Стараясь скрыть свою реакцию на его слова, я сложила руки на груди и посмотрела на него сквозь ресницы, прикусив губу. Он же жадно и как-то по-собственнически разглядывал меня, от чего я лишь больше смущалась и чувствовала жар внутри живота.

– Пора. – шепнул он мне на ухо и показал на руку с кольцом.

Он быстро посмотрел на кого-то за шторой. Я выглянула и заметила, как мой отец в компании Липкина идут сюда быстрым шагом.

Я немедля сжала руку, а другой схватила за запястье Хауна. Тут же почувствовала тёплый воздух, что зашевелил волосы.

Отец и Липкин были всё ближе и ближе, мы уже слышали их голоса.

– Не может быть, что там Зара, Антон. Моя дочь невинна и чиста, так что она не могла уединиться с каким-то инопланетянином. – папа наигранно рассмеялся. – Это злые сплетники порочат её имя.

– Уверен, что вы правы, Рустам, но я хочу убедиться, что моя невеста будет девственницей. – голос у жениха был немного высоким для мужчины его возраста, будто он ещё ломается. – Только к третьему браку я осознал, как важно для мужчины быть первым и единственным у жены. – он высокомерно задрал нос, вышагивая словно цапля.

Они были в паре шагов от нас, я боялась, что действие кольца не будет таким эффективным как обещал инопланетянин. В страхе я обернулась на Хауна, но он был спокоен, как удав. Заметив мой страх, он приложил палец к губам, прося вести себя тихо. Я понятливо кивнула и снова обернулась на отца и Липкина.

Они успели дойти до нас. Одним резким жестом папа отвёл её в сторону шторку и посмотрел прямо мне в глаза.

– Видите, Антон, никого тут нет. – облегчённо выдохнул папа, словно уже готовился к позору. – Наверное, Зара поднялась на второй этаж и сидит на диванчике в ожидание вашей встречи. – лил мёд депутату в уши отец, уводя к лестнице, ведущей на второй этаж, где так же проводился благотворительный вечер, но ещё были удобные столики и диванчики, чтобы присесть. – Она редко бывает на публике, вот и решила уйти от шумного скопления людей.

– Скромность – хорошая черта для юной девы. – одобрительно закивал Липкин и, кинув последний взгляд на угол за шторой, словно мог нас видеть, пошёл куда ему указал отец.

Стоило им отдалиться, я громко выдохнула, не осознавая, что задерживала дыхание всё это время.

– Пошли к лифтам, только тихо и не отпускай мою руку. – прошептал мне на ухо Хаун, указывая на лифты, которые прятались за высокими деревьями в напольных горшках.

От его шёпота у меня по шее побежали крупные мурашки. Несвойственная мне реакция на близость мужчины. Хотя до этого я не встречала такого невероятно прекрасного представителя сильного пола, да и в целом, не была настолько близко к человеку, к которому

– Поняла. – ответила ему, крепче сжав его запястье, пошла в нужном направление.

Мы быстро дошли до дверей, обходя нарядных дам и господ, ловких официантов с подносами с закусками или бокалами алкоголя. Скрывшись за дверями лифта, Хаун приложил синею карту жильца и выбрал верхний этаж.

– Когда будем на крыше, можешь отпустить мою руку только на борту капсулы, когда закроется дверь. До этого момента держись у меня за спиной. – инструктировал он меня, а я внимательно слушала и кивала.

Пульс у меня зашкаливал, я слышала его в своих ушах. Чувствовала, как сильно дрожат колени и руки от нервов. Я не передумала улетать, но от осознания, что буквально через час окажусь в холодном космосе, среди миллиарда незнакомых звёзд дух захватывало, а голова начинала кружиться.

Время пока мы поднимались до самого верхнего этажа, где располагалась посадочная площадка, пролетело за мгновение. Я успела вспомнить всех, кого оставляю за спиной, мысленно попрощаться с отцом, которого с трудом, но простила в душе, за его желание продать меня, как вещь, подумала о скорой встрече с тётей, которую в реальности не видела лет десять, не считая видеозвонков, прощалась с мамой, ведь тут была её родина и могила, памятные места, но несмотря на расстояние часть Александры Сосновской, моей любимой мамы улетит со мной на Эрсхо. Та часть, которая находиться глубоко в моём сердце и вместе с детскими воспоминаниями.

Как это интересно бывает… Живёшь себе спокойно, строишь планы на будущее, а в один момент всё резко меняется и тебе нужно заново собирать себя, менять планы и думать о том, как выжить в новых реалиях. Кто-то ломается от такого, начинает винить окружающих в своих бедах или отказывается верить в изменения, а кто-то как я, видит в новых переменных шанс на лучшую жизнь.

«Что не делается, всё к лучшему.» – говорила моя мама, законченная оптимистка, по словам тёти Лены. Я запомнила её слова, но никогда в них не верила, до этого момента. А сейчас полностью осознала, что я там куда мне было судьбой предназначено попасть.

Не будь отец столь амбициозен, чтобы забыть о моих желаниях и продать меня ради своей выгоды, я бы никогда не решилась вырваться из порочного мира земного бизнеса, в котором оказалась уже по факту рождения. Никогда бы не встретила Хауна, единственного мужчину, на кого среагировало моё тело и сердце.

До этого момента все мужчины были мне либо безразличны, либо противны. Но стоило мне увидеть эрсхонца, как слабое девичье сердце сбилось с ритма, а тело наполнило неизведанное ранее чувство, которому имя возбуждение. Не то его подобие, которое я чувствовала, касаясь себя в душе, а то, что вызывает в самке сильный самец, неконтролируемое чувство восторга и наслаждения.