– Для начала можно, – дозволила панна, вовсе не безжалостная, как могло казаться.

Влад, сроду не упускавший момента (что в бою, что где), рухнул метко и обнял Илону за ноги.

– Каешься? – снисходительно спросила она, ероша его волосы.

– Носа туда не покажу. Вовеки и до смерти.

Илона не могла слушать о смерти. Слишком близко та ходила. Четыре попадания… Нет, нет. Нельзя про гибель говорить. А то уютный мир Небесного посёлка треснет и рассыплется. Идиллическое озеро, изящный лес, лапчатые зверьки Иньяна с переливчатыми шкурками, домики-игрушки – всё покроется прахом, едва прозвучит единственная фраза: «Пилот Владислав Ракитин…»

«…смертью храбрых».

Ни за что!

Она прижала его голову к своему животу.

«Мой».

Её слегка понесло, будто облако. Оказалось, это наяву, и она у него на руках.

Он шёл с прекрасной ношей, вслепую сшибая кошачьи плошки.

«Моя, моя. Чудо моё!»

Плохо первый раз в чужом доме, ничего не знаешь, свет не включён. Вдобавок опасно – глупый кот метнётся, хвост ему придавишь, и конец. Дикое «Мяу!» вышибет всё очарование долгожданной встречи.

Илона вдыхала его запах, едва сочащийся из-под лётного костюма – тёплый, мужественный, настоящий.

Вдруг ей захотелось плакать. Сейчас Владик здесь, а завтра? Голос в наушниках скажет: «…смертью храбрых».

Сколько их съел Иньян?.. И ничего не останется, только боль в груди, горькие слёзы. Меткий выстрел с «линзы», задержка закрытия поля… Не будет шагов, резкого голоса, рук, губ. Пустота солнечной ночи придёт, чтобы наполнить дом. Ничто не заменит его, не напомнит…

«Я не могу больше так, чтобы все от меня уходили! Я не права?..»

– Сейчас, – шепнула она, выскальзывая гладкой рыбкой из объятий. Бесшумно, босиком, подбежала к шкафчику, открыла, взяла пластмассовый флакон… с сомнением потискала его в ладони.

Так и не отвинтив крышку, поставила на место.

«Как Бог решит».

* * *

– Зачем ты завела кота? – спросил Влад позже, в середине яркой ночи.

– Не завела, а привезла с Земли. Это особый кот. – Илона выглядела строго. – Он в память о брате. Мы его котёнком взяли и растили вместе.

– А-а, вот как. И что брат?

«Бестактный медвед!» – Воспоминания ударили Илону, как холодный ветер, обдали секущим ледяным дождём. Она села, обхватив подогнутые ноги.

– Ольгерд погиб. Очень молодой. Восемь лет назад…

«О родителях ему знать не надо. Не всё сразу».

– Жаль. Плохо, когда молодые умирают… Прости, я зря спросил.

– Вот. – Включив ночник, она покопалась в выдвижном ящике тумбочки и достала фото. Влад пристально (иначе не умел) вгляделся в юное лицо парня. Длинные светлые волосы, серые глаза, на губах – улыбка превосходства.

– Красивый. Можно поставить фотку и на видном месте…

– Не хочу. Больно видеть… а девчонки считают, что это мой парень.

– Да-а, дела… Печально! А скажи-ка мне, Илонка, – выждав, пока она спрячет реликвию, Влад обнял талию подружки, – что видно в ваши телескопы? Нам позарез нужна инфа, какие там подвижки в дальнем небе. Гостей развелось – пора отстреливать. Где-то в системе бродит космоносец…

– Ты бешеный, Сокол. Даже в постели войной бредишь.

– Только в постели со звёздным телеметристом можно что-то выяснить.

– Ага, значит, ты со мной… ради тактических планов? – Она была рада хоть шуткой, хоть игрой отвлечься от тягостных воспоминаний.

Даже совсем уйти от них, до самозабвения.

– Поделишься – отпущу.

Оказавшись лицом к лицу, они внезапно поцеловались и на какое-то время умолкли.

– Кооо… космоносец не видно, правда. Зато другой объект… – Илона загадочно оборвала фразу.

– Матка дрейферов показалась? – Сокол даже привстал.

– Ой, Влад! «Матка»! У вас все мысли об одном.

Он смутился, словно его выругали за неряшливость на маршальской проверке. Илона смягчилась.

– Стал виден регулярный рой. Мы отследили первые его тела в обычном радианте.

– Я-то думал… – расслабился Влад. – Сколько шума из-за летучей дребедени! Он стоит того, что о нём говорят? Толки, перетолки, миллион премии… Там есть приз или он – рядовая иньянская травля?

– Ты служишь недолго… – начала Илона, сев по-турецки.

– Скажешь тоже!

– По астрономическим меркам – какие-то микросекунды. А рой вечен; он будет крутиться в системе, даже когда Земля остынет. Я, как звёздный телеметрист… Ты меня любишь?

– О-о-о-о!

– …отвечаю только за астрономию, без призов и премий. Короче – в три тысячи тринадцатом году, когда иньянская колония уже расширилась, с Земли шёл транспорт «Глория», и на него напали сириане.