Ректор поднимает бровь и смотрит на меня так, будто говорит: “Признаешься сама, или мне достать из тебя эту информацию?”.

– Я просто не расслышал, доктор Курт, – говорит он, а у меня сердце в пятки уходит.

– Я не помню… – мямлю я.

– Не помните, что сказали пару мгновений назад? – хмыкает ректор.

– Да… Я, честно говоря, вообще ничего не помню, – я жалобно смотрю на доктора. – Проснулась тут, испугалась и… Выругалась, наверное. А что я сказала?

Эта игра может быть и в обратную сторону повернута. К тому же меня осеняет, что если я притворюсь, что потеряла память, то… Может, у меня получится подольше побыть “на больничном”, поменьше светиться где-то? Тогда и вероятности того, что меня вычислят, будет мало.

– Лерианна, как вы себя чувствуете? – доктор Курт укоризненно смотрит на ректора и подходит ко мне. – Слабость? Боль? Тошнота?

Она сжимает своими тонкими пальцами мое запястье и прикрывает глаза. От места касания по всему телу расходится тепло и легкое покалывание.

– Голова болит, когда пытаюсь вспомнить, – честно признаюсь я. – И сил нет.

Доктор Курт кивает. Уголок ее шапочки чуть сползает, и я замечаю заостренное ухо. Эльф! Закашливаюсь от неожиданности, отчего ловлю очередной взгляд ректора, полный подозрения.

– То есть вы ничего не помните? – уточняет доктор, обеспокоенно глядя на меня.

Качаю головой.

– Странно, – она поджимает пухлые губы. – Я не вижу ничего, что могло бы привести к такому эффекту. Возможно, было что-то, что послужило еще эмоциональным блоком. Я обязательно еще поговорю со студентом Рэйгарном, чтобы уточнить обстоятельства.

– Вы оставляете студентку Лефрон в лазарете? – уточняет ректор.

Я скрещиваю пальцы, чтобы она ответила “да”, но мне это не помогает.

– Я думаю, ей пойдет на пользу вернуться в привычную жизнь, – говорит доктор Курт. – Возможно, какие-то обыденные мелочи подтолкнут память, и Лерианна быстрее все вспомнит.

Ох, блин… То есть мне придется учиться в настоящей академии магии МАГИИ? Голову снова простреливает резкая боль, я шиплю и хватаюсь за виски.

– Выпишу тебе настойку, она снимет боль, – доктор достает из маленькой сумочки на боку блокнотик и стеклянное перо. – Будешь пить на ночь и каждый день приходить ко мне. Буду проверять твое состояние. А теперь можешь переодеваться и возвращаться к себе. Фамильяр тебе покажет дорогу. На учебу завтра.

Женщина выразительно смотрит на ректора, тот дергает уголком рта и выходит.

Я переодеваюсь и, осматривая пространство, зову:

– Таэмар, выходи. Я же понятия не имею, куда мне теперь идти.

Лисоволк появляется снова из ниоткуда прямо передо мной, виляет хвостом и выходит из палаты.

Мы сначала проходим по белым коридорам лазарета, потом спускаемся по широкой лестнице, оказываемся в светлых коридорах, очень напоминающих мне те, что в моей академии, несколько раз преодолеваем сложные развилки, а потом через высокие двери входим в большую комнату.

– Это комната отдыха женского общежития, – тихо говорит Таэмар. – Дальше по коридору, третья дверь направо. Соседки сейчас нет, но тебя на столе ждут другие неприятности.

– Погоди, а ты куда? – останавливаю я фамильяра.

– Кое-что проверить надо, – загадочно отвечает он и уже привычно растворяется в воздухе.

Третья дверь… Касаюсь нужной ручки, замок сам отщелкивается, и я вхожу в комнату.

Что ж, тут уютно и практично. Две кровати, два стола, шкафы для личных вещей и одежды. Значит, у меня есть соседка. Надеюсь, с ней Лерианна дружила.

Стены с одной стороны украшены детскими рисунками и магическими артефактами, на кровати – пара милых подушечек и стеганое покрывало. По-простому уютно.

А с другой – абсолютно голые. И кровать застелена так, что на покрывале ни одной складочки.

И какая из них у Лерианны?

На столе, как и сказал Таэмар, лежит письмо. Желтоватый конверт, ровные строчки почерка с мелкими завитушками. И я даже могу прочитать – ну хоть это осталось в голове от Лери.

Вскрываю сургучную печать, бегло просматриваю письмо и понимаю, что прав был фамильяр. Это – точно неприятности.

“Лерианна Лефрон!” – начинается письмо, и уже от одного обращения мне становится как-то дурно. Как будто я даже слышу эту надменную, презрительную интонацию, чувствую укор в том, что я, точнее, Лери, не оправдала надежд.

“Все, что от тебя требовалось – это найти в академии себе мужа! А ты не только не нашла его, но и опозорила весь наш род своими сомнительными успехами в учебе!”

Вот вроде просто письмо, а по обилию восклицательных знаков прекрасно понимаешь: на тебя сейчас наорали. Очень интересные цели обучения. А какие цели, такие результаты: какие могут быть вообще претензии-то?