Ермак тем временем подошёл ко мне, бросив тяжёлый взгляд на пацанов:

— Иван, а этих что, с собой возьмёшь? — кивнул он в сторону братьев.

— Пока не решил, — пробурчал я. — Может, и оставлю тут. Всё равно благодарности от них не дождёшься.

Старший пацан резко поднял голову:

— Мы… мы не хотели… Просто… — голос у него дрогнул. — Там, у хана… мы думали, папа с мамой…

Младший вдруг всхлипнул и уткнулся лицом в ладони.

Тьфу ты. Ну вот, теперь и мне неловко.

— Ладно, — махнул рукой. — Разберитесь сначала с собой, потом поговорим. А пока — молчать и не мешать.

— А может им бошки поотрубать, да и дело с концом? Их отец с нами не миндальничал! По его воле мы среди шакалов четырёхногих оказались! — крикнул один из пленников.

— Вообще-то благодаря вон тому мелкому вы остались живы! Он вас можно сказать спас! — рявкнул я так, чтобы отбить желание дальше раздувать кровожадное настроение. — Если бы не увидел видеотрансляцию с его телефона, то не отправился бы вам на помощь!

— Но всё-таки… Что с ними делать? — спросил Ермак.

— Умыть, накормить, напоить чаем. И незамедлительно! — нахмурил брови и придал себе максимально суровый вид.

— Понял-понял, боюсь-боюсь, — дурашливо испугался Ермак и тут же потащил пацанов к поместью. — Помчали, татарчата! Кто последний — тот ишак!

Детям не хотелось быть ишаками, поэтому они помчались прочь, даже забыв о своих родителях. Всё-таки соревновательный момент заставляет позабыть о многом.

— Зачем они вам, Иван Васильевич? — подал голос Годунов. — Они же не станут русскими…

— Хочешь победить врага — воспитай его детей! — хмыкнул я в ответ. — Сам видел, как наши бояре отправили своих детишек подальше от войны? А за границей им присядут на уши, внедрятся в мозги и когда вернутся «детишки» обратно, то станут ненавидеть свою Родину и преклоняться перед грязной Европой.

— Иезуитские изречения, Иван Васильевич, — покачал головой Годунов. — Неужели вы станете брать на вооружение их методы?

— Врага надо бить всегда и всюду! Если бояться не будут, то станут лезть изо всех щелей и делать так, чтобы мы их боялись!

— Я не ишак! Я сын мурзы! — проигравший младший мальчишка взвизгнул по-звериному и выхватил из-за пояса тонкий кинжал.

Занес было руку, чтобы вонзить металлический клык в спину Ермака, но тот не сплоховал. Просто дернул пальцами правой руки, и мальчишка кубарем покатился по траве.

— Я никогда не оставляю спину незащищённой, — хмыкнул Ермак, заправляя тонкие нити обратно в браслет. — И поэтому до сих пор жив. Ещё раз попробуешь — голову оторву. И скажу, что так и было.

Второй тоже рванулся к Ермаку, чтобы защитить брата, но ехидный разбойник дернул на этот раз левой рукой, и старший сын присоединился к младшему.

— И как давно взял их на привязь? — спросил я.

— А сразу, как только подскочил. Вижу по глазам, что доверять такой пацанве нельзя — сам таким волчонком был, — усмехнулся Ермак.

Мальчишки поднялись, отряхивая траву с одежды. Младший всё ещё сверкал глазами, но кинжал уже спрятал — видимо, понял, что против нитей Ермака сталь бессильна. Старший же смотрел на нас с холодной ненавистью, но без глупой бравады. Уже умнее.

— Ладно, — вздохнул я. — Теперь, когда все успокоились, может, объясните, зачем напали? Зачем стремитесь умереть раньше времени?

— Мы не нападали! — буркнул младший. — Мы просто… проверяли.

— Проверяли? — Ермак фыркнул. — На что? На глупость?

— Только воин на равных может разговаривать с воином. Мы — воины! — горделиво сказал старший.

И с таким пафосом это было сказано, что остальные пленники не удержались и расхохотались. Ведари тоже скривили губы в улыбке. Мальчишка оглянулся на хохочущих взрослых, собрался разреветься, но потом вспомнил, что он находится в стане врага. Сдержался.

— Ничего-ничего, пусть вы и сироты, но в люди вас выведем! А чего? Я сам сирота, но вон каким стал — главный помощник Ивана Васильевича! А это вам не хухры-мухры! — со смешком проговорил Ермак Тимофеевич.

Со стороны поместья раздался крик:

— Иван Васильевич! Иван Васильевич! Вас царица вызывает!

Ко мне бежал помощник по хозяйству Семён. Он так активно помогал себе руками, что мобильный телефон едва не вылетал из сжатой ладони.

Я подумал, что лучше выписать из Белоозера тех, кому могу доверять и вытащил-таки Семёна, Михаила Кузьмича, Марфу и Меланью. Они недолго сопротивлялись, а даже были рады вырваться из однообразия служения разным барчукам. И вот теперь мы все вместе занимали пустующее поместье князя Оболенского под Ростовом-на-Дону. К нам примкнули двадцать ведарей и простых солдат. Понемногу поместье обросло известностью и к нему потянулись люди с разных сгоревших или разрушенных областей.