Я молчал. Самая правильная тактика, когда цыганка к тебе пристаёт: не отвечать ни на какие вопросы. Потому что вежливый лох — лучший лог для развода. А так — поболтает языком и отвяжется.

Эта не отвязывалась.

— Конечно, ромы — все как один воры и мошенники! Я тебя чем обидела? Хоть слово плохое сказала? Почему ты меня посылаешь?

Ещё говорят, от прилипал этих хорошо русский мат действует. Боятся, мол, они его. Правда, я сам никогда не пробовал, не приучен женщин трёхэтажным с загибом посылать. Хотя, это ж не женщина — цыганка!

Пока я собирался с духом и выстраивал в уме загиб, черноволосая продолжала сыпать обвинениями, разглядывая меня в упор. И заметила-таки. Оборвала себя на полуслове, спросила совсем другим тоном, не возмущённым, а вроде бы даже сочувственным:

— Э, а что у тебя с лицом? Зуб болит, да? Сильно?

Оп-па — я глазом моргнуть не успел, а она уже на лавке сидит рядом со мной. И балаболит, не умолкая:

— Хочешь, я тебе сейчас зуб заворожу, болеть не будет? Ты в цыганскую ворожбу веришь? Веришь, веришь, я по глазам вижу. Э, тебя когда-то на деньги обманули, да? И ты подумал, что я тебя специально заговариваю? Нет, я не такая. Мне, правда, курить хочется, а сигареты кончились.

— Пышшла ты…

Не очень-то загнёшь, когда челюсть не действует, и ватный тампон между зубами. Цыганка и внимания на мои потуги не обратила.

— Деньги твои мне не нужны, свои есть. Или думаешь, цыганская ворожба без денег не работает? А вот увидишь.

Схватила мою правую руку, развернула ладонью вверх, принялась разминать её тонкими сильными пальцами, колоть ноготками. Приговаривать при этом она тоже не забывала:

— Гадать на судьбу я тебе не стану. Если только сам попросишь. Но для этого денежку бумажную дать нужно, без денежки не сбудется, другой тебе судьбу поменять может. Чем больше денежку дашь, тем крепче гадание.

Я ошалел от её напора. Минуту назад думал, как послать её подальше, а вот уже она мою руку держит, пальцами грязными в неё тыкает… Ну, пусть не грязными, а очень даже ухоженными, с маникюром бардовым на ногтях.

— А судьба у тебя непростая, изменчивая. Я такой раньше…

— Пошла на!.. — наконец гаркнул я.

Дёрнул руку, намереваясь силой высвободить её из цепких пальцев гадалки. Сила не потребовалась. Цыганка не только отпустила, но и отпрянула в сторону, вмиг оказавшись в полуметре от меня, на самом краю лавки. Подняла взгляд, и на лице её явственно проступило изумление и неверие в увиденное. А что, собственно, она увидела? Или это очередной спектакль?

Это был не спектакль. Либо черноволосая — лучшая актриса, какую мне видеть довелось. Потому как смуглое лицо её начало белеть, сквозь изумление проступал самый настоящий страх.

— Это ты?! Как ты обратно?..

Взгляд её снова метнулся к моей руке. Не к ладони, к хронобраслету на запястье, и страха на лице стало больше. Глупости! Откуда какой-то цыганке, пусть и с накрашенными ногтями, понимать, что такое хронобраслет?

А потом у меня в головах словно реле щёлкнуло. По ладони или ещё как она меня узнала. Но самое удивительное — я её тоже узнал. Невозможным, необъяснимым образом узнал в почти сорокалетней женщине цыганочку-подростка из своей юности.

Женщина не просто побледнела, её такая дрожь била, что она начала со скамейки сползать.

— Хватит придуриваться, — буркнул я уже не так зло, как растеряно.

Она не придуривалась, она в самом деле собралась хлопнуться в обморок. В последний миг я вскочил, подхватил полубесчувственное тело, не позволил растянуться на заплёванных плитках аллеи. Усадил обратно на лавку, хотел было по щекам похлопать, чтобы в чувство привести, но не потребовалось, — взгляд женщины снова стал осмысленным. И столько ужаса было в этом взгляде, что я отступил невольно.

— Это не я наворожила, я тебе зла не желала, — забормотала цыганка. Голос её становился всё громче, звонче, переходил в истерику. — У ромов перед тобой только денежный долг, в остальном нас не вини!

Она встала на ноги, пошатнулась, но удержалась. Вдруг вытащила из кармана пиджака кошелёк, бросила на скамейку.

— На, забирай! И уходи, уходи отсюда! Мы тебя не тронем, и ты нас не трогай!

Развернулась и пошла прочь из парка, с каждым шагом всё быстрее и быстрее. Вконец обескураженный, я крикнул вдогонку:

— Стой! Забери кошелёк, зачем он мне?!

Куда там! При этих моих словах она и вовсе на бег перешла. Не гнаться же мне за ней? Людей возле парка в будний день немного, но всё же есть. Некоторые уже головы в нашу сторону поворачивали. Скандала только мне сейчас не хватало.

Я снова сел, покосился на кошелёк. Обычный женский кошелёк, замшевый. Что с ним делать? Оставить, пусть лежит? Хозяева быстро найдутся, народ у нас на ничейное падок. И не только цыгане.

Внезапно я сообразил, что челюсть больше не болит. Даже не ноет! Осторожно потрогал языком место, где недавно торчал зуб. Точно, не болит. Аккуратно сплюнул тампон в урну, снова пошевелил языком. И кровить, вроде, перестало?