Шрифт:
– Я поняла.
Осторожно, обхватив меня за плечи, он перевернул моё тело, уткнув носом в матрас. Горячие ладони прошлись вдоль позвоночника и замерли на пояснице.
– Всё плохо?
– шепнула я.
– Нормально, но лежать придётся дня два. Ну и влип же я с вами.
– Юла умрёт, миранец. Пожалей её. Я обещаю — буду горбатиться на тебя всю жизнь. Хоть до БорГэ довези и помоги там перескочить на другое судно. Я оставлю тебе все свои контакты. Всё, что у меня есть. Только помоги спасти её.
Что-то противно пискнуло сбоку, и на мониторе появился странный график.
– Значит, не дочь она тебе, - хмыкнул миранец, глядя на два ровных столбика, что подсвечивались на экране, - не люблю враньё, женщина. Но поговорим мы позже.
Его ладонь скользнула по моему бедру. Что-то кольнуло и опалило болью. Зашипев, я крепко зажмурилась.
– Терпи, тут дел на пару минут. Но если не восстановим повреждения, ты истечёшь медленно кровью.
И я терпела. Сжимала зубами гелевый матрас. Шипела, когда, казалось, сознание меркнет. Но вела себя предельно тихо. Юле действительно не нужно смотреть на кровь и на мою рану.
Это зрелище не для детских глаз.
– Как она?
– шепнула я, когда миранец снова активировал панель диагностики.
– Спит. Пилюли хватает на пару часов. Мы даём их детям, чтобы они легче переносили перелёт: особенно старт и приземление. Я про них как-то позабыл, надо было сразу ей дать.
– А для меня там нет?
– Что тоже плохо с перегрузками?
– Лучше сдохнуть, чем летать, - выдохнула я.
– Человечка, что же вы слабенькие-то такие.
– Какие уж есть, - проворчала я, по моему телу растекался холод. Видимо, снова анестезия.
– Что с раной?
– Зашил, но какое-то время будет нужен покой. А там посмотрим.
– А ты можешь быть милым и заботливым, - поддела я его, видя эту неуместно смущающую меня улыбку.
– Я сама доброта, женщина, запомни это и не дерзи. Терпеть не могу языкастых.
– Я прямо ходячий набор всего, что ты ненавидишь!
Он молчал. Я отчётливо ощущала прикосновения его ладоней к внутренней стороне моих бёдер.
– Что ты делаешь? Эй!
– Стираю кровь. А ты, что подумала?
– а в голосе смешинки. Он развлекался за мой счёт.
– Ничего я не подумала, - прорычала возмущённо.
Он продолжал, как нарочно, пробираясь всё выше. Уж не знаю, что там стирал, но не голой же ладонью тело обмывают.
– Миранец, не наглей!
– рявкнула я, ощутив его лапу на своих ягодицах.
– Если бы я наглел, женщина, то сделал бы так, - мужская рука скользнула по моей промежности, скрытой от его взора тонким кружевом белья.
– А ну не смей!
– я попыталась дёрнуться, но тут же застонала от боли.
– Не трепыхайся. И, правда, для бордельной девочки уж больно ты остро на меня реагируешь. Значит, говоришь, ни под одного мужчину не легла. Забавно, ведь не соврала. Только вот ребёнок не твой. Вот и ответь мне, как так? Я слушаю тебя, человечка.
Глава 28
Я замялась и моментально прикинулась тяжелобольной.
Вот выворачивать свою жизнь перед этим незнакомцем совсем не хотелось.
Так что мне плохо, и всё тут.
– Да ладно, женщина, я вколол тебе тонизирующее, - бровь капитана скептически приподнялась в немом вопросе.
– Ты сейчас, при желании, и кросс пробежишь, правда, после него дух испустишь, но это уже мелочи. Я жду ответ.
Прикусив губу, я не знала, что ему наплести. Не хотелось выставлять свою семью в чёрном цвете и рассказывать, как моя сестра, завалившись однажды домой после месячного отсутствия, сунула мне в руки новорождённую и отправилась отмечать счастливое избавление от беременности.
Нет, это не та история о себе, что я хотела поведать этому мужчине.
– Какая тебе разница?
– серьёзным тоном произнесла я.
– Сказала - моя дочь, значит, моя.
– Хм, - кошак противно так оскалился, глядя мне в глаза.
– Ну не хочешь сама говорить, будем всё выяснять по-другому. Нажав пару ярких сенсорных клавиш на панели капсулы, миранец выпрямился и поправил манжет на запястье Юлы.
Что-то противно запищало над ухом.
– Что ты задумал?
– всё это было подозрительным.
На табло забегали красные буковки. Всё заморгало и выдало: "23,5%"
– Иии, - я указала взглядом в эту непонятную цифру, - что это за арифметика?
– Что всего лишь тётя?!
– кажется, капитан был разочарован, - я-то думал там тайна великая. Интриги, похищения. Ну и чего было умалчивать?
Мне стало обидно. Какое он право имеет лезть в мою жизнь и семью.
– А с чего ты взял, хвостатый, что я должна откровенничать с тобой?
– процедила я.
– С чего вдруг?
Он низко склонился и шепнул мне на ушко, обжигая кожу дыханием.