Землянка по ту сторону неба Хайд

Алёна Птицына была лучшей в лётной школе, первая девушка-пилот истребителя. Во время сдачи экзамена попадает в случайный портал и оказывается в другой вселенной. Имперская раса, космические пираты, страшный враг.

Что будет, когда все узнают, что она скрывает? Одна против всех! Сможет ли простая девчонка с Земли выжить?

— Ты с ума сошла, Ална! — отчего-то буква «ё» не употреблялась на Зеноре, и во вполне себе земном алфавите её не было, поэтому профессор Дмитрий Горич, ставший здесь моим «родственником», оформив мне документы как своей сестре, называл меня не Алёна, а Ална.

А сейчас он с ужасом смотрел на бумагу с гербовой печатью, на которой было написано, что меня приняли в студентки Высшей школы космической авиации, в простонародье — Вышка.

— Ты знаешь, кто там учится?! — если бы у профессора были свободны обе руки, то он наверняка бы вцепился ими в свои белокурые кудри.

— Кто? — поинтересовалась я, не понимая, что за бурная реакция от всегда спокойного и даже флегматичного Дмитрия.

— Тенорцы! — голос моего «брата» даже сорвался на тенор. — Имперская раса!

Я ничего не понимала, но Дмитрий, всмотревшись в написанное на бумаге, вдруг уронил её и прикрыл глаза:

— Это я виноват, я не успел тебе всё рассказать.

После чего снова открыл глаза и стал метаться по комнате:

— Ты не поедешь!

Я улыбнулась:

— Дима, я уже подтвердила, я не могу не поехать.

Он буквально упал в кресло, закрыл лицо руками и замолчал. Мне до этого было даже немного весело наблюдать за его метаниями, но вот сейчас, глядя на сгорбленную фигуру человека, ставшего мне родным, я испугалась.

— Что в них такого? — спросила тихо.

— Не в них, — почти что простонал он, — в тебе.

***

Я сидела в комфортабельном салоне нейромобиля, даже не пытаясь смотреть в окно. Такие машины ездили только по выделенным линиям воздушных трасс и только на автопилотах.

Это был личный автомобиль профессора Горич. В сумочке у меня были документы на имя Алны Горич, полноценного гражданина планеты Зенора, входящей в Альянс свободных миров.

Я летела в Высшую школу Космической авиации, в простонародье — Вышка.

Вышка находилась на другой стороне планеты, там, где видно «глубокий космос», потому что там нет городов, только леса, горы и озера, похожие на моря.

Лететь мне ещё несколько часов, несмотря на скорость. Я откинулась на кресле, прикрыла глаза и вспомнила, как год назад впервые здесь оказалась.

Алена Птицына (Птица)

Часы показывали без двадцати восемь, а кофе горчил. Какая связь, спросите вы? Самая что ни на есть прямая. Если что-то может пойти не так, то оно обязательно пойдёт. Я опаздывала с выходом вот уже на десять минут, а напиток, сваренный для того, чтобы разбудить всё ещё спящую выпускницу лётной Академии, невозможно было пить. Горечь оседала на языке как предвестник неудачного дня, а чувство тревоги зудело где-то глубоко внутри под кожей.

И всё это происходило во второй самый важный день моей жизни. Первым было само поступление в Военно-воздушную академию. Сейчас я могла спокойно вспоминать бессонные ночи за лекциями по математике и физике, бесконечные формулы и теоремы, от которых рябило в глазах. Но тогда всё это казалось чем-то недостижимым. Но упорства мне было не занимать, и результат превзошёл даже мои нескромные ожидания.

И вот теперь я опаздывала на квалификационный экзамен. Не сдам его — не допустят до остальных. А принимать его будет сам (!) Николай Гаринборг — легенда авиации, человек, чьё имя произносили с придыханием даже бывалые пилоты. От предвкушения и нетерпения всё внутри тряслось.

Вылив горькую жижу в раковину, я придирчиво оглядела себя в зеркало. Тёмно-синяя форма сидела безупречно, каждая складка на месте, золотистые пуговицы начищены до блеска. Убедившись, что выгляжу превосходно, выскочила из дома.

— Птица, я уж думал, ты сдрейфила! — как только я вошла в аудиторию, мне на плечо упала тяжёлая рука сокурсника.

— И позволила тебе опередить меня по итоговым баллам? — усмехнулась, глядя в карие глаза парня. — Не слишком ли лёгкая победа?

— Уж и помечтать нельзя?! — он приобнял меня за талию и притянул ближе.

— Руки, Баранов! Чай не твоя девушка, — я хлопнула по ладони наглеца.

— Недотрога! — недовольство так и сквозило в голосе, но всё же он сделал, как я просила. — Ты многое теряешь, между прочим.

— Переживу. Всё лучше, чем потом сопли на кулак наматывать, как твои бывшие.

Я стала для Баранова этаким недосягаемым алмазом, который он всё никак не мог получить. И всё бы ничего — он был парнем видным, с деньгами и связями, но вот незадача, на свою беду поспорил с парнями, что уложит меня в койку за месяц. Может, и вышло бы, не узнай я об этом. Так что шансов для выигрыша не было. А вот его настойчивость порой поражала.