– Выпьем же за извозчиков – этих незаменимых проходимцев и сплетников! – огласил тост Николай.

Веселый будет вечер.

Через час Романовы и князь изрядно накачались, и мы переместились в гостиную, сидеть у камина – температуру в помещении сбалансировали открытыми нараспашку окнами – и курить кальян: это древнее изобретение, и во дворце оно нашлось. Тут-то, что называется, из Николая Михайловича и «поперло».

– Я с невероятным восторгом встретил ту статью, в которой вы пообещали народу Империи Конституцию и Государственную думу! – отражая пламя камина мутными глазками, поделился он радостью. – Скажите, Георгий Александрович, не ошиблись ли мы в своих надеждах?

Ой как все запущено. Но восторженное выражение лица несомненно идет мне на пользу – этого «бледного юношу со взором горящим» надо приручать, и вместо вредного фрондера у меня появится лично преданный фанатик, который сделает что угодно. В разумных рамках, разумеется. И я же в самом деле не вру – будет и Дума, и Конституция. Полномочия первой и содержание второй же не обговариваются.

– Ну конечно же нет! – сымитировал я возмущение. – Лгать недостойно наследника Российского Престола! Мы стоим на пороге XX века, и входить в него, не имея таких инструментов как Конституция и Дума, попросту глупо!

Коля горячо закивал, Сандро покивал без энтузиазма, продолжая держать нейтралитет, Кочубей ухмыльнулся в усы – он примерно знает, что я задумал, поэтому сейчас ощущает удовольствие от превосходства над Романовыми, ибо пользуется моим личным доверием.

– Сложность нашего мира увеличивается с каждым днем, – продолжил я. – Увеличивается скорость научно-технического прогресса, появляются новые, доселе невиданные сферы человеческой деятельности, растет население, и эти тенденции будут только нарастать. Вместе с этим появляются новые вызовы для власти, и эффективность ее во многом будет измеряться скоростью реагирования на эти вызовы. Крепкая вертикаль власти имеет изрядные плюсы – например, я приложу все усилия, чтобы в новое тысячелетие наша Империя вошла современным, сильным и мощным государством. Это – не мечта, а цель, и я намерен идти к ней с высоко поднятой головой, как когда-то это делал великий Петр!

Теперь прониклись и остальные гости – когда человек крепко выпил, загипнотизировать его очень легко, особенно если он имеет изначальную симпатию к «гипнотезеру», который озвучивает то, что гипнотизируемому очень нравится.

– Король-гражданин! – провел франкофил-Николай историческую параллель.

– Ничем не правил, использовался как ширма для стоящих за ним торгашей и все, что получил в итоге – это презрение собственного народа, – поморщился Сандро.

Защитил меня, получается. Записываем плюсик в репутацию.

– Не заслужил даже ненависти, – поддакнул Кочубей. – Ведь для того, чтобы тебя ненавидели, нужно представлять из себя хоть что-то.

– Проект «Луи-Филипп» был хорошим способом успокоить внутренних и внешних врагов республики, – увел я разговор в сторону, не дав зародиться конфликту. – Я называю это «политтехнологией» – политической технологией. Продуктом ее был Луи-Филипп. Продуктом ярким и позволившим решить множество задач разом, но, увы, скоропортящимся. Я же «портиться» не собираюсь, и сделаю все, чтобы после моей смерти в далеком будущем на моей могиле написали эпитафию «он принял Россию с сохой, а оставил с космическими аппаратами».

«С атомной бомбой» звучит гораздо круче, но собеседниками и «космический аппарат»-то понять сложно.

– Выпьем за это! – решил не заморачиваться и сгладить неудачное сравнение любимого меня с «королем-грушей» Николай.

Выпили, чернокожий слуга – и такое бывает! – сменил нам табак и угли в кальяне.

– Полагаете, полеты в космос возможны, Георгий Александрович? – заинтересовался Сандро.

– Вполне реальны, Александр Михайлович, – отозвался я. – Проблем на этом пути великое множество, но все они решаемы. Первую проблему, конечно, представляет собой двигатель достаточной для преодоления земного тяготения мощности…

Я увлекся, но вовремя спохватился – собутыльникам пришлось потерпеть всего десяток минут.

– Но это все дела далекого будущего. Сначала нам предстоит покорить последнюю оставшуюся без человеческого присутствия стихию, – я указал пальцем в потолок, старательно оценивая реакцию Сандро – насколько правильно в моей реальности его поставили на авиацию?

Нет, совсем ничего. С другой стороны, чего я жду от фаната флота во всех его проявлениях? Он же вообще ничего о самолетах и аэронавтике не знает, и, как почти все в этом времени, грезит о «левиафанах». Попробуем подтолкнуть сильнее, в полном соответствии с наукой педагогикой заинтересовав «малыша», привязав новое к хорошо знакомому и любимому.

– Представьте, господа, – наклонившись, я с громким скрипом пододвинул себе письменный стол. – Как будет выглядеть морское сражение с участием маленьких, но вертких и способных сбрасывать на врага бомбы планеров, – набросал на бумаге схематичное, двухмерное изображение. – Також они могут вести разведку и координировать огонь орудий – в отличие от почти неподвижного и громоздкого воздушного шара, попасть по планеру гораздо труднее.

– Способные долго держаться в воздухе и сбрасывать бомбы планеры должны быть тяжелыми – поднять в воздух себя и запасы топлива нынешние поделки неспособны, – заметил Сандро. – Особенно если учесть, что планерам придется добираться до места сражения с суши.