В приют приехала в экипаже, решив поберечь силы. Ужин с Эвандером был довольно волнительным. Этот парень и раньше, еще когда был в пещере Дшэрша как-то странно на меня действовал, а сейчас и вовсе. Он будто специально старался смутить меня своими взглядами, какими-то легчайшими касаниями. Рвался проводить, но Аннис уже пора спать, практически ночь на дворе. Так что все же остался. Хотя было очевидно, что найденыш не хотел отпускать меня одну.

Димис все же вернулся поздно вечером, я уже уходила. Мой, как оказалось, совсем уже немаленький лотр был взбудоражен сегодняшним днем, рвался поделиться впечатлениями, но мне, к сожалению, нужно было уходить. Так что лишь поцеловала его, перед тем как забраться в подъехавший экипаж. Им с отцом есть о чем поговорить, как бы ни жаль мне было их такого скорого сближения.

Когда дети в первый раз покидали Аоршу, в Аурейю они добирались привычным способом – в длинных экипажах, запряженных лошадьми. Такой же способ передвижения, какой им предстоит сегодня, заставлял всех с тревогой оглядываться на меня, и инстинктивно жаться друг к дружке. Дети еще в поселении не раз видели, как я выпускала крылья, но никому не довелось быть при этом поблизости и уж точно никого так еще не переносила. Поэтому вокруг царило взволнованное оживление.

Общими усилиями нам удалось разделить всех на пять равномерных групп. Первыми шли самые старшие с малышами на руках. Подошла ближе, ободряюще всем улыбаясь и, не торопясь, выпустила крылья. Дала желающим на себя полюбоваться и обвила детей крыльями. Послышались дружные восхищенные вскрики.

– Глазки закрываем! – предупредила в очередной раз, представляя колодец в центре Аорши.

Перемещались мы сюрпризом, поэтому нас никто не встречал. Но стоило только детишкам оказаться в родных местах, поднялся визг, на который тут же стали высыпать поселенцы. Родители, завидевшие детей, бросались навстречу. Ох, что тут началось!

Убедилась, что все дети встретились с родными и вернулась в приют. Когда перенесла вторую группу, у колодца собрались уже все поселенцы. Слезы, объятия, смех. Все слилось в сплошную какофонию звуков.

– Лисанна, - безмерно удивив, ко мне подошел Барнас. Чуть-чуть, совсем едва заметно поклонился. – Беда с приютом, что детей возвращаешь? – обеспокоенно спросил он.

– Нет, Барнас, - шагнула ближе и, не удержавшись, обняла мужчину. – Все в порядке, - успокоила его.
– Дети могут повидаться с родными этой ночью, а завтра всех обратно верну.

– Ох, это доброе дело, - крякнул староста. – Скучаешь по нему? – проницательно спросил он, будто слыша мои мысли, в которых я звала Эйшхераша. – Я здесь, Лисанна, это трудно объяснить, но это я, и я здесь.

– Полетаем ночью? – едва сдерживая слезы, спросила у друга.

– Непременно.

Вскоре все дети оказались на территории Аорши. Родители разобрали всех по домам, не желая терять и минутки общения.

Устала. Столько переносов подряд мне еще не доводилось совершать. Последние два дались особенно тяжело. Перед глазами то и дело плясали разноцветные мушки, а голова ощутимо кружилась. Когда последних прибывших увели родители, не удержалась, опускаясь на землю. Барнас все это время терпеливо ждал у колодца, теперь же подошел ближе, с тревогой вглядываясь в лицо.

– Ох и не бережешь ты себя! – прицокнул он недовольно.

– Ничего, сейчас пройдет, - заверила друга, черпая силу в земле, на которой сидела.

Будто красуясь, медленно, не сводя с меня глаз, Барнас выпустил вторую ипостась. И передо мной появился крылатый друг. Внешне он никак не изменился. Не сдержав слез, вскочила и бросилась к нему, прижимаясь лбом к горячей голове.

– Я скучала, Эйш, - то ли прошептала, то ли подумала.

– Тебе достаточно позвать, - раздалось в голове. – И я услышу. Я изменился, Лисанна, но я тот же.

– Это так сложно принять, - призналась я.

– Не каждый готов к такому, - глубокомысленно протянул Эйш. – Рауторорк вот ушел, от него мало что осталось. Возможно, лишь воспоминания. Эшрата погибла, вся стая почувствовала это. Адали в горах. Не уходит, его боль раздирает сердца всех в стае. Он мучает и себя, и нас. Поговори с ним, Лисанна, он должен справиться с этим. Только он может освободить остальных, он должен жить!

– Он сам спровоцировал эту ситуацию! – возразила я.
– Эшрата погибла по его вине!

– О, можешь мне поверить, он успел раскаяться. Чувства при слиянии становятся общими. Адали чувствует всю боль, что причинил Рауторорку. Но ему еще хуже, потому что он чувствует также всю боль стаи. Он – наша единственная надежда. Он нам нужен.

– Я поговорю с ним, Эйш, - со вздохом кивнула я.
– Попробую помочь, если смогу.

– Он тебе не нравится, - догадался Барнас-Эйш.

– Я привыкла видеть в людях лучшее, но с ним это особенно сложно.

– Он тоже изменился. Рауторорк изменил его.