одессе в качестве доверенного лица Деникина под именем Д'Андро-де- Ланжерон.

Итак, Николай Судзиловский при весьма злосчастных обстоятельствах вечером 14 ноября 1918 года очутился в доме Булгаковых. Каковы были его пояснения насчет своего появления, — сказать сложно. Может быть, за неимением лучшей версии Судзиловский и нарассказывал басен о поступлении в университет в ноябре месяце. История булгаковского Лариосика более примечательна: обманутый и убитый муж-мальчишка, ищущий покоя и пытающийся убежать от своей роковой любви. Как нельзя кстати, в романе появляется и телеграмма матери Суржанского "в целых шестьдесят три слова". Кстати говоря, реальность таковой телеграммы в то время была минимальной

— телеграф работал исключительно на нужды военных. Как вспоминал Леонид Карум, Николай Судзиловский в отличие от Лариосика не имел проблем семейного характера, и даже более того — жена его находилась в положении. Был ли Коля Судзиловский действительно "очень восторженным человеком",

— сказать сложно. Тем не менее, это весьма походит на Лариосика. Как охарактеризовала его Елена Турбина: "Я такого балбеса, как этот Лариосик, в жизнь свою не видала. У нас он начал с того, что всю посуду расхлопал. Синий сервиз. Только две тарелки осталось".

Интересна и еще одна очень характерная черта, присущая Суржанскому и Судзиловскому — большие деньги. Даже в то время далеко не каждый Лариосик мог "как джентльмен" подписывать бросившей его супруге векселя на семьдесят пять тысяч рублей, а в подкладке пиджака держать восемь тысяч. Кстати говоря, годовой оклад царского генерал-губернатора и командующего войсками в украинских губерниях составлял пятьдесят одну тысячу рублей — в полтора раза меньше той суммы, которую Лариосик "из джентельменски побуждений" "отстегнул" своей неверной супруге.

Так же является сущей правдой тот факт, что Лариосик и его исторический прототип Коля Судзиловский в хозяйском доме решительно всем досаждали. В этом нет ничего удивительного. Стоит лишь вспомнить, как Судзиловский получил троечный аттестат, изгонялся из университета, школы прапорщиков и военного училища. Остается лишь удивляться, как его терпели в доме Булгаковых. Да и вообще от человека с таким прямо скажем незавидным характером может уйти какая угодно женщина, не то что "змея подколодная Милочка Рубцова".

Из-за незаконченности романа "Белая гвардия" дальнейшая судьба Иллариона Суржанского нам осталась неизвестной. Впрочем, не знаем мы и того, чем закончил жизнь Николай Судзиловский. По воспоминаниям того же Карума, в 1919 году Судзиловский ушел вместе с белыми, в рядах которых и погиб в боях против большевиков. Но эта версия мало вероятна — не таким был человеком Коля Судзиловский, булгаковский Лариосик, чтобы служить в какой бы то ни было армии. Тем более, не имеем мы ни одного мельчайшего факта в поддержку этой версии. По большому счету, Николай Судзиловский вполне мог бежать за границу, и жить там со своими деньгами припеваючи. Так или иначе, но дальнейшая судьба Судзиловского до сих пор остается неизвестной.

Умигать — не в помигушки иґать — вдруг, картавя, сказал неизвестно откуда-то появившийся перед спящим Алексеем Турбиным полковник Най-Турс.