<p> ПО ПОВОДУ ОПЫТА ОБЛАСТНАГО ВЕЛИКОРУСКАГО СЛОВАРЯ, ИЗДАННАГО ВТОРЫМЪ ОТД?ЛЕНІЕМЪ ИМПЕРАТОРСКОЙ АКАДЕМІИ НАУКЪ. (Статья В. И. Даля.)</p> <p> Изъ V книжки „В?стника Императорскаго Рускаго Географическаго Общества“ за 1852 г., съ небольшими поправками противъ перваго изданія.</p>
О НАРЕЧІЯХЪ РУСКАГО ЯЗЫКА.
ПО ПОВОДУ ОПЫТА ОБЛАСТНАГО ВЕЛИКОРУСКАГО СЛОВАРЯ, ИЗДАННАГО ВТОРЫМЪ ОТД?ЛЕНІЕМЪ ИМПЕРАТОРСКОЙ АКАДЕМІИ НАУКЪ.
Статья В. И. Даля.
Изъ V книжки „В?стника Императорскаго Рускаго Географическаго Общества“ за 1852 г., съ небольшими поправками противъ перваго изданія.
Землев?деніе и языкознаніе, повидимому, дв? науки почти несродственыя; но если изучать землю вм?ст? съ обитателями ея, то вопросъ этотъ принимаетъ иной видъ, и Руское Географическое Общество, по Этнографическому Отд?ленію своему, придется сродни или въ свойств? со Вторымъ Отд?леніемъ Академіи Наукъ. На этомъ поприщ? оба ученыя общества подаютъ другъ другу братскую руку соревнованія и помощи.
Передъ нами опытъ, и притомъ первый опытъ въ этомъ род?; досел? печатались кой-гд? собранія областныхъ словъ, но не было издано ни одного такого словаря. Уже одно это обстоятельство обязываетъ насъ признательностію къ ученому братству, которое, едва ли не впервые со временъ Ломоносова, признало трудъ этотъ довольно важнымъ и достойнымъ своего вниманія.
Не станемъ разсуждать о польз? областныхъ словарей, или словарей наречій. Во Франціи, Германіи, Италіи, гд? м?стный народный говоръ нер?дко до того уклоняется отъ общепринятаго, что почти можетъ быть принятъ за другой языкъ, словари наречій мало могутъ способствовать изученію общаго языка; но гд?, какъ у насъ, на всемъ пространств? огромнаго царства разстилаются безпред?льныя равнины и господствуетъ одинъ общій языкъ, а м?стныя уклоненія его столь незначительны, что ихъ даже не всякій зам?чаетъ, тамъ областные словари получаютъ совс?мъ иное значеніе: областной говоръ свойственъ простому народу, а простонародный языкъ — корень и основаніе образованнаго языка; посл?дній, со вс?ми прикрасами своими и со своею граматикой, долженъ признать простонародный языкъ нашъ роднымъ отцомъ своимъ, и въ то же время живымъ, напояющимъ источникомъ.
Кажется, теперь только настаетъ желанная пора для истиннаго изученія и развитія нашего языка. Вм?ст? съ насильственымъ образованіемъ, по иноземнымъ образцамъ, въ былое время началось и искаженіе роднаго языка, который не могъ посп?ть за внезапнымъ приливомъ просв?щенія. Онъ и теперь только достигъ межени; ему еще далеко до высокой воды. Но довольно того, что мы начинаемъ уб?ждаться въ неудобств? пополнять недостающее иноземнымъ, начинаемъ отказываться отъ произвольной ломки, спайки и наварки словъ: эти попытки большею частью весьма неудачны и основаны собствено на незнаніи народнаго языка, въ полномъ его объем?; въ словахъ и выраженіяхъ у насъ н?тъ недостатка, ум?йте только отыскать ихъ, изучить, усвоить и пустить въ ходъ. Въ этой истин? мы уб?дились недавно, и съ т?хъ поръ увид?ли св?тъ. Повсем?стно зам?тно это направленіе, и отъ него будетъ благо.
Не станемъ говорить о томъ, что у насъ есть собраты, которые пишутъ и печатаютъ газонъ и кадаверъ, ни же о гуманности, субъективности и объективности, а вспомнимъ, наприм?ръ, что одному переводному роману дано хитро придуманное заглавіе Путеводителя въ пустын?, заглавіе мудреное, таинственое, тогда-какъ буквальный переводъ этого заглавія былъ бы: степной вожакъ. Беру одинъ прим?ръ, чтобы только объяснить мысль свою, тогда-какъ легко было бы насчитать ихъ тысячи. Рускіе даровитые писатели, которые знаютъ народный бытъ и берутъ оттуда разсказы и картины свои, пестрятъ однако языкъ свой, безъ мал?йшей надобности, а только по образу воспитанія и привычк?, чужими словами, а слогъ свой — нерускими оборотами. Въ этомъ вс? мы виноваты поголовно.
Относительно словосочиненія, въ смысл? произвольнаго составленія небывалыхъ словъ, не говоря объ иныхъ писателяхъ, достаточно будетъ сослаться на нов?йшій словарь нашъ, въ которомъ 114,749 словъ или реченій, но въ томъ числ? и множество такихъ, которыя придуманы только для внесенія ихъ въ счетъ, между т?мъ какъ ихъ н?тъ вовсе на д?л? и они нигд? и никогда въ ходу не бывали и не будутъ.
Мы о сю пору затверживаемъ по вс?мъ граматикамъ рускимъ, что языкъ нашъ весьма склоненъ къ образованію составныхъ реченій, и въ этомъ уб?жденіи дозволяемъ себ? сочиненіе шарокатовъ и шаропеховъ; скажемъ напротивъ разъ навсегда, по правд?, что онъ вовсе не склоненъ къ тому и что это противно духу его; народъ не затрудняется пріискать въ сокровищниц? своей новое выраженіе если оно ему понадобится, но у него на это совс?мъ иные пріемы: берется одно только слово, ближайшее къ главному понятію, а зат?мъ, изм?неніемъ окончанія, приставкою одного или двухъ предлоговъ и иногда еще переносомъ ударенія, придается выраженію этому любой видъ и значеніе.
Вс? стали уб?ждаться въ посл?днее время въ томъ, что при направленіи, которое приняла обработка, или в?рн?е запущеніе рускаго языка, ему угрожаетъ гибель: изъ богатаго, звучнаго, сильнаго и самостоятельнаго языка могъ бы сд?латься языкъ вялый, тяжелый, набродный. Къ этому упадку и точно близился нашъ письменный языкъ; простонародный не искажался, но въ отчужденныхъ отъ него ушахъ отзывался квашениной. И точно, средины у насъ еще н?тъ; ч?мъ мен?е языкъ писателя напоминалъ отчизну свою, т?мъ легче понимали его читатели и читательницы; ч?мъ бол?е онъ отзывался материкомъ, т?мъ онъ казался груб?е, пошл?е и непонятн?е. Чопорные писатели отряхивали свои пальчики въ цв?тныхъ перчаткахъ и приб?гали къ французскому словарю, вм?сто рускаго; немногіе см?льчаки бросались въ противоположную крайность, и если попытка ихъ т?шила на короткое время р?зкостью и новизною, то на нее не мен?е того смотр?ли, какъ на довольно грубую и даже неприличную шутку.
Но если мы изучимъ свой народный языкъ во вс?хъ его видахъ и въ полномъ богатств?, если усвоимъ себ? духъ его, свыкнемся и обживемся съ нимъ, тогда, можетъ-быть, понятія наши о немъ изм?нятся и мы вынуждены будемъ сознаться, что вс? жалобы наши были наклепомъ нев?жества, для котораго и самый языкъ оставался н?мымъ.
Мужикъ изв?стной (с?веровосточной) м?стности говоритъ: «подъ ув?емъ хл?бъ не растетъ». Немногимъ изъ читателей слово ув?й знакомо, а зам?нить его мудрено не только рускимъ, но и чужимъ словомъ: ув?й. это все пространство вокругъ л?са или дерева, которому оно заститъ втеченіе дни, отчего трава и хл?бъ на этомъ пространств? хил?етъ; ув?й — весь объемъ т?ни, вся м?стность, на которую падаетъ постепенно т?нь, отъ восхода до заката солнца.
Лошадь запахаласъ, т. е. надорвалась пашней; у насъ по хл?бамъ дорогу за?здили, или поля за?здили, т. е., покинувъ дорогу, ?здили стороной и помяли хл?бъ; ?сть хл?бъ въ окунку; п?ть или читать говоркомъ, т. е. речитативомъ; набровый, набровистый, вм?сто навислый; баса, краса, пригожество, изящество, отъ чего вышло много реченій, и между прочимъ басловка и баснь (этого корня н?тъ даже у Шимкевича); голомя или оследь, на что у насъ н?тъ инаго слова, а пишутъ штамбъ, т. е. н?мецкое Stamm; все это выраженія, хотя и областныя, но вполн? пригодныя для общаго рускаго языка, и притомъ едва ли зам?нимыя. Прим?ры эти я взялъ на память, какъ они попались подъ перо, и впосл?дствіи справился только, н?тъ ли ихъ въ словаряхъ; если бы я не опасался надо?сть, то легко было бы набрать ихъ сотни, даже тысячи. Не забудемъ, что вс? выраженія эти равно способны принять значеніе переносное, и что зд?сь речь идетъ только о словар?, а сл?довательно о словахъ, тогда какъ и самому рускому складу речи также можно научиться не столько изъ книгъ нашихъ, сколько изъ народнаго говора.