Разворачиваюсь к нему всем телом, бросая в лицо смелую усмешку.

— А ты что, теперь мой охранник? Или хочется рассказать мне про свои заскоки? Уверен, что не путаешь меня с одной из своих пассий?

Он морщится, будто я сказала глупость, но я уже не могу остановиться.

Я слишком зла и на бывшего, и на Дениса, который решил, будто может качать какие-то права.

— Кстати, Денис, как там твои маленькие проблемки? О наркотиках не забыл?

Я немного понижаю голос, но все равно наша ссора — на виду.

Лицо Дениса темнеет, плечи напрягаются. Смотрит на меня сверху вниз, выдохнув едва слышно:

— Диана… Это было недоразумение. Просто случайность, черт возьми… — в голосе слышатся нотки боли, — Но кто в это поверит, правда?

— Просто недоразумение, да? Как легко все на это свалить! Дай пройти!

Я иду прямиком на него, двинув плечом.

Мне слишком душно в этом помещении, срочно нужно на воздух, прочь отсюда!

Денис пропускает меня.

Дверь хлопает за спиной.

Я на миг прикрываю глаза, с трудом удерживая слёзы.

— Поздравляю, теперь ты тоже мне не веришь!

Денис кидается за мной, тянет за запястье прямо у выхода, тянет в сторону.

На улице сегодня прохладно и шумно. Его рука ещё держит меня — мы сталкиваемся взглядами.

— Говорю тебе, с наркотиками глупо вышло! У моего непутевого приятеля случился передоз, а я был с ним, и меня загребли за компанию. С этим раскидался отец Сергея, и он сам тоже при этом присутствовал. И да, они любили потрындеть о том, как меня спасли от тюряги! По их мнению, я им по гроб жизни обязан, хотя ни разу сам не употреблял ничего, крепче чем сигареты и алкоголь! Ставить мне это в вину глупо настолько, что у меня даже слов нет!

— А мама-то моя откуда об этом знает?

— Может быть, оттуда, что она — сплетница? Да брось, ты и сама об этом знаешь!

Денис прав.

Моя мама — жуткая сплетница, а ещё она очень расстроилась, когда мы с Сергеем развелись, винила меня в том, что я оказалась недостаточно хорошей женой для такого видного, состоятельного мужчины.

— О чём говорила.… с этим? — скрипит зубами Денис.

— Какое право ты имеешь допрашивать меня? — возмущаюсь я.

— Прав никаких, — отвечает хрипло. — Только желание, чтобы они появились.

Охх.

Откровенно и достаточно честно.

Воздух между нами начинает вибрировать от напряжения.

Пальцы Дениса перемещаются вверх по моей руке, обхватывают за локоть.

По коже бегут теплые, острые мурашки.

Расстояние между нами сокращается неумолимо.

Я тону в глазах Дениса, он размыкает губы, бросив напряженным голосом:

— Ревную, неужели неясно?!

Его взгляд скользит по моим губам. Мое сердце колотится, будто хочет вырваться из клетки.

— Отпусти меня, — выдыхаю, но в голосе больше трепета, чем желания уйти.

Денис приближается, медленно и опасно, голос хриплый, пропитанный желанием и напором.

— Никогда, слышишь? Ты только попробуй уйти.…

Каждая клеточка во мне вибрирует, как натянутая струна. Я злюсь, из-за этого командного тона и хочу его оттолкнуть, но тянусь сама, не зная, чего мне хочется больше — то ли уйти, то ли остаться.

Мы близко, слишком близко.

Это может быть опасно!

Его ладони на моей талии — крепкие, настойчивые, невероятно горячие. Я ощущаю, как дыхание Дениса становится прерывистым, вибрирует где-то на грани между сдержанностью и нетерпением. Мои пальцы сжимаются в кулаки, я пытаюсь ускользнуть, хочу унять внутреннюю дрожь… но его взгляд цепляет меня.

— Меня к тебе тянет, а тебя — ко мне,

Господи, я не должна — нет, нет! — но искушение обволакивает, мешает дышать, становится невыносимым.

— Ди.… Мне ты можешь доверять.

Голос Дениса хрипловатый, полный упрямого желания, и в этом призыве столько огня, что я теряю остатки воли.

Он притягивает меня к себе, губы Дениса впиваются в мои с жадностью и страхом все потерять.

Этот поцелуй — будто вспышка молнии в темном небе.

Я сопротивляюсь, цепляюсь за слабую надежду удержаться от соблазна, но в глубине души уже сдаюсь. Боже, как же сладко! Хочу большего — сильнее, глубже, чтобы забыть себя, раствориться, исчезнуть в этом жадном поцелуе.

— Денис… пожалуйста, — вырывается у меня едва слышно, словно стоны, полные блаженства и смятения.

Поцелуй становится дерзким, затягивающим в водоворот, где нет ничего, кроме обжигающего желания и этой опасной близости. Его пальцы прочерчивают горячие дорожки вдоль моего позвоночника — я вздрагиваю, почти вскрикиваю от накатившей волны удовольствия.

Божечки, я будто горю, мне не хватает воздуха!

А в реальности ничего больше не нужно, кроме этих сильных рук, его губ.