— Привет, Матвей, — сказал он.

— Привет.

— Я хотел бы поблагодарить тебя за то, что ты передал амулет отцу.

— А ты вычислил его местоположение. Не скажу, что был очень удивлен.

— Если бы я сказал, что хочу с ним встретится, ты бы едва ли согласился.

— Точно. Ну… и как вы там?

Рехон пожал плечами. Выглядел он сейчас как чуть смущенный ребенок, которого уличили в поедании конфет вместо супа.

— Не знаю. У меня никогда не было семьи, поэтому я не представляю, как именно мне следует себя вести. А тут сразу и отец, и Зоя.

— Страшно? — спросил я.

— Страшно. Но не за себя, а за них. Это очень странное чувство, я не знаю, как его выразить.

— Это называется ответственность. Именно она делает мальчика мужчиной, а не год топтания в сапогах.

— А причем тут сапоги? — удивился Рехон.

— Да не бери в голову, это так, фантомные боли. Я хотел напомнить тебе о нашем договоре.

— Я помню, — спокойно ответил кощей. — Как только ты скажешь, что настала пора…

— Настала, — перебил я его. — Завтра ночью я приду за тобой. Мы отправимся к ларю, достанем артефакт и станем жить своей жизнью.

— Звучит просто, — легкомысленно ответил Рехон.

А меня почему-то от его слов пробило током. Будто в них был какой-то подтекст. Я кивнул и неожиданно для себя протянул руку. Этому кощею, которого раньше опасался. А Рехон улыбнулся и пожал ее. Оказывается, он мог быть вполне милым, без своих коронных издевок. Вопрос разве что заключался в том, как будет жить кощей в новой для себя жизни со старым хистом? Промысел меняет человека, порой даже ломает. Едва ли это может закончиться чем-то хорошим…

Сейчас мы разошлись будто старые товарищи, которые случайно встретились в переходе. Рехон отправился домой, к Зое, а я по своим делам. Я понимал, что едва ли мы станем друзьями. Нет, я слышал про высокие отношения, где бывшие общаются между собой, даже дружат семьями. Но это обычно описывалось в книжках, где еще обитали единороги, испражняющиеся радугой. Я отпустил Зою относительно легко. И, если честно, возвращать ее в свою жизнь не собирался. Пусть они будут существовать где-то там, а я здесь. Правда, оставался еще Василич, который был в статусе общего друга. Но с этим мы как-нибудь разберемся.

— Теперь домой? — спросила лихо.

— Нет, надо еще кое-куда заскочить. Я уверен, тебе понравится.

Вообще, женщины часто просят мужчин быть для них непредсказуемым. Мол, от этого в животе начинают порхать бабочки (хотя по мне, это лучшая рекомендация отправиться на прием к гастроэнтерологу с подозрением на паразитов). Мужчины в спутницы жизни себе ищут как раз напротив тех, кто предельно предсказуем. В итоге, из-за того, что одни с Марса, а другие с Венеры, — страдает большинство. И совсем немногим удается мирно сосуществовать, не сношая мозг и радуясь жизни.

Но у меня сейчас было какое-то игривое настроение, поэтому мне даже искренне хотелось поглядеть на лицо Юнии, когда я куплю то, что собирался. Жалко, что нельзя будет этого сделать — народ разбежится, если она вылезет из Трубки. Хотя хватало и звукового сопровождения, которое началось уже на моменте подъезда к точке X, находившейся возле парка Калинина.

— Это что?

— Водонапорная башня. Красиво, да? Но нам не туда.

Я зарулил в закоулок, где дальше шли небольшие одноэтажные здания, отведенные для торговли всяких разным — от мебели до сантехники. Последняя мне и была нужна.

— Здрасьте, — сходу озадачил я скучающего продавца. Худощавого мужика с легкой небритостью, одетого в потертые джинсы и несвежую футболку. — Нам нужно самое большое сиденье для унитаза.

— Нам? — посмотрел он на меня с видом врача-психотерапевта.

Вот все-таки какой загадочный парадокс. Несмотря на то, что территориально мы находились к Западу гораздо ближе, чем тот же Питер, но прогрессивности в Выборге было значительно меньше, чем в той же Северной столице. Если ты в Петербурге скажешь, что к тебе надо обращаться «они», «их», или «боевой вертолет Мария», то никто и слова не скажет. Даже не потому, что одобряет твою идентификацию, а по причине нежелания ссориться с клиентами и большой охоте заработать на тебе деньги.

Нынешний представитель розничной торговли искренне плевал на подобные мелочи. Во-первых, конкуренции здесь почти не было, во-вторых, продавец действительно был в курсе, в-третьих, Выборг всегда славился предельной честностью в силу своей провинциальности. Тут, если ты вел себя как придурок, тебе и говорили, что ты придурок.

— Нам с женой, я просто обычно с ней хожу, привычка, — исправился я.

— Размер какой сиденья? — устало спросил продавец, посмотрев на меня как на дебила.