Клуб инженерных решений

Аннотация
<p> В старшей школе Ёру разрешено почти все, что не мешает другим. Для одержимого эффективностью Ицуки Кодо это идеальное место — где ещё можно использовать альпинистское снаряжение, чтобы успеть первым в столовую?</p> <p> Но его нетрадиционные методы привлекают не только восхищенное внимение одних, но и явный антагонизм других. Громадный член студсовета объявляет войну "неподобающему поведению", а самая правильная девушка школы внезапно начинает интересоваться эффективностью его решений.</p> <p> Теперь Ицуки предстоит доказать, что даже в отношениях между людьми может быть своя оптимальная формула.</p> <p> "Эффективно ли влюбляться? Нет. Но иногда даже самые эффективные планы идут наперекосяк."</p> <p> — Ицуки Кодо, самопровозглашенный специалист по нестандартным решениям</p>

Пролог. «Госпожа Серьезность», «Мистер Эффективность» и приставная лестница Эту лестницу крайне не рекомендовалось раскладывать. От малейшего толчка с любой стороны она начинала пружинить и раскачиваться, словно маятник в часах безумного часовщика. Теоретически трехметровую стремянку можно было раскрыть на 180 градусов и получить приставную лестницу. Вот только конструкция не вполне подходила для такой работы даже когда была новой, а сейчас, испохабленная поколениями учеников, и подавно. Томоэ Ке с ужасом собственной беспомощности смотрела, как миниатюрная Амано раскачивается на самой верхушке злополучной приставной лестницы. Ухватиться девушка могла только за бумажные гирлянды, которые сама туда и повесила. Томоэ за последние несколько недель достаточно хорошо узнала эту вредную мелкую «госпожу Серьезность», чтобы отчетливо понимать — та скорее спикирует носом в пол, чем испортит свой безупречный «порядок». Томоэ Ке вся эта ситуация не нравилась изначально. Ей не нравилось, что ее назначили ответственной (хренова японская школьная демократия), ей не нравился вообще этот фестиваль в самом начале весны, не нравилась сама идея и ее тошнило от исполнения. Ей, если честно, вообще ничего не нравилось. И ее условные подчиненные-коллеги по несчастью чувствовали себя ничуть не лучше. Нельзя, правда, сказать, что ей не нравилось абсолютно все. Форма школы Ёру была довольно миленькой, и да-да — это действительно важно. Порядки школы ей тоже подходили: не было жестких ограничений на форму одежды, пресловутые «три сантиметра» от колена и выше отсутствовали, лимита на цвет кожи и волос не было, равно как и запрета на пирсинг. Все это сделало бы школу притягательной для всех имеющихся в округе гяру, если бы не один нюанс — беспощадные экзамены, как при поступлении, так и в конце года. Причем могли и отчислить, что вообще-то в японских школах редкость. У руководства школы подход был простым: если вы не мешаете другим, вы можете выглядеть и вести себя как угодно. В довольно широких рамках, разумеется. Томоэ больше интересовали клубы, связанные с ее увлечениями. Она сама еще окончательно не решила, хочет ли она в «клуб красоты», «клуб оригинального мейкапа» или в «рисуй по лицу с нами и будь первым в инстаграме». А может в «клуб косметологии имени богини Бэндзайтэн» или даже в «общество исследования влияния цвета помады на успеваемость старшеклассниц». Были и совсем уж специфические варианты вроде «клуба экстремального макияжа в условиях землетрясения» или «общества любителей рисовать стрелки на глазах с завязанными руками». К слову, ограничения на длину названия клуба тоже не было, что порождало такие шедевры как «клуб изучения возможности написания максимально длинного названия клуба без потери его смысла и информативности при сохранении интереса читающего до последнего иероглифа». Но некоторые моменты здешней школьной жизни все же сильно портили существование. Как сейчас, например. Амано Аманошита, представительница первых классов старшей школы, отличница и умница, несмотря на свои довольно миниатюрные размеры, оказалась настоящей занозой в заднице. И не только у Томоэ. Из-за большого количества клубов работы у студсовета было выше крыши, а вот дисциплинарный комитет, ввиду ослабленных правил поведения, наоборот излишне занят не был. По мнению Томоэ, в дисциплинарном комитете «Госпоже Серьезность» и было самое место. Но по каким-то причинам та присоединилась к студсовету, где всегда были рады новым людям, и сейчас задалбывала своей правильностью всех занятых в подготовке «Весеннего фестиваля клубов». В отличие от некоторых других школ, подобный фестиваль проводился не до начала учебного года, а некоторое время после. Это давало клубам возможность как следует подготовиться и придумать что-нибудь действительно впечатляющее. Каждый клуб показывал что-то свое: спортивные проводили показательные выступления, научные демонстрировали эксперименты, творческие устраивали выставки и представления. В прошлом году «клуб экспериментальной кулинарии» произвел фурор, создав съедобную копию школьного здания в натуральную величину (правда, только фасада), а «общество любителей головоломок» организовало квест-комнату, из которой даже учителя не могли выбраться без подсказок. Школа, в основном руками студсовета, добавляла к этому калейдоскопу различные конкурсы и состязания. От традиционных спортивных эстафет до совершенно безумных соревнований вроде «кто быстрее соберет падающие листья сакуры, стоя на одной ноге» или «конкурса на самое эффективное использование школьной швабры не по назначению». В этом году обещали что-то особенное, хотя превзойти прошлогодний «турнир по синхронному решению квадратных уравнений в космических костюмах» было бы непросто. Чтобы разместить все это великолепие, требовалось задействовать каждый квадратный метр школьной территории, включая спортзал. За его украшение как раз и оказалась ответственной Томоэ. И конечно же, она не смогла, да и особо не захотела остановить крайне деловую Амано Аманошиту, которая сходу полезла поправлять бумажные цветочные гирлянды. В конце концов, если уж «клуб любителей симметрии» собирался устроить в спортзале свою инсталляцию «Идеальный баланс хаоса», гирлянды действительно стоило повесить ровно. Быстро раскрыв лестницу на полную, она поправила гирлянды вполне успешно, но на этом ее успехи и закончились. Будучи довольно миниатюрной, чтобы дотянуться до нужного места, ей пришлось встать ногами на самый верх лестницы и упереться руками в стену. А когда она начала спускаться, лестница стала пошатываться, и колебания все усиливались, заставляя Амано раскачиваться все сильнее и делать отчаянные попытки не упасть. Ее лицо, до этого спокойное, начало быстро менять выражение, и на нем проступил, нет, не страх, как ожидала Томоэ, а стыд. Странная реакция даже озадачила саму Томоэ, забрав у той еще несколько лишних секунд на раздумья. Вообще-то, поскольку вокруг был спортзал, большой проблемы в падении с высоты не должно было быть. Недалеко были маты, за рядом больших резиновых мячей для йоги даже было какое-то полотнище. Если бы было время его схватить и растянуть, то все можно было без особых проблем успеть, но для этого надо было бы четко действовать и быстро командовать, на что никто из бывших в данный момент в спортзале людей не оказался способен. Их местный школьный «железный человек», высокий и широкоплечий физрук, слишком темный для чистокровного японца, отсутствовал, а назначенная присматривать в том числе и за спортзалом учительница классической литературы как раз недавно отошла. «Госпожа Серьезность» закачалась уже совсем сильно, и всем присутствующим было понятно, что ее падение — дело нескольких секунд. Томоэ и ее коллеги по несчастью украшения спортзала так и не успели ничего предпринять: в спортзал влетел парень среднего роста в мешковатой школьной форме, схватил один из матов, швырнул его куда-то недалеко от лестницы, подхватил самый большой из имеющихся мячей для йоги, около метра-метра двадцати в диаметре, и запустил его как можно ближе к верхушке лестницы. Причем, как отстраненно заметила Томоэ, еще и немного несимметрично. Возможно, этот удар мяча по лестнице оказался последней каплей, а возможно, просто так совпало, но Амано покачнулась в последний раз, неловко дернулась, развернулась и начала падать. Поскольку мяч практичеки катился по наклонной лестнице вверх, а Амано вдоль этой лестницы падала, их траектории совпали. Мяч спружинил, окончательно оторвавшись от лестницы, и Амано, уже практически улегшись животом на мяч, продолжила падение. Так вместе с мячом они и прилетели вниз. Вот только закон сохранения импульса никто не отменял, и сначала прогнувшись от падения и веса Амано, мяч начал распрямляться. Силы трения было недостаточно, и Амано соскользнула с него уже в момент, когда мяч восстановил круглую форму. Она полетела сначала немного вверх, а потом уже вниз. До пола она, впрочем, не долетела, будучи подхваченной на руки как принцесса тем самым парнем в мешковатой одежде. Правда, столь романтическая поза долго не продержалась, так как, опять же, закон сохранения импульса никто не отменял, а он еще не был полностью погашен. Парень, прямо с Амано на руках, полетел спиной на пол, точнее, не на пол, а на тот самый мат, который незадолго до этого успел сбросить. Он повалился спиной на матрас, все еще продолжая держать Амано на руках, правда, падение тоже вышло слегка несимметричным и Амано, к моменту, как они оба оказались внизу, практически лежала на этом самом парне. — Слезьте с меня, Аманошита-сан. Так лежать неэффективно. «Очень двусмысленная фраза», — пронеслось в голове у Томоэ. «Ах да, это же он». Тогда он имел в виду именно то, что сказал. Томоэ, наконец очнувшись от ступора, подошла поближе и протянула руку: — Возьмите меня за руку, Аманошита-сан. Так вам будет легче встать. «Госпожа Серьезность» выглядела удивленной, но за руку взялась и сумела подняться. — Ке-сан, Аманошита-сан, — размеренно произнес парень, отряхивая форму, — невысокому человеку поправлять гирлянду не эффективно. А если он легкий, так еще и нелогично — под легким лестница будет шататься с большей амплитудой. Пусть лучше кто-то повыше этим занимается, — он ткнул пальцем в одного из высоких парней из приданных «в помощь» Томоэ. — Ладно, болтать неэффективно. Я ушел. — Возвращайся! — на автомате вырвалось у немного оторопевших Томоэ и Амано. — Мистер Эффективность, ксо… — добавила Томоэ. — Я спасибо не сказала, — огорченно проговорила Амано. — Не думаю, что он будет расстроен. Лишние слова — это же неэффективно, — и Томоэ рассмеялась. Вымученная шутка отразилась почти истерическим смехом у всех, включая Амано. — Простите, что помешала, Ке-сан, — поклонилась Амано Аманошита, — Я была неправа, вмешавшись в вашу работу. — Все в порядке, Аманошита-сан, вы были правы насчет недостаточно красивого исполнения. Мы постараемся больше так не делать. Из ее группы поддержки раздалось несколько возгласов одобрения. Все же не часто видишь, как кто-то, пройдя по самой кромке гибели, чудом остается живым и целым. Даже если это чудо зовут «мистер эффективность», и он уже успел многих достать своим понятием эффективности. Ребята во время всей этой опасной ситуации уже с десяток раз прокляли свое нежелание сделать все как следует, видя, как строгая, но милая девушка едва не разбилась о пол спортзала. И к этому странному парню в мешковатой форме у всех был небольшой приступ благодарности. На которую сам «мистер эффективность» явно не рассчитывал. «Неэффективно», — как сказал бы он сам. Амано, после того как встала, наконец выпустила руку Томоэ. Она еще немного постояла, но ее первая же попытка пойти самостоятельно закончилась тем, что ее ноги подогнулись, и она просто плюхнулась на колени. Сделала она это исключительно элегантно, но факт оставался фактом — она не устояла на ногах. Вот только попытавшаяся ей помочь Томоэ, от осознания того, что кризис миновал, тоже лишилась сил и шлепнулась там же, где стояла, рядом с Амано. В этом состоянии их и застал один из заместителей главы студсовета, Мори Тено, один из заместителей по хозяйственной части. Собственно, он и был одним из тех, кто попросил Аманошиту проверить продвижение подготовки спортзала к фестивалю. Что-то в глазах представительницы класса 1-5, который в этом году по жребию отвечал за это, не внушало ему доверия. А еще в классе 1-5 учился один из самых, на его взгляд, недисциплинированных учеников школы. Вроде бы тому поручили что-то отдельно, он точно не помнил. Он бы и не беспокоился, но в студсовет забежал кто-то со словами, что в спортзале беда, и этот самый недисциплинированный там замешан. На подходе к спортзалу до него донеслись слухи, что недисциплинированный сбил мячом старосту и «госпожу серьезность», сильно их покалечил и убежал, сетуя, что те не умеют работать и «неэффективны». Мори и так о недисциплинированном был не лучшего мнения, так что подобный ход событий его не особо удивил. Стоило только вспомнить его первое появление в столовой и связанный с этим скандал, по итогам которого пришлось дополнять список запрещений, что в школе Ёру не приветствовалось. Прибыв физически в спортзал, Мори увидел: раз — упавшую к этому моменту и убранную одним из парней класса 1-5 в сторону лестницу, два — валявшийся в стороне большой мяч для йоги, и три — сидевших на полу, обессиленных Томоэ и Амано. Мори быстро пришел к выводу, что расхождений с последней услышанной версией не было. Правда, до мысли о том, с чего бы вообще «мистер эффективность» опустился до таких странных нелогичных и крайне неэффективных действий, Мори не дошел. Видимо, по его представлениям, недисциплинированный был способен на все. — Ну, Ицуки Кодо, ты нарвался, — прошипел Мори и умчался из спортзала, так и не услышав крикнутые в отчаянии слова Томоэ и Амано: — Тено-сан, ты все не так понял! Мори Тено по габаритам был чуть-чуть меньше самой крупной гориллы и был милейшим человеком, если не брать в расчет нарушения дисциплины и некорректного поведения. А самым явным признаком последнего, от которого у него сами по себе сжимались кулаки, он считал неуважительное отношение к девушкам. Девушки у самого Мори-куна не было, но он нежно любил свою маму и сестер, и младшую и старшую, и мысль, что их кто-то может обидеть так, как обидели какую-то девушку в пределах его видимости, доводила его почти до состояния берсерка. Будь он менее внушительных габаритов или послабее, для «причинения добра» и «нанесения блага» ему бы понадобился бокен или что еще похуже. Но ему обычно ему хватало просто подойти и спросить, даже вежливой речью, «почему данный человек ведет себя так некрасиво». После этого девять из десяти раскаивались, а десятый убегал в закат. Исключения были крайне редкими, и к нарушению дисциплины прибегал уже сам Мори, о чем после всего жутко раскаивался. Найти же недисциплинированного оказалось несложно и заняло не слишком много времени — несколько вопросов ученикам, и его местоположение стало известно. Из спортзала Ицуки Кодо направился к своему фронту работ — выделили ему украшение входной арки, и он был в самом начале довольно непростого процесса. Работу он выполнял весьма своеобразно, и только начал серию точных измерений, чтоб эффиктивно начать и завершить свои действия. Заметив Мори, идущего к нему с самыми недобрыми намерениями, Ицуки убегать не стал, а просто встал спиной к каменной ограде около входа в школу, возле которой и работал. — Кодо-сан, — из последних сил сдерживал себя Мори, — это правда, что ты кинул мячом в Аманошиту-сан и Ке-сан, уронил их на пол и не извинился? — Неправда, — тут же ответил Ицуки, — Только Аманошиту-сан, и не урони… Договорить он не успел — вид Мори стал еще более угрожающим, он начал отводить руку назад. Ицуки же запустил руку в карман своей мешковатой формы, где был то ли телефон, то что-то такого же размера. — Не смей, Мори-кун! — раздалось откуда-то сзади. Маленькая девичья ручка легла на плечо Тено, и, к удивлению всех, включая Ицуки, Мори остановился. — Шизука-тян, но он же кинул в девушку мячом и сбил на пол, и сам даже не… — Мори-кун, — голос, раздавшийся сзади, вообще не предвещал тишины, хоть и звучал довольно тихо. Двор будто опустел и вымер, даже мухи не жужжали. — Мори-кун, если ты не хочешь, чтоб ты извинялся… Нет, если хочешь, чтоб я за тебя извинялась, немедленно остановись! Мори Тено отличали габариты и вспыльчивость по одному определенному поводу, и в этом яростном состоянии мало кто был способен его остановить. На самом деле таких людей считай и не было. Кроме его соседки, подруги детства, Шизуки Даро. Которая, безо всякой случайности, в данный момент была президентом студсовета. И которая выяснила детали происшествия прежде, чем мчать останавливать своего «Мори-куна», действия которого мог предсказать любой, даже не так хорошо знавший Мори, как она. Ицуки дал потеряться самодельному шокеру в глубине своего кармана и внутренне вздохнул: «Ну что за неэффективный день…» Глава Первая. Парень в мешковатой форме, обед и веревка с крюком Первый день учебы в старшей школе Ёру был очень похож на такой же день в любой другой школе, и одновременно совершенно другим. Посторонний человек, случайно заглянувший в спортзал на церемонию открытия и не знавший подоплеки школы, мог бы решить, что здесь какое-то исключительное количество гяру и хулиганов-янки, и в чем-то даже немного был бы прав. Хотя большинство голов в толпе учеников были всё же естественного черного цвета, количество крашеных (скорее всего) блондинов и блондинок было запредельным, встречалось даже несколько человек с совсем кислотными цветами волос. Был даже один парень с волосами, выкрашенными во все цвета радуги — настоящая живая реклама умений местного «клуба экспериментального окрашивания волос безопасными красителями собственного приготовления». Ученики радовали взгляд разнообразием фенечек, ленточек и пирсинга, причем последний варьировался от скромных сережек до целых художественных композиций из металла на ушах, в бровях и носу. Бабочки и галстуки были различных цветов, и даже форма не отличалась однообразием: часть народа была в пиджачках, часть в жилетках, а часть в свитерах, впрочем, все это было выдержано в схожих цветовых тонах. Зимный бич многих японских школьниц — запрещение на толстые колготки — тут отсутствовал, да и вообще длина, цвет и наличие колготок не регламентировались. Более того, руководство школы пошло на совсем уж неслыханный шаг: не было запрещения девушкам надевать мужской вариант формы и брюки (равно как и парням — женский вариант и юбку, хотя подобное использовалось уж совсем редко, только членами «клуба исследования влияния одежды противоположного пола на успеваемость» да несколькими эксцентричными личностями). Причина такого странного отношения к ученикам имела свою историю. После кризиса девяностых в Японии Хитохиро Гото, в то время руководивший исследовательским отделом одного из технологических гигантов, неожиданно для себя оказался уволенным по сокращению. Это событие заставило его задуматься о причинах, по которым японские компании, несмотря на все свои достижения, оказались настолько уязвимы перед лицом глобальной конкуренции. Имея неожиданно появившееся свободное время, Гото погрузился в исследование проблемы. Он начал с анализа инновационного потенциала разных стран, но быстро пришел к выводу, что корни проблемы лежат глубже — в самой системе образования. Следующие полгода он посвятил детальному изучению образовательных систем разных стран, особенно тех, что показывали высокие результаты в области инноваций. Его особенно заинтересовал контраст между строгой регламентацией японской школьной жизни и относительной свободой, которую получали ученики в странах-лидерах инновационного развития. Проведя множество интервью с успешными предпринимателями и новаторами как в Японии, так и за рубежом, Гото обнаружил закономерность: многие японские инноваторы в школьные годы считались «проблемными» учениками именно из-за нежелания следовать чрезмерно жестким правилам. После тщательного анализа огромного количества школьных правил и ограничений, Гото пришел к неожиданному выводу. В то время как социализация через школьную систему действительно была важна для формирования гармоничной личности, тотальная уравниловка и подавление индивидуальности могли серьезно вредить развитию творческого потенциала. Особенно его поразило то, что многие школьные правила, такие как запрет на цвет волос или строгие требования к длине юбки, никак не влияли на качество образования, зато эффективно подавляли любые проявления индивидуальности. С этими выводами он пришел к директору школы, подтвердил это статистикой, где показал, что количество стартапов Японии на душу населения в четыре раза меньше, чем у США, в абсолютных же цифрах вообще в десять раз меньше. Он даже привел в пример одну ближневосточную страну, которая при населении раз в 15 меньше Японии производила примерно сходное количество стартапов. Количество стартапов как показатель креативности было такой себе метрикой, но директор проникся. Одно дело знать, что у японцев есть проблемы с изобретательством и креативностью и считать, что как минимум способность японцев к систематической и продолжительной работе способна это компенсировать, и совсем другое — получить конкретные цифры. Да, далеко не факт, что ограничения старшей школы — это то, что лишает детей креативности. Но Хитохиро Гото сумел убедить и руководство школы, и представителей министерства образования попробовать. Конечно, такая свобода порождала и определенные сложности. Студсовету, который в этой школе отвечал за финансирование клубов и их обеспечение, приходилось несладко. Приходилось разбираться с такими запросами как «срочное финансирование эксперимента по выращиванию светящихся в темноте цветов сакуры» от клуба ботаники или «закупка материалов для создания человекоподобного робота в натуральную величину из картона и скотча» от клуба технического творчества. «Клуб исследования влияния музыки на рост овощей» регулярно требовал новую акустическую систему для своих экспериментальных грядок, а «общество любителей альтернативной гравитации» настаивало на покупке промышленного вентилятора для создания «зоны невесомости». Но директор Гото не желал ничего менять и в этом отношении. В конце концов, как он часто повторял, люди, умеющие общаться с творческими личностями и хоть как-то их направлять — это те кадры, которые тоже очень нужны современной Японии, чтоб от творческих личностей в конце был какой-то толк. Что уже было доказано на практике, на той самой практике на которую многие хедхантеры крупных корпораций с большим удовольствием приглашали бывших членов местного студсовета. В старшей школе Ёру торчащий гвоздь не забивали, а сначала проверяли — может это вообще вешалка, а то и сигнальная система. Хотя и совсем отбиваться от рук не давали. Дисциплинарный комитет тут был небольшим, но весьма своеобразным. Достаточно сказать, что когда у школы начали появляться группки хулиганов из других школ, дисциплинарный комитет решил эту проблему самостоятельно, правда, заработав весьма неоднозначную репутацию. Если же явные проблемы начинали доставлять сами ученики школы Ёру, то все таки проблемы решал либо глава дисциплинарного комитета, либо его заместительница, отлично владевшие не только добрым словом. После «воспитательных бесед» с главой комитета бывшие хулиганы не только прекращали создавать проблемы, но и, что самое удивительное, часто вступали в самые традиционные клубы школы. Кружок каллиграфии, клуб чайной церемонии и секция кюдо неожиданно обретали немало новых энтузиастов, проявляющих удивительное усердие в постижении традиционных искусств. Но даже в этой весьма пестрой толпе выделялись личности, которые казались необычными даже по меркам школы Ёру. Начать хотя бы с изящной маленькой девушки с очень серьезными глазами, одетой в сшитую по заказу форму, что отличалась безупречным качеством пошива и выбором ткани. Или взять парня среднего роста, получившего оценки в первой десятке, но даже в день церемонии открытия явившегося в синяках и немного потрепанной одежде. Еще внимание привлекала пара очень похожих лицом друг на друга учеников, скорее всего близнецов или близких родственников, оба в мужской форме — один с крашеными рыжими короткими волосами, другой с волосами до плеч, оба довольно миловидной внешностью. Рядом с ними стояла самая обычная на первый взгляд девушка, если не считать ее изумрудно-зеленого цвета волос и целой коллекции фенечек на руках чуть ли не по локоть. Сильно выделялся и парень совершенно обычной внешности с немного растрепанными волосами в свободной, явно на пару размеров больше необходимого форме. Это было удивительно хотя бы потому, что габаритов он был самых стандартных, поэтому купленная по росту форма сидела бы на нем как влитая. Однако выбранный размер и аккуратно подшитые рукава и штанины явно указывали на то, что такой стиль был выбран намеренно. Что предполагало весьма необычный, если даже не сказать странный образ мыслей. Интуиция классной руководительницы класса 1-5, куда и попал этот парень, ее не подвела. После церемонии открытия ее ученики собрались для знакомства. — Я Амано Аманошита, люблю порядок, не люблю, когда вещи делают неправильно или некрасиво, — представление миниатюрной девушки в незаметно дорогой на вид униформе было таким, как учительница от нее и ожидала. Если не станет старостой, то в дисциплинарном комитете точно появится. Хотя, да, в дисциплинарном комитете любой другой школы, а не здесь. Тогда скорее уж в студсовете появится. — Я Томоэ Ке, — встала симпатичная девушка с естественно темным цветом волос, но в довольно короткой юбке и с голыми ногами, — люблю красоту и бьюти-блоги. — Я Яго Ханари, — поднялся парень в потрепанной форме, — Люблю порядок и не люблю, когда обижают слабых. Ну этому парню точно в дисциплинарный комитет, если конечно это по его понятиям не западло. Следующим в очереди представится парнем, как раз и был тот, в мешковатой форме. — Я Ицуки Кодо, люблю эффективность, — и парень сел. Его представление классу было довольно обычным и особо на фоне остальных учеников совсем не выделялось, но что-то не давало классной руководительнице покоя. Впрочем, проверить свои подозрения она смогла уже на первой же «обеденной» перемене начавшегося на следующий день учебного года. Слухи о том, что что-то не так, донеслись до нее на первой же «обеденной» перемене начавшегося учебного года. Ученики редко вмешивали учителей в свои дела, но видимо ситуация была уже совсем из ряда вон выходящей, если Чиэ Сузуки, вызвавшаяся и выбранная старостой (Амано Аманошита, как классная руководительница и предсказывала, выразила желание присоединиться к студсовету), пришла ее искать. — Такеко Рин-сенсей, там… там… Из сбивчивой речи Чиэ выходило следующее. Дождавшись окончания урока и ухода учителя, Ицуки закрепил под окном веревку, точно Чиэ не знала какую, но по описанию выходила похожая на альпинистскую, выстрелил каким-то приспособлением в соседний корпус, прицепил к себе страховочный ремень, к веревке карабин на ремне, и съехал по веревке вниз. Прямо к школьной столовой. Там отстегнул карабин, снял ремень и зашел в столовую первым, опередив всех желающих купить редкую булочку якисобы с ананасами. Такеко думала, что поняла, почему ее позвала новоиспеченная староста, но как оказалось, это была только первая часть проблемы. Когда Ицуки отцепил веревку, снял крюк и собирался пойти в класс, к нему примчался представитель студсовета… — А он такой, большой и страшный, Рин-сенсей… Я боюсь, Кодо-сан пострадает. Там, где ответственная староста в последний раз видела Ицуки и парня-гиганта, их уже не было. Времени прошло немного, и они обе, и учительница, и староста, сильно боялись, что опоздали. Но когда Чиэ и Рин-сенсей дошли до места, где их видели в последний раз, до них донеслось: — Неэффективно… Но я повторю еще раз. Правило семь школьного устава: «Ученик старшей школы Ёку должен думать и поступать изобретательно». — Поправка вторая к правилу семь школьного устава: «Правило семь исполняется в той мере, в которой оно не мешает другим ученикам». Ваше же появление у дверей столовой многим помешало. — Правило 42: «Кто не успел, тот опоздал». — Оно записано совсем не так. — Как неэффективно. «Обслуживание в столовой производится по принципу: кто раньше пришел, тот имеет право выбрать раньше. Любая дискриминация по возрастному, социоэкономическому или физическому положению запрещена». И еще, Тено-сенпай, согласно правилу 4-та, запрещено загораживать дорогу. Я действовал эффективно и не нарушил школьных правил. — А как же… Этот громкий разговор привлек уже довольно много учеников, хоть и ведущие его заместитель главы студсовета по общим вопросам Мори Тено и новый ученик Ицуки Кодо не старались привлечь внимание — это вышло само собой. Впрочем, заметив Рин-сенсей, Мори поздоровался и от Ицуки временно отстал. На следующий день Ицуки вышел за булочкой с якисобой абсолютно тем же способом как вчера, только на этот раз приспособление было хитрее, и веревка прилипла ко вчерашнему крюку, вместо того чтобы пробить стену еще раз. Перехватить Ицуки рядом со столовой у Мори не вышло, но оставлять все как было он тоже не собирался. Из классной комнаты Мори на втором этаже отлично был виден спустившийся в столовую по веревке Ицуки. Как понял Мори из реакции администрации школы, вмешаться она не собиралась — широкие полномочия студсовета имели такую не вполне приятную сторону. После уроков Мори попытался использовать помощь со стороны, если уж не получается самому вменить нарушение правил. Рассудив, что главе студсовета не повредит то, чего она не знает, он попытался поговорить с главой дисциплинарного комитета. Сато Рюдзи, скромно одетый парень без пирсинга или краски на волосах, пресловутый глава, в ответ на реплику Мори только усмехнулся: — Тено-сан, хотя действия Ицуки Кодо кажутся опасными, он не нанес никакого материального урона, да и физического урона Ицуки тоже никому не нанес. — Но это опасно в том числе и для него… — С чего бы это? — Это же очевидно, он спускается с третьего этажа по веревке, это опасно, Сато-сан. Любой вменяемый разумный человек это способен понять. — Ой, да свали ты уже в туман, двадцать пятый заместитель председателя сборища бездельников! Все в порядке, тебе правильным японским языком Рюдзи-кун говорит. Крашеная блондинка с чуть ли не десятком сережек в каждом ухе, в форме с кожаными полосками, нашитыми на школьную жилетку, вмешавшаяся в разговор, была заместительницей главы дисциплинарного комитета — Кикути Ринкой. Ринка говорила и выглядела так, что ее бы моментально приняли бы в качестве онна-банчо, лидера в любой сукэбан, женской банде. Ее вид и поведение позволяли спокойно и вежливо разговаривающего «Рюдзи-куна» выглядеть более утонченным, несмотря на довольно грубую внешность и манеры. Но как бы они себя не вели по отдельности, их совместное выступление могло вынести мозг любому, даже тому, кто не в первый раз с ними общался. Что полностью прочувствовал на себе Мори Тено. — Простите за беспокойство, — Мори понял, что ему больше нет никакого смысла тут оставаться. Коротко поклонился и решил уйти подальше от этих двух… он даже не знал, как их назвать. Сам Мори до этого с ними особо не сталкивался, но сейчас начал понимать, почему «обратиться в дисциплинарный комитет» было довольно страшной угрозой в студсовете. — До свидания, Тано-сан, — Мори, занятый своими мыслями, уже начал уходить, но Рюдзи продолжил. — И, кстати, если ты так заботишься о безопасности, то Ицуки-кун прислал нам сертификат спортивного скалолазания. Но Мори был настолько занят своими мыслями, что последней фразы даже не услышал. Несмотря на его некоторое сходство с самым большим из приматов, а может и именно благодоря ему,Мори не мог просто опустить руки. Отчаявшись, он решил проштудировать еще раз сборник правил, и на этот раз все же нашел зацепку. До этого он просматривал в студсовете сборник правил, и он точно помнил, что данного правила там не было, а вот в списке, выложенном на сайте студсовета — таки да. «Недисциплинированного», как Мори начал называть Ицуки Кодо мысленно, он собирался перехватить на выходе из столовой, но Мори о чем-то спросила соседка слева сразу после урока, потом соседка справа, в общем, и он сильно задержался. Мори еще успел разглядеть спустившегося по веревке Ицуки, но вот перехватить его быстро никак не успевал. Поймать Ицуки удалось уже в классе. Мори даже счел это удачей — а то завалился бы этот недисциплинированный в какую-то дыру пообедать, и хрен бы Мори его нашел. — Кодо-сан? — Короткий поклон старшего младшему. — Тено-сенпай, — утомленности в голосе Ицуки могла бы позавидовать даже сама богиня сна и отдыха Отохимэ, но из-за парты, за которой он в одиночестве ел, он встал и тоже поклонился. Правда, его следующая фраза свидетельствовала о чем угодно, только не об уважении. — Вы опять будете неэффективно тратить свое и мое время? Не будь вокруг столько свидетелей, почти доведенный до ручки несколькими фразами Мори потратил бы свое время очень эффективно, но этому было не время и не место. Да и не был он настолько раздражен, чтоб уже самому нарываться на дисциплинарный комитет. — Кодо-сан, — к их разговору уже прислушивались все оставшиеся в классе ученики, и к ним присоединилось немалое количество зевак, увидевших ранее мчащегося по коридору Мори. Его габариты сильно впечатляли еще незнакомых с ним учеников первого года, вызывая интерес одним лишь фактом, что он куда-то спешит. — Согласно правилу 34, — на этой фразе в их сторону удивленно посмотрело несколько явных классных отаку, «госпожа серьезность» и староста Чиэ немного заалели ушками, из толпы зевак у входа раздалось посвистывание, вздохи, возглас «вали отсюда, фудзеси», и шум протискивания через толпу. Мори же, не имевший понятия отчего так перевозбудилось окружение, относительно невозмутимо продолжил, — школьного устава запрещено выходить через окно. Лицо Ицуки скривилось: — Как неэффективно, Тено-сенпай. Правило 34 школьного устава запрещает выходить наружу из окна первого этажа. Если толковать правило в японской юридической логике расширительного толкования, то действует буквальное толкование документа, презумпция разрешения при неполном описании. Ицуки оценил остекленевший взгляд Мори, который стал таким сразу после фразы «расширительное толкование», и решил объяснить эффективнее. — Если нет прямого запрета, то это разрешено. Прямого запрета на выход из окна третьего этажа — нет, значит выходить через него разрешено. Способ выхода через окно не регламентирован, а значит не запрещен. Доброго дня вам, Тено-сенпай. Ицуки как ни в чем не бывало сел за парту, надел снятые ранее наушники и продолжил есть свою особую булочку, глядя куда-то на экран смартфона. Мори умел признавать поражения. Успокоив себя тем, что поражение временное, он попрощался и ушел. Толпа зевак при его приближении в легком испуге расступилась. И если до этого в его действиях была доля беспокойства за проблемного ученика, то после… Это уже стало совсем личным, и спустя неделю-другую чуть не закончилось безобразной сценой. Правило же 34 школьного устава переписали, запретив выходить из окон в сторону земли в принципе. Но это уже не помогло — Ицуки просто начал использовать другие лазейки в правилах, каждый раз находя все более изобретательные способы добраться до столовой первым, строго в рамках обновленного устава школы. А слухи о противостоянии «Мистера Эффективность» и «грозы нарушителей» Мори Тено разлетелись по всей школе, порождая самые фантастические теории о причинах их конфликта. Особенно усердствовали в их создании члены недавно образованного «клуба изучения школьных легенд и городских слухов», чьи версии с каждым днем становились все более причудливыми. Глава Вторая. Весенний конкурс клубов, одинокий первогодка и представитель студсовета Когда это началось, сам Ицуки точно сказать не мог, но определенно к концу средней школы, скорее всего классе во втором. Ему как-то попалась переведенная чуть ли не лет пятьдесят назад на японский книжка, и Ицуки пропал. Сильнее всего на свете он возненавидел неэффективность. В чем-то это дало хорошие результаты — его успеваемость и спортивные успехи в некомандных играх сильно улучшились. В чем-то не очень: его социализация и до этого была не блестящей, а уж после провалилась на самое дно. И да, командные виды спорта из-за этого тоже сильно пострадали — неэффективно тратить время он не хотел, а на поддержку социальных связей требовалось какое-то вообще нелогичное количество времени. Ицуки резво оценивал свой уровень коммуникабельности на тройку из десяти, а уровень способностей к учебе на восемь из десяти. И споро пришел к простому выводу, что тратить уйму сил и времени, чтобы поднять коммуникабельность до средней, и это еще в лучшем случае, его не прельщает. Особенно после того случая в конце первого года средней школы. Тогда он впервые попытался применить свой подход к эффективности в личных отношениях. Три недели он собирал данные: какие книги она читает на переменах, в какой части школьного двора предпочитает обедать в хорошую погоду, как реагирует на разные темы во время групповых обсуждений в классе. Составил графики её перемещений между занятиями, высчитал оптимальное время для разговора — после урока математики, когда она обычно бывала в хорошем настроении из-за высоких оценок. Выбрал идеальное место — школьный сад возле библиотеки, где в это время никого не бывает, но при этом достаточно людно неподалеку, чтобы она не чувствовала себя неуютно. Даже легкий весенний ветер был учтен в расчетах — чтобы красиво относил лепестки сакуры в сторону и создавал, как он вычитал в каком-то романе, «подходящую атмосферу». Момент признания он спланировал до секунды, выверил каждое слово, оптимизировал длину паузы между предложениями. По всем расчетам эффективность должна была быть максимальной. В ответ он получил растерянный взгляд и вежливый отказ, произнесенный с легким оттенком испуга. Как будто его тщательно просчитанное признание только напугало её. Позже он случайно услышал, как она говорила подругам, что это было «как-то жутковато» и «словно робот признавался в любви». После этого он окончательно решил, что социальные взаимодействия довольно нелогичны и слишком неэффективны. Если даже идеально спланированное признание приводит к противоположному результату, то какой смысл вообще тратить ресурсы на подобные попытки? Начавшийся буллинг Ицуки встретил с тем же системным подходом, что и любую другую проблему. После первой же попытки группового давления он провел анализ ситуации, разбив проблему на составляющие: социальный статус, физическая сила и информационное влияние. Сначала он методично взялся за учебу. Три недели непрерывных занятий, расписанных поминутно с учетом эффективности усвоения материала в разное время суток, и вот уже его имя значилось на пятом месте в общешкольном рейтинге успеваемости. Это не остановило задир полностью, но заставило некоторых учителей обратить внимание на ситуацию. Следующим шагом стала физическая подготовка. Ицуки не видел смысла в долгих тренировках ради неопределенного результата. Вместо этого он сосредоточился на одном упражнении — отжиманиях. По его расчетам, это было самое эффективное упражнение для демонстрации силы в школьных условиях. Когда во время теста по физкультуре он отжался больше всех в параллели, это произвело нужное впечатление. Особенно учитывая его довольно средние физические данные. Но финальным аккордом стала информационная атака. Проанализировав структуру школьных сообществ, он определил, что классный чат — самое эффективное место для распространения информации. То, что его там не было, роли не играло — современные технологии позволяли обойти такие мелочи. Небольшой ролик, где обсуждалась возможность «проучить этого Кодо», был идеально рассчитан: достаточно угрожающий, чтобы привлечь внимание, но недостаточно конкретный, чтобы можно было предъявить обвинения. К тому же, источник его появления в чате установить так и не удалось. Классные заводилы, оказавшиеся перед дилеммой — либо признать, что они собираются травить спортивного отличника, либо отступить, выбрали самый простой путь. Они объявили, что «спортивный отличник имеет право на свои странности», и на этом все затихло. Ицуки же сделал пометку в своем списке решенных задач, что затраты времени и сил на решение проблемы буллинга оказались вполне эффективными — результат был достигнут за минимальное количество шагов. К старшей школе Ицуки Кодо пришел с отличными оценками, несколькими пройденными курсами в разных областях и полным отсутствием друзей, даже воображаемых и виртуальных. Иногда, в особенно тихие вечера, когда он сидел над очередным учебником или онлайн-курсом, его накрывало осознание собственного одиночества. В такие моменты все его расчеты эффективности казались бессмысленными, а логические построения рассыпались под тяжестью простого вопроса: «А что дальше?» Он пытался анализировать эти приступы тоски так же, как анализировал все остальное. Составлял графики их появления, искал закономерности, пытался вычислить триггеры. Но чувство пустоты не поддавалось математическому анализу, оно просто приходило и уходило, игнорируя все его попытки систематизации. Особенно остро оно ощущалось, когда он случайно слышал чужой смех в школьном коридоре или видел, как другие ученики собираются группами после уроков. Впрочем, эти моменты слабости он научился загонять в дальний угол сознания. «Неэффективно», — повторял он себе каждый раз, когда накатывало. А потом добавлял еще тише: «Социальные связи — неэффективны». И добавлял в свой список дел еще один онлайн-курс, еще одну книгу, еще одно упражнение — что угодно, лишь бы занять время и не думать о том, что где-то что-то пошло не так. И, естественно, при наличии в городе старшей школы Ёру, сомнений, где будет учиться эффективнее всего, у него не было. Но даже если старшая школа Ёру была самой эффективной из имеющихся школ, даже если она так или иначе поощряла индивидуальность и креативное мышление, и даже если в ней были разрешены клубы из одного человека, она все равно была японской школой. А значит, что даже там совсем без эпизодов принудительной социализации было не обойтись. Первым таким был весенний фестиваль клубов. К фестивалю каждому из первых классов старшей школы выдавалась зона ответственности и подготовки мест для клубов. Естественно, речь шла о самой простой подготовке, сделано это было для того, чтоб каждый из первых классов увидел хотя бы одну пятую всех имеющихся клубов. И да, для клубов участие в выставке было обязательным. И хоть официально клуб мог быть сколько угодно маленьким, готовиться к выставке в одиночку было тяжело. Впрочем, по тем же официальным правилам никто не запрещал готовиться вместе, и тут фантазия учеников разыгрывалась не на шутку. В прошлом году «клуб изучения феномена сна» объединился с «клубом исследования паранормальных явлений» под лозунгом «Спишь — и видишь призраков!», а потом к ним неожиданно примкнул «клуб статистического анализа», предложивший подвести научную базу под их исследования. В результате получилась удивительно популярная экспозиция «Корреляция между фазами луны и частотой появления призраков в снах старшеклассников». Были и более причудливые объединения. «Клуб любителей традиционной чайной церемонии» как-то скооперировался с «клубом робототехники», создав автоматизированную чайную, где церемонию проводил человекоподобный робот. Правда, робот периодически путал последовательность действий и один раз случайно полил чаем самого президента школы, но тот только рассмеялся и похвалил «нестандартный подход к традициям». А пару лет назад «клуб домашнего хозяйства» и «клуб кройки и шитья» устроили косплей-кафе с горничными, где все блюда были стилизованы под популярные аниме. Особый фурор произвела идея подавать карри в форме щита главного героя «Восхождения героя щита». Только вот «клуб истории японской культуры» до сих пор периодически устраивает публичные дебаты на тему «Является ли косплей-кафе с горничными частью традиционной японской культуры?» В этом году уже ходили слухи, что «клуб медитации» собирается объединиться с «клубом экстремального спорта» для демонстрации «медитативного паркура», а «клуб цветоводства» ведет переговоры с «клубом экспериментальной химии» о создании светящихся в темноте бонсаев. Единственным требованием было скрупулезно отметить на выставочном стенде все участвующие клубы и подготовить что-то действительно интересное. А уж будет ли это научная экспозиция, театральное представление, интерактивная лекция или очередное безумное кафе с неожиданной концепцией — решать самим участникам. В процессе подготовки новички-первоклашки старшей школы и знакомились со всеми имеющимися клубами. Чего решительно не желал делать Ицуки. Он желал эффективно жить и учиться, и собственно все. Но поскольку он уже давно пришел к выводу, что в случае спущенной учителями деятельности самым эффективным будет смириться, то по поводу своего участия и не спорил. — Только, Рин-сенсей, Мина-семпай, можно меня назначить на что-то, что я мог бы эффективно закончить сам. Рин-сенсей только вздохнула про себя. Ицуки изворачивался как угорь в пруду храма, избегая любой совместной работы, и сейчас у нее тоже не вышло его переубедить. Сейчас давить бесполезно — пусть рисовый колос сначала окрепнет, тогда и можно будет его выпрямлять. Она посмотрела на Мину Мину, одну из представителей студсовета, у которой был план и список мест, где надо было поработать. Та правильно поняла её жест и глянула на свой план школы с пометками, после чего сделала жест согласия. — Входная арка. Там, вообще-то, обычно двое работают, но может и один справится. Если следовать правде до последнего канзи, то Мина не соврала, но и полностью откровенной не была. Украшение входной арки, как и ее последующая уборка, было одним из самых сложных и неприятных заданий, с которым и двое-то справлялись с трудом. «А вот не надо было обижать Мори-куна». — Эффективно получится, — ответил Ицуки, пытаясь понять, что он такого нехорошего сделал этой красивой высокой старшекласснице, что она на него так злобно смотрит. Возможно, это как-то связано с недавней шумихой с этим парнем? Впрочем, анализировать чужие эмоциональные реакции — сложно. Слишком много переменных, затраты времени непредсказуемы, результат не гарантирован. Неэффективно. Входную арку он видел, работа там была совсем нетривиальная. Неизвестно кто придумал и воплотил эту конструкцию в жизнь, но она была сделана так, что через школьные ворота было решительно невозможно перелезть, причем как внутрь, так и наружу. Недлинные и не особо острые металлические уголки торчали во все стороны, не давая возможности ни как следует ухватиться, ни хоть как-то перелезть. Причем высота также была крайне неудобной для работы, подходила только лестница на четыре ступеньки, которых в школе почти не было, и для работы надо было немного пригнуться. В общем, задача украшения этой арки была совсем нетривиальной, нудной и выматывающей. Впрочем, при наличии подходящего оборудования он мог справиться… ну не то чтобы легко, но и сложности особой в этом тоже не было. Вот только хрен кто ему даст это оборудование принести в школу, хоть в самой школе это самое оборудование скорее всего есть. А… А это идея! — Необходимо оценить объем работ и составить план действий, — произнес Ицуки с той характерной уверенностью человека, уже мысленно разложившего задачу на составляющие. — С правильным подходом один исполнитель вполне эффективен. — Мина не стала спорить, хотя эта его самоуверенность ей сильно не понравилась. Ицуки мысленно поморщился — просить о чем-то было неэффективно... для его гордости, но еще менее эффективно было бы потом пытаться добыть нужное оборудование без разрешения. — Только, Мина-семпай, — начал он, тщательно подбирая интонацию, чтобы просьба звучала максимально незначительной, — а можно мне какую-то бумагу, хоть с печатью студсовета, чтоб мне хозинвентарь не зажимали, если понадобится? «Восемьдесят процентов вероятности отказа, — просчитывал он, наблюдая за реакцией Мины, — но если согласится, эффективность выполнения задания повысится в три-четыре раза. Риск оправдан». — Без проблем, — красиво улыбнулась на публику Мина-семпай, и довольно злобно про себя ухмыльнулась. — Если хочешь, могу даже по внутреннему вещанию рассказать, — выразила она искреннюю заботу, про себя имея в виду сделать так, чтоб Ицуки точно не смог отвертеться. — Это лишнее, Мина-семпай, — коротко поклонился тот, — А вот документ я с удовольствием заберу. Скажем сегодня, часа в три? Так будет наиболее эффективно. Мина собиралась попробовать утащить если не весь студсовет, так хотя бы Мори-куна в караоке после учебы, и от этих слов уже сама почувствовала некоторое раздражение. Как будто ее поймали на чем-то неподобающем. Не предполагала она, что ее план немного наказать наглого проблемного первогодку обернется так быстро против нее самой. А ещё она внезапно осознала еще кое-что и похуже. Глава студсовета, Шизука Даро, бывшая по несчастливой случайности (как считала сама Мина) подругой детства Мори-куна, очень серьезно относилась ко всем документам, на которых стояла печать студсовета. Если бы дело ограничилось устным поручением сложной работы первогодке, то даже если бы сама Шизука увидела его там работающего в одиночестве, то к самой Мине, как просто давшей совет, не было бы никаких претензий. Всё списали бы на классного руководителя. Но теперь... Теперь будет официальная бумага, а значит это уже почти как специальное поручение от студсовета. И ответственность, если что-то пойдёт не так, ляжет не на классного руководителя, а на студсовет. На неё. И сказать "нет" она уже не могла, и переиграть по-другому тоже. Если бы Ицуки замялся и стал отнекиваться, она бы там и остановилась - пристыдить немного зарвавшегося парня для нее было достаточно. Но парень не только не остановился, но и загнал ее в определенного рода ловушку. Студсовет находился в здании клубов, на первом этаже, но зайти в тот самый коридор было непросто, равно как и непосвященному найти правильное место, тем более вовремя. В конце концов, это могло послужить поводом для того, чтоб задание ему не поручить и бумаги соответствующей не давать. А до корпуса идти столько, что она сама еле-еле к трем в кабинет дойти успеет, а она на втором этаже учится и даже немного ближе к выходу. Так рассуждала Мина, правда если бы она дала себе труд проверить, по какой именно причине так хорошо известный ей с первого дня в школе, такой правильный и надежный Мори-кун поцапался с Ицуки, то все бы пошло немного по-другому. Ну или если бы она была в одном классе с Мори-куном. В последнем случае, по ее мнению, очень многое пошло бы по-другому. Но окна ее класса выходили на другую сторону, и в детали она не вникала, ей было достаточно слуха о том, что "этот новый ученик поставил на место Тено-сана". Подобное кощунство вызывало у нее злобу на новенького, вне зависимости от причины, а Мори-кун точно не мог быть неправ. Оставалось надеяться, что этот выскочка-первогодка сам не найдет дорогу или опоздает, тем более что она специально не сказала, где именно находится кабинет студсовета и как его искать. Глава Третья. "Податель сего" и соловьиный пол После последнего урока, что закончился за пять минут до трех, Ицуки вышел в коридор, вылез из окна на карниз, выстрелил своим устройством куда-то прямо, прицепил себя к веревке и пошел вдоль карниза к пожарной лестнице. По которой и спустился к черному входу в здание клубов. Вход находился довольно далеко от выхода из основного учебного корпуса, но по схеме с сайта студсовета, наложенной на типовую планировку школ двадцатилетней постройки (к счастью, архитекторы редко проявляли излишнюю креативность в те годы), выходило, что этот путь приведет почти прямо к кабинету студсовета. План оказался верным. Еще на подходе к кабинету Ицуки услышал приглушенные голоса. Судя по тому, что дверь была неплотно прикрыта, а из кабинета доносился только один женский голос, как раз закончивший телефонный разговор, внутри находилась глава студсовета. Даже не успев постучать, он услышал: — Да-да, — раздалось изнутри, — заходите, пожалуйста. В комнате его действительно ждала только глава студсовета. Ицуки не стал ломать голову над причинами отсутствия Мины — это было неэффективно. Тем более что Шизука Даро, о которой он уже был наслышан, явно собиралась что-то сказать. — Вы хотите срезать арку сваркой, прикрепить украшения, а потом приварить обратно? — В голосе Шизуки не было ни возмущения, ни удивления, только живой интерес. — Эффективнее всего, Даро-сенпай. При правильной подготовке швы будут незаметны, — Ицуки аккуратно достал из кармана мешковатой формы сложенный лист. — Здесь расчеты и точки резки. — У тебя есть допуск к такой работе? — Второй разряд по сварке, Даро-сенпай. И опыт работы с подобными конструкциями. — И часто ты… оптимизируешь задачи таким образом? — Только когда это наиболее эффективно, Даро-сенпай. Повисла пауза. Шизука задумчиво постукивала пальцем по столу, разглядывая схему. Наконец она подняла глаза на Ицуки: — Знаешь, что бывает с теми, кто портит школьное имущество? — Если не портить, а улучшать — то ничего, Даро-сенпай, — Ицуки достал из кармана еще один лист. — Технология сварки обеспечит большую прочность, чем было. А это расчеты прочности конструкции. Их разговор прервал быстрый, нервный скрип половиц в коридоре. Мина Мина, достаточно выдающаяся ученица второго года старшей школы Ёру, одна из штатных членов студсовета, спортсменка, комуси и просто красавица, спешила в студсовет. С учебой у нее было все не так чтобы совсем гладко, но и отчисление не грозило. Недостатков у неё, по её собственному мнению, почти не было, разве что проблема подобрать парня, чтоб соответствовал её физическому росту. По мнению же окружающих, проблемой была её излишняя увлеченность Мори Тено, о которой из студсовета не догадывался разве что сам Мори. Последний урок Мины закончился четыре с половиной минуты назад, и она уже была совсем перед дверью студсовета, как услышала чем-то знакомый ей голос, произнесший: — Но сегодня я не спускался из окна на землю, Даро-сенпай. Сегодня я прошел по карнизу, как полагается. А после обновления правило 34 сформулировано так: «Запрещено спускаться на землю через окно с любого этажа». — А поскольку ты с пожарной лестницы спрыгнул на крыльцо черного хода… Ладно, поняла. — Да, — спокойно кивнул Ицуки Кодо, без негатива, но без излишнего пиетета к главе студсовета. — Это был наиболее эффективный способ передвижения. Но мы вообше-то говорили о сварочных работах, Даро-семпай. Так что вы думаете? Мина постучала и, не дожидаясь ответа, открыла дверь. Заочно заслуживший её негативное отношение ученик уже был тут и, судя по всему, успел представить план по модификации школьной арки. — Все же как-то рискованно, — задумчиво произнесла глава студсовета, разглядывая чертежи. — Неэффективно рисковать школьным имуществом, — согласился Ицуки. — Поэтому сначала я протестирую метод на образце из того же металла. У меня уже есть договоренность с клубом машиностроения о тестовой сварке. Шизука подняла бровь: — А разрешение у них есть на подобные эксперименты? — Конечно, Даро-сенпай. На это и нужна ваша подпись — чтобы получить доступ к их оборудованию и материалам для теста. — То есть ты уже договорился с клубом машиностроения, подготовил схемы, расчеты и тесты, но только сейчас пришел за разрешением? — Неэффективно тратить ваше время на неподготовленный проект, Даро-сенпай. — А если бы я отказала? — Тогда бы пришлось искать другой способ. Менее эффективный, но возможный для работы в одиночку. Шизука взяла печать и чистый бланк. — В школе Ёру торчащий гвоздь не забивают, — начала она. — А проверяют, может это так задумано, — закончил Ицуки. — И чем-то полезно, ладно, уговорил, Кодо-кун, — улыбнулась Шизука, ставя печать. — «То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства» не обещаю, — коротко улыбнулась она. Юмора Ицуки не понял — видимо, это была какая-то отсылка, но в техно-аниме и меха-аниме он такого не помнил, поэтому и не уловил, а европейцами интересовался только теми, у кого были Гефисту и Герумесу. Шизука же его неосведомленности ни капли не огорчилась. — Но, несмотря на то что Мина-кун создала мне лишнюю работу, — продолжила Шизука, бросив быстрый взгляд на застывшую у двери девушку, — может, даже приду посмотрю, что такое ты собираешься сделать и какой такой инвентарь тебе для этого нужен. Я проглядела тот список твоих сертификатов, что ты послал, но это же не все, да? А может и не посмотрю, мои нервы мне тоже дороги, а времени лишнего нет, — она снова взглянула на Мину, от чего та внутренне сжалась. — Еще и забирают его у меня. Впрочем, — она перевела взгляд на все так же спокойно сидевшего перед ней Ицуки, — я все равно хотела познакомиться с тобой, Ицуки Кодо. Не хочешь вступить в студсовет? Я уверена, есть уйма вещей, которые ты сможешь решить очень эффективно. — Спасибо, Даро-семпай, не хочу, Даро-семпай. — Жаль-жаль, — сожаление в голосе Шизуки было настоящим. — Но настаивать не буду. Делай что делаешь, Кодо-кун, но попробуй иногда помогать другим, Кодо-кун. Хотя бы иногда. Мина тем временем допечатала бумажку и принесла её Шизуке, которая проглянула документ и хлопнула печать. — Неэффективно, Даро-сенсей. Мина ждала выволочки от главы студсовета, но той не последовало. Сработало ли то, что Ицуки намекнул на то, что Шизука учит его жизни, или что-то еще — было непонятно. Шизука подняла глаза на стоявшего перед ней парня, сделала ему знак остановиться, немного поразмышляла и все-таки решила кое-что сказать: — Как знаешь, Кодо-сан. Иногда твоя точка зрения по поводу помощи другим и в самом деле верная, но вот она редко такой и останется в долгосрочной перспективе. Впрочем, спорить не буду. Но если передумаешь, решишь все-таки вступить в студсовет… — мимика смешанного с удивлением ужаса на лице Ицуки сказала Шизуке достаточно, чтоб она не настаивала, и она немного сменила тему, — или там основать новый клуб, приходи. Ицуки взял бумагу, проглядел её и кивнул: — Отлично, Мина-сенпай. Спасибо, Даро-семпай и Мина-сенпай. Мина посмотрела на закрывшуюся за парнем дверь, прислушалась — заскрипела специальная секция «соловьиного пола», сделанная чуть ли не со времён основания школы. Её даже ремонтировали специальными скрипучими досками. По качающемуся и удаляющемуся скрипу можно было понять, что Ицуки ушёл. — Почему вы это так оставили, Даро-сан? — не выдержала она. — Он же наглый, невоспитанный и мерзкий, он много требует, но сам плюет на правила, на требования семпаев, на… Шизука покачала головой: — Во-первых, это конечно не для всех, Мина-кун, но не надо слишком увлекаться слухами. Вел себя Ицуки Кодо-кун вполне себе вежливо. Мина хотела возразить, но не смогла. Да, Ицуки не согласился с позицией Шизуки и отклонил её предложение, но сделал это вежливо и аккуратно. — Во-вторых, его требования мне не показались чрезмерными, и мне даже интересно, как он собрался решать проблему с аркой. Мина не смогла удержать лицо, да и властное давление со стороны Шизуки немного приутихло: — Так это вы все из-за любопытства, Даро-сан? Абсолютно не огорченная резкой реакцией, Шизука просто улыбнулась, объясняя будто малому ребенку: — Есть люди, Мина-сан, на которых бесполезно давить. Вот Мори-кун давил и давил, мы даже правила школы обновили, и что толку? Такие люди исхитрятся, выскользнут, но так, как ты не будешь стараться, они ни в коем случае не сделают того, что ты от них требуешь. Она намекнула, что формально не нарушая правил, Ицуки так и продолжил делать, что хотел. Не желавшая признавать этого Мина тем не менее кивнула. — Но эти же люди обычно склонны держать свои обещания. Получить от них обещания дело обычно не такое простое, но если уж они пообещают, на их слово можно положиться. И Кодо-кун нам пообещал. — Мало ли, что он пообещал, да как можно… Вообще доверять такому? — Вот и посмотрим, но Мина-кун, я пока поверю Кодо-куну. Раздался быстрый скрип и тяжелые шаги. Через несколько минут в кабинет ворвался Мори: — Шизука, я по дороге тут этого недисциплинированного встретил? Он вам тут проблем не делал? — Мори-кун, — улыбнулась Шизука, но её улыбка вышла чуточку кривой, — мы же знакомы уже больше десяти лет. Ты заходишь и видишь, что мы с Миной-куном спокойно разговариваем. Я бы стала сдерживаться, если бы у меня были проблемы со свежепоступившим учеником? — Прости, Шизука-чан. То есть извините, Даро-сан, не подумал. Просто этот… — Тебе стоит успокоиться, Мори-кун, и начать прилагать свои усилия туда, где от них больше пользы. Начать же преследование одного конкретного ученика… я не узнаю тебя, Мори-кун. Дело более-менее заглохло. И вроде Мори даже угомонился. А потом произошел тот самый инцидент с мячом для йоги, упавшей ученицей и наполненным «праведной» яростью Мори-куном. И работу над аркой опять пришлось делать по другому. *** Амано помнила каждую секунду падения с удивительной четкостью. Не было ни замедления времени, ни проносящейся перед глазами жизни — только кристально ясное осознание собственной глупости и неправильности происходящего. Она чувствовала, как лестница теряет равновесие, как меняется центр тяжести, как её собственное тело начинает движение, которое уже нельзя остановить. В тот момент её больше всего мучил не страх падения, а стыд. Стыд за то, что не справилась с простым заданием, что подвела остальных, что нарушила порядок. «Госпожа Серьезность» — так её называли, а она не смогла даже правильно повесить гирлянды. Когда она начала падать, в её голове мелькнула абсурдная мысль о том, что теперь придется переделывать всю работу заново. А потом появился мяч — огромный, ярко-синий, летящий по какой-то немыслимой траектории. Позже, анализируя произошедшее, она поняла, что Ицуки не просто бросил мяч — он рассчитал угол, скорость и точку соприкосновения. Как будто решал сложную математическую задачу, только вместо карандаша и бумаги использовал реальные объекты. Момент столкновения с мячом она запомнила особенно ярко — не удар, а скорее мягкое погружение, как будто падаешь в воду. А потом — руки Ицуки, подхватившие её за мгновение до встречи с полом. В тот момент она впервые увидела его так близко — сосредоточенное лицо, ни тени эмоций, только чистый расчет. «Слезьте с меня, Аманошита-сан. Так лежать неэффективно.» Эта фраза, произнесенная совершенно будничным тоном, почему-то успокоила её больше всего. Никакой драмы, никакого пафоса — просто констатация факта. Амано все еще сидела на полу, пытаясь справиться с дрожью в коленях, когда в спортзал ворвался Тено-семпай. Его появление почему-то заставило её похолодеть — было что-то пугающее в том, как он оглядывал зал, как его взгляд скользил по упавшей лестнице, по мячу, который только что спас ей жизнь, по ней самой и Томоэ, всё еще не способным подняться от пережитого шока. Она хотела объяснить, рассказать, как Ицуки-кун спас её, но слова застряли в горле. Что-то в выражении лица Тено-семпая подсказывало — он уже составил своё мнение о произошедшем. И это мнение было очень, очень далеко от истины. — Тено-семпай! — наконец смогла выдавить она, но он уже развернулся к выходу. — Ну, Ицуки Кодо, ты нарвался, — его шепот прозвучал как гром в пустом спортзале. — Тено-сан, ты все не так понял! — в отчаянии крикнули они с Томоэ одновременно, но он уже исчез за дверью. Амано попыталась встать — нужно было догнать его, объяснить, но ноги всё еще не слушались. Она беспомощно посмотрела на Томоэ: — Нужно что-то сделать… Он же… Он же не понимает… *** Шизука следила за развитием событий с растущим беспокойством. Она слишком хорошо знала этот взгляд Мори — такой же был у него в средней школе, когда какой-то хулиган обидел его младшую сестру. Тогда ей едва удалось предотвратить серьезные последствия, и то лишь потому, что она знала Мори с детства и понимала, как с ним работать в таких ситуациях. Но сейчас все было сложнее. Гораздо сложнее. Ицуки нашелся у входной арки — возился с инструментами, разбирая металлические конструкции. Вокруг были разложены какие-то веревки, пара отверток и блокнот с заметками. Судя по количеству сделанного, к работе Ицуки подошел со всей серьезностью. Похоже, про в спортзале уже и думать забыл — это же не эффективно, он уже решил задачу и полностью переключился на следующую. Когда от главного здания школы показался Мори, ученики, сидевшие на скамейках во дворе, при виде его хмурой физиономии поспешили убраться подальше. Ицуки заметил его приближение, но даже не дернулся — просто отошел к ограде и прислонился к ней спиной, как будто так и задумал. Шизука напряглась — даже ей было понятно, что Ицуки предпочитал решать проблемы «эффективным» способом, то есть просто уходил, а тут явно что-то затеял. Ветер лениво перелистывал страницы оставленного блокнота. Со спортплощадки доносились крики и стук мяча. Ицуки запустил руку в карман, и Шизука мысленно чертыхнулась. Слухи о самодельном шокере, которые она раньше считала просто сплетнями, внезапно показались очень правдоподобными. «Он же действительно может его использовать», — поняла она. — «Для него это будет просто еще одно эффективное решение». «И кто из них сейчас больше похож на хулигана?» — эта мысль заставила её действовать быстрее. Она знала Мори — сильного, но в целом безобидного и даже немного милого, если его не провоцировать. Но она уже начала понимать и Ицуки — тот мог выглядеть безобидным ботаником, но на деле был готов к самым радикальным решениям, если считал их эффективными. — Не смей, Мори-кун! — её окрик прозвучал резче, чем она планировала, но именно это и требовалось. Она положила руку ему на плечо, чувствуя, как напряжены его мышцы. — Шизука-тян, но он же кинул в девушку мячом и сбил на пол, и сам даже не… — Мори-кун, — она намеренно понизила голос, зная, что это работает лучше крика. Двор словно вымер, даже мухи перестали жужжать. — Мори-кун, если ты не хочешь, чтоб ты извинялся… Нет, если хочешь, чтоб я за тебя извинялась, немедленно остановись! Она заметила, как Ицуки медленно убрал руку из кармана. Он не выглядел испуганным или виноватым — скорее, разочарованным тем, что не удалось проверить эффективность своего устройства. И это пугало её больше всего — похоже, она успела как раз вовремя, чтобы предотвратить не избиение «проблемного первогодки», а нечто гораздо более серьезное. «Вот же морока с этими двумя», — вздохнула про себя Шизука, наблюдая, как Мори и Ицуки расходятся в разные стороны. Один — всё ещё кипя от негодования, второй — явно прикидывая новые «эффективные» способы решения конфликтов. Придётся что-то придумывать, иначе эти двое ещё не так развлекут студсовет. А у неё и без того дел по горло. В конце концов, фестиваль клубов сам себя не организует. Глава Четвертая. Скандалы, благодарности, расследования Скандал с мячом для йоги распространялся по школе как круги по воде от брошенного камня. Один слух порождал другой, каждый последующий всё дальше от истины. Каждый в школе видел какой-то фрагмент произошедшего, и эти обрывочные наблюдения, проходя через десятки уст, обрастали всё новыми красочными подробностями. Кто-то видел часть с броском мяча, кто-то увидел расплакавшихся от облегчения Томоэ и Амано, кто-то видел мечущегося по всей школе в поисках Ицуки крайне злого даже на вид Мори. И наконец, достаточное количество зевак видело, как Мори чуть не применил к Ицуки физическое насилие, явно не для всех хоть как-то мотивированное. Шизука появилась словно демон-ёкай камайтати, возникнув из ниоткуда в нужный момент. Одно её присутствие оказалось достаточным, чтобы остановить Мори, но от этого её настроение лучше не стало. Ситуация напоминала треснувший чайник: ещё немного — и по школе разольются потоки сплетен, которые уже не остановить. Действовать нужно было быстро. Шизука решительно взяла Мори за рукав и повела за собой, как это делала ещё в начальной школе. Томоэ и её группе из спортзала она отправила сообщение прийти в кабинет студсовета, отправив к девушкам пару надёжных второгодок для сопровождения. Хотя они обе к моменту окончания противостояния «все целятся во всех» уже немного пришли в себя, идти в одиночку она бы им не доверила. Послеполуденное солнце почти не проникало в кабинет студсовета — тяжелые шторы были наполовину задернуты, создавая гнетущий полумрак. В этом неверном свете даже привычная обстановка казалась чужой и неуютной. Шизука медленно оглядела собравшихся по её настоятельной просьбе людей, невольно отметив, как тени от жалюзи словно прутья решетки ложатся на их лица. Все участники сегодняшнего происшествия были здесь — пора было раскрывать веер истины. На стуле рядом с дверью сидела Томоэ Ке, из-за чьей не слишком вдумчивой и немного наплевательской работы Амано Аманошита чуть «не разбилась как драгоценный камень» — буквально. Рядом с ней сидела притихшая Аманошита, чей боевой настрой, нежелание идти на компромиссы и подчеркнутая правильность как раз и привели к опасной ситуации, от которой ее пришлось спасать Ицуки. На соседнем стуле слева от Аманошиты расположился сам Ицуки Кодо, чья вина заключалась в неортодоксальном решении проблем и наплевательском отношении к социальным нормам. Впрочем, проблемой было именно второе, хотя оно часто следовало из первого. «Вот что ему стоило еще немного побыть с девушками и их успокоить?» — подумала Шизука. Она почему-то была уверена, что он смог бы, пусть и пробормотал бы свое обычное «неэффективно». Через стул от него сидел Мори — ее друг детства и в последнее время слишком частая головная боль. Остальные члены студсовета были слишком заняты, к тому же Шизука в чате попросила их по возможности не заходить в комнату студсовета в ближайший час. Более того, одна из ее заместителей, Кацураги Ренка, дежурила недалеко от входа, чтобы решать срочные, но не особо важные вопросы. — Ну еще раз здравствуйте, — начала Шизука. — Просто чтобы быть уверенной, Аманошита-сан, Ке-сан, как вы себя чувствуете? — В порядке, — тихо ответила Томоэ, нервно теребя край юбки. Её обычно живые глаза всё ещё были красными от недавних слёз. Шизука отметила отсутствие макияжа — обычно безупречная косметика Томоэ, за которой та следила с особой тщательностью, сейчас была начисто смыта, придавая её лицу непривычно беззащитное выражение. — Все хорошо, Даро-сан, — эхом отозвалась Аманошита. Её спина оставалась безупречно прямой — годы тренировок не подвели даже сейчас, но еле-еле дрожащие пальцы, которые она пыталась незаметно сжать в кулаки на коленях, выдавали её волнение. — Я рада, — Шизука коротко улыбнулась и тут же немного нахмурилась, глядя на мрачных парней, сидевших недалеко друг от друга. — Чтобы вы не гадали, зачем я вас всех тут собрала, — Шизука не хотела увеличивать «загадочность» ситуации, — скажу сразу: есть проблема вашего поведения и слухов, которые уже поползли по школе. Ицуки успели обвинить и в покушении на убийство, и в издевательствах над Ке-сан и Аманошитой-сан. К этому добавились россказни о том, как он запугал целую группу парней, работавших с Ке-сан. — Шизука сделала паузу. — Именно такая версия дошла до Мори-куна, что и привело к его… не самым обдуманным действиям. — Но он же… — Стыд Мори, как оказалось, относился только к его несдержанности, но не к оценке ситуации — он все еще считал себя правым. — А вот мы и послушаем, «что именно он»… Аманошита-сан, Ке-сан, расскажете? Рассказывать и признаваться в собственном высокомерии одной и наплевательском отношении к работе — другой было крайне неприятно. Но альтернативой было подставить парня, который так или иначе спас обеих. Девушки начали рассказ, то и дело перебивая друг друга и краснея от стыда. История разворачивалась как полотно: вот Томоэ, слишком уверенная в том, что «и так сойдет», небрежно развешивает гирлянды. Вот появляется Аманошита, чей перфекционизм не выдерживает вида криво висящих украшений. Пренебрегая безопасностью, она забирается на самый верх шаткой лестницы. «В тот момент у меня даже мысли не было, что это опасно», — тихо призналась она, опустив глаза. Томоэ, глядя на одноклассницу, нервно сглотнула и продолжила: как лестница начала раскачиваться, как они все застыли в ужасе, не зная что делать, как в последний момент появился Ицуки. Его стремительные, точные движения: бросок мата, запуск мяча для йоги, рассчитанный так, чтобы смягчить падение, и наконец, поимка Аманошиты, когда он принял удар на себя. По мере того как история обретала плоть и кровь в их сбивчивом рассказе, лицо Мори становилось все мрачнее, а желваки на его скулах проступали все отчетливее. — Но как?.. Но вы же плакали… А он… — Мори запинался, явно пытаясь совместить свою версию событий с только что услышанной историей. — Мне сказали… И его руки… А потом он просто ушел… Такой тип парней обычно… Это не может быть просто… — Его взгляд метался между девушками, словно выискивая следы какого-то принуждения или обмана. — Он же специально был близко… И касался… — Мори-кун пытается спросить, — начала переводить Шизука, подхватывая его сбивчивую речь, — может быть так, что вы расплакались от действий Кодо-куна? Он вас все-таки как-то обидел? Ладно еще Ке-сан, но Аманошиту-сан он без спроса касался руками. Может, Ке-сан расплакалась из-за обиды за одноклассницу, с которой они, похоже, начали находить общий язык? Это было из-за этого? Мори надеялся, что его отношение к Ицуки Кодо было хоть частично оправдано. Может, тот всё же как-то неприлично прикоснулся к девушкам? Однако его надежда разбилась вдребезги, как кусок льда под заточенным коньком. — Нет, Даро-семпай, Кодо-сан вел себя очень аккуратно. За… — Амано опустила взгляд, но собралась с духом и продолжила, — за неподходящие места не хватал. У меня даже юбкав вроде не задиралась. Да даже если бы и задралась, — с какой-то непонятной злостью продолжила она, — он же мне жизнь спасал! Что за ерунда? Как в такой ситуации вообще что-то может быть неправильным? Да даже если бы не меня спасал, а кого другого! — её голос набирал силу с каждым словом. — Зачем об этой ерунде говорить вообще? Я целая, здоровая, пара синяков максимум, хотя из-за собственного идиотизма могла смертельно пострадать. Мне… — последние слова она пробормотала так тихо, что услышала только сидевшая рядом Томоэ, — впору в услужение к Ицуки пойти. «У неё самураи что ли в предках отметились?» — невольно подумала Томоэ. — В общем, — Амано резко поднялась и отвесила глубокий поклон благодарности, — спасибо тебе за помощь, Кодо-сан. Пожалуйста, позаботься обо мне. — Спасибо за помощь, — повторила этот жест Томоэ, хотя её движения выглядели менее естественными — поклон Аманошиты был явно выверенным и отработанным. — Пожалуйста, позаботься обо мне. — Ладно, если мы это выяснили, то все же остается проблема слухов, — заявила Шизука, придя к выводу, что большего от Мори добиться будет затруднительно. Она помахала зажатым в руке телефоном, в школьных чатах на котором отслеживала течение и «тренды» слухов. — Основных направлений слухов три. Первое: Кодо-кун, — тут она мельком взглянула на Ицуки, словно извиняясь за пересказ, — «сука-сволочь-падла-тварь» надругался и избил девушек. Вариаций много, меняется количество девушек и их имена. Второй поток слухов аналогичный, только в другую сторону — староста, Ке-сан, Аманошита и почему-то еще и Мина-сан затащили парня в спортзал и сделали с ним всякое. От побоев до удовлетворения потребностей сексуального характера. Вариаций тоже много. От столь откровенного пересказа слухов атмосфера в комнате мгновенно изменилась. Томоэ, привыкшая к вниманию парней, но не к таким историям, залилась густым румянцем до самых ключиц. Аманошита, воспитанная в традициях благородной сдержанности, все же не смогла сохранить невозмутимость — её уши порозовели, а пальцы нервно сжали складки юбки. Даже Мори, горой возвышавшийся над остальными, сейчас словно пытался стать меньше, сутулясь и старательно изучая собственные колени, а его лицо приобрело цвет переспелого томата. На этом фоне особенно выделялись Шизука и Ицуки: первая излагала факты с беспристрастностью судьи, зачитывающего приговор, второй же, похоже, мысленно уже составлял таблицу возможных проблем и их решений, методично просчитывая потери эффективности от каждого варианта развития событий. — И последний слух, что у Мори-куна и Кодо-куна — любовь. Тут проняло даже Ицуки, он поперхнулся и даже немного покраснел. А тихо произнесенное «гребаные фудзеси» Шизуке и всем остальным, конечно, послышалось. — И я думаю, вы все со мной согласитесь, — Шизука откинулась на спинку стула, и её голос приобрел тот особый тон, который появлялся у неё только при обсуждении действительно серьезных проблем, — что надо что-то делать со всеми этими слухами. — Она обвела взглядом собравшихся, задержавшись на каждом. — В нашей школе, где правила не так строги, как в других, репутация — это все. Потеря её может вылиться в то, что кто-то захочет на вас отыграться. Кто-то из тех, кому не хватило смелости поступить к нам, кто-то из тех, кто завидует вашим успехам… — Шизука сделала паузу, давая время осознать сказанное. Ицуки, против обыкновения, не стал комментировать неэффективность такой долгой речи — что-то в тоне Шизуки подсказывало, что она знает, о чем говорит. Амано выпрямилась еще сильнее, хотя казалось, что дальше некуда. Томоэ, обычно такая живая и подвижная, замерла, явно вспоминая какие-то неприятные истории из прошлой школы. Даже Мори, наконец оторвавший взгляд от своих коленей, внимательно слушал. — Я таких, конечно, найду и накажу, — продолжила Шизука уже жестче, и в её голосе проскользнули стальные нотки. — Степень наказания будет зависеть от того, как накосячат. Но, — она покачала головой, и её тон смягчился, — зачем доводить до крайностей? К тому же, — Шизука невесело усмехнулась, — опыт показывает, что наказание одних далеко не всегда останавливает других. Особенно если у этих других есть свои… причины. — Понятно, — несогласованно, но почти хором ответили все в ответ на вопросительный взгляд Шизуки. — Так, и какие идеи? — она обвела взглядом притихших собеседников. Публика молчала, явных идей ни у кого не было. — Даро-семпай, — наконец прозвучал голос Ицуки, — а что именно мы хотим получить в конце? — Отличный вопрос, Ицуки-кун, — Шизука едва заметно улыбнулась. — Как я уже говорила, главное, чтоб никто не пострадал. — То есть, надо или опровергнуть слухи, или сделать так, чтоб дальше слухов реакция в школе не зашла. — Опровергнуть не получится, — вздохнула Томоэ, подключаясь к дискуссии. — Слухи если уж возникли, никакие словесные опровержения не помогут. — Это точно, — вздохнула начавшая выглядеть какой-то совсем усталой Амане. — Как не объясняй, толку не будет. — А если как-то явно показать их несостоятельность? — Нерешительно сказал Мори. Слухи касались его самого лишь самым краешком, но он решил, что просто игнорировать обсуждение неправильно. — Словами не выйдет, — очень коротко и немного сухо ответила ему сама Шизука. Ни девушки, ни Ицуки излишнего желания с ним общаться не показывали, что не было особо удивительно. — То есть нам надо сделать что-то, что явно покажет несостоятельность слухов, и будет заметно широкой публике, — подытожил Ицуки. «Идеальный конечный результат понятен», — мысленно отметил он, уже выстраивая в голове привычную схему решения. Как в любой технической задаче: сначала определить желаемый результат, потом найти противоречия, которые мешают его достичь, и наконец — устранить эти противоречия наиболее эффективным способом. Шизука хочет избежать проблем в будущем? Значит, нужно не просто опровергнуть слухи, а создать такую ситуацию, при которой сами слухи будут выглядеть нелепо. И сделать это максимально заметно для всей школы… — Я так понимаю, — следующим шагом Ицуки решил выяснить доступные ресурсы, — что вы, Даро-семпай, хотите, чтобы в решении были задействованы только присутствующие? — Именно так, Кодо-кун, именно так, — кивнула Шизука. — Нет, я могу еще задействовать ресурсы студсовета для точечных мер воздействия на кого-то определенного. Но общие меры воздействия стоит придумать и осуществить тем, кто здесь. Ицуки испытывал странную смесь раздражения и восхищения. Да, издевательства в прошлой школе сошли на нет, стоило ему получить первое место в школьном рейтинге, но никто ни из учителей, ни из студсовета даже не попробовал их остановить, не то чтобы предотвратить, когда стало понятно, что с высокой степенью вероятности что-то началось или начнется. Раздражение же было от того, что ему явно придется что-то делать. Ну надо постараться сделать это побыстрее и поэффективнее. Правда, прежде чем он смог продолжить, в дискуссию вмешалась Аманошита. — То есть, мы сами должны публично что-то сказать или сделать, Даро-семпай? — уточнила она. — Причем это должно достаточно убедительно показать беспочвенность слухов и создать новые, более… приемлемые? — Сказать будет недостаточно, — покачала головой Томоэ, глядя на возможно свою будущую лучшую подругу, почти снявшую реплику у нее с языка. — Основное противоречие, — решил высказаться Ицуки, немного «отвиснув», — между моими действиями и их интерпретацией. А возникло оно из-за того, что многие знают Тено-семпая как ответственного члена студсовета, и его неприязненное отношение сразу же показывает, что другая сторона скорее всего неправа. — Или что у него любовь, — с придыханием произнесла Шизука, явно веселясь. Она заполучила недовольные взгляды Мори и Ицуки, на что и рассчитывала. Трогательное объединение недругов, пусть и по такому поводу, как забавно! Правда, взгляды Аманошиты и Томоэ тоже были более недовольными, чем можно было ожидать от простого раздражения неуместной репликой. «О, как интересно», — подумала про себя Шизука, немного хитро улыбнулась, но решила не усугублять. Пока что. — То есть нам надо как-то показать приязненное отношение Тено-сенпая к Кодо-сану, — с сильным сомнением посмотрела на Мори Томоэ, — и, наоборот, приязненное отношение Кодо-сана к Тено-семпаю, — с еще большим сомнением посмотрела она на Ицуки. — Исключительно маловероятно… — тоже с сомнением посмотрела на обоих Аманошита. — И даже в чем-то неправильно, — тут у неё покраснели уши. — Да и как именно? Ходить вместе по школе, обедать вместе? Идти вместе домой и в клуб… В студсовет… Да и держаться дружелюбно… Я не уверена, что это получится естественно, и как бы не стало хуже. — Сплетни это запустит безо всякого сомнения, — как будто серьезно раздумывая над этим вариантом, подняла глаза к потолку Шизука. — Не уверен, что это хорошее решение, Даро-сенпай, — осторожно высказался Ицуки. — Шизука-тян, это плохая идея, — впервые вслух согласился хоть в чем-то с Ицуки Мори, от волнения перейдя на разговор с подругой детства без вежливой речи. Их согласие вызвало усмешку Шизуки, но где-то внутри, внешне она все еще казалась захваченной этой идеей, что вызвало явно озабоченное волнение уже у всех четверых. — А если, — немного нерешительно начала Амано, — если Тено-семпай и Кодо-сан… Глава Пятая. Труд, забор и несрезанная арка Спешившая в комнату студсовета Мина на секунду замерла перед дверью, поправляя волосы. В голове билась одна мысль — «можно увидеть Мори-куна!» Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь высокие окна коридора, словно подсвечивали ее путь к заветной двери. Постучавшись, она влетела внутрь, и яркий свет хлынул за ней в комнату, на мгновение ослепив. Когда глаза привыкли, Мина жадно обвела взглядом всех присутствующих, выискивая знакомый широкоплечий силуэт. Но ни у окна, ни за столом для совещаний, ни в любимом углу Мори-куна его не было. Комната, только что казавшаяся залитой солнцем, словно потускнела, и Мина, не сдержавшись, задала вопрос: — Что-то случилось с Тено-саном? — Ничего не случилось, — не отрывая взгляда от открытого перед ней ноутбука ответила Шизука. — С ним все в порядке. Больше председателя студсовета перед началом текучки никто отвлекать не хотел, и в комнате опять воцарилась тишина, прерываемая только слегка шумным дыханием Мины, которая слишком спешила и, несмотря на не особо плотное телосложение и достаточно высоки даже для баскетболистки рост, все же была не в лучшей физической форме. Каких сил стоило Мине удержаться от вопроса «Куда тогда подевался Тено-сан» было просто не описать, но она все же не хотела портить свой образ идеальной (почти) участницы студсовета и задавать слишком много вопросов. Наконец Шизука Даро начала, и взволнованная Мина слушала ее вполуха: — Присутствуют… отсутствуют… находятся на задании в школе… Не только Мори-кун не был на заседании, несколько человек были на различного рода заданиях, и это немного успокаивало, пока не прозвучала последняя озвученная фраза: — Ввиду некоторых сложных обстоятельств, Мори Тено-кун будет отсутствовать на заседаниях в течение ближайшей недели, а возможно и дольше, так как будет физически занят помощью школе в подготовке фестиваля. — Но Тено-кун… не будет ли полезнее где-то в другом месте? Разве физическая работа на подготовке фестиваля — это не для первых классов предназначено, Даро-сан? — не удержалась от вопросов Мина, чувствуя, как предательски краснеют кончики ушей. Она нервно поправила прядь волос и прикусила нижнюю губу, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие невозмутимости члена студсовета. Но сердце, предательски колотившееся от быстрого бега по коридору (и совсем не от мыслей о Мори-куне, убеждала она себя), никак не хотело успокаиваться. К её смущению, голос прозвучал немного выше обычного, выдавая волнение, которое она так старательно пыталась скрыть. — Вообще-то вы абсолютно правы, Мина-сан, — немного официально ответила Шизука. — Но ввиду некоторых обстоятельств… То есть, я хочу сказать, совершенно добровольно, Мори-кун, — а вот Мори Шизука назвала довольно фамильярно, хоть и не невежливо, но допустимо, учитывая, что она его подруга детства, — вызвался помочь кое-кому из новопоступивших учеников. Если вы понимаете, о чем я. Мина уже и не знала, что и думать. Она не верила, что есть хоть какая-то доля правды в слухах про Мори-куна, то есть тот слух, где он жестоко избил ученика за неприличное поведение перед девушками, она еще могла принять как настоящий, хоть и осознавала, что это было крайне неправильно и очень недостойно той девушки, что хочет быть рядом с Мори-куном. Разве что ей самой хотелось быть девушкой, ради которой Мори-кун кого-то избил. Но был шанс, что правдивым был тот вариант, что он вызвался кому-то помочь, или, как вариант, сильно накосячил и был направлен президентом студсовета «подальше и подольше с глаз долой». А еще президент выразилась так сомнительно, что ее слова явно пойдут проверять все члены студсовета и их знакомые. Неужели она этого не понимает? Сама Мина так точно собиралась проверить, с какими такими людьми работает Мори-кун. После длинной паузы, когда все присутствующие члены студсовета переваривали слова Шизуки, Мина все же решилась задать последний (как она надеялась) вопрос: — Даро-сан, а где? В смысле, где именно работает Мори-сан? — Где? А вы точно не пропустите, он у входа в школу работами занят. У входа в школу? Мина почувствовала, как её сердце пропустило удар. Но ведь там нет никакой работы? Внезапная догадка заставила её похолодеть — кроме работы над входной аркой, которую она сама, своими руками передала этому… этому невыносимому Ицуки Кодо. Её пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Не могли же они работать вместе?! Ведь не могли же! Одна мысль об этом казалась настолько абсурдной, что Мина даже помотала головой, пытаясь отогнать это невозможное предположение. Мори-кун и этот выскочка-первогодка? Немыслимо! Но её следующий вопрос застрял в горле под твёрдым взглядом президента студсовета. Шизука просто посмотрела на неё, но этого оказалось достаточно — даже мысль о дальнейших расспросах испарилась. Мина поёрзала на стуле и опустила глаза — ей, как и остальным членам студсовета, стало предельно ясно, что время для праздного любопытства закончилось. *** Когда спустя два часа Мина шла по одному из поручений, она, конечно же абсолютно случайно, прошла мимо ворот. — Я все смогу, я посильнее этого крана буду, и жму под двести от груди, — Смутно знакомый Мине голос звучал слишком саркастически, поэтому она как-то не смогла его узнать… А вот голос, что ответил человеку, которого она, пусть и не узнала, но все равно испытывала явную неприязнь, был слишком знакомым. — И чем бы тебе этот ручной кран помог бы? И это я еще не вполне понимаю, откуда бы ты его взял вообще? Это Мори-кун? У Мины перехватило дыхание, а сердце пропустило удар, стоило услышать его голос. Но с кем он разговаривает так… так по-дружески? В груди что-то неприятно сжалось, к горлу подкатила горькая тошнота. И почему Мина это так ненавидит? От злости у неё даже задрожали руки и выступил холодный пот. Просто ненавидит, или потому, что какой-то посторонний так запросто разговаривает с её любимым Мори-куном? При мысли «её Мори-кун» щёки предательски запылали, и Мина прижала ладони к пылающему лицу. Пока не её, мысленно поправила она себя, закусив губу, но скоро, обязательно скоро её любимым Мори-куном… — Взял бы, где такие есть, — спокойно ответил все тот же неприятный для нее голос, но Мина уже достаточно приблизилась, чтоб опознать внешность. В спортивном костюме, тоже довольно свободном, но не настолько как его форма, у школьных ворот с Мори-куном работал Ицуки Кодо, один из тех людей, что в сознании Мины прошел быстрый путь от небольшой неприязни до почти что ненависти. — Сделал бы все сам. И нам не пришлось бы исправлять твой косяк, дутый силач, что не смог удержать балку. — Кодо-сан, вы говорите очень невежливо со своим семпаем, прекратите пожалуйста! — Не выдержала Мина и подскочила к воротам. Она наконец осознала, что именно ее так бесило. Ицуки Кодо общался с Мори-куном слишком неформально. — Общаться формально с идиотом, что не смог удержать балку, не дал мне принести кран и чуть не пробил себе лоб? — Ицуки даже перестал возиться с инструментами, выпрямился и раздраженно махнул рукой в сторону покосившейся балки. — И пробил бы, если б я не успел! — в его голосе явственно слышалось неподдельное беспокойство, замаскированное под привычное раздражение. — Ты сильно преувеличиваешь, Ицуки-кун, — Мори улыбнулся, прислонившись к стремянке. Его массивная фигура излучала уверенность человека, привыкшего полагаться на свою силу. — У меня бы все получилось и так. — Как получилось с изгородью и фонарем? — Ицуки скептически приподнял бровь и многозначительно покосился на погнутую секцию забора неподалеку. Мори слегка смутился и отвел взгляд, невольно признавая правоту первогодки. Мина и не знала что и думать. С одной стороны Мори-кун с Кодо-саном вполне себе по-дружески общались, как минимум расстояние между ними было таким, о каком сама Мина и не мечтала. А значит основная причина для её недовольства отпадала сама собой. Вроде бы. Но Мина не ощущала никакого удовлетворения. Наоборот, увиденная ей ситуация почему-то бесила её ещё сильнее. Возможно это была ревность, возможно недовольство тем, что Кодо-сан общается с Мори-куном с недостаточным уважением. Возможно что-нибудь ещё, но Мина не могла этого так оставить. Сжав кулачки так, что ногти впились в ладони, Мина на секунду замерла перед красно-белой лентой. Табличка «Пожалуйста не входите» мягко покачивалась на легком весеннем ветру, словно укоризненно качая головой. Где-то в глубине души дочь почтенной семьи понимала, что собирается сделать что-то совершенно неподобающее. Но ревность и раздражение уже затуманили разум, заглушая голос благоразумия. С упорством, достойным дочери Ямато, и с невежеством и наглостью дочери Ямато недостойными, она решительно подняла ленту и нырнула под неё, чувствуя, как предательски пылают щёки. За этой хлипкой преградой, огородившей часть школьного двора, Мори и Ицуки занимались своей работой, даже не подозревая о надвигающейся буре в лице разъярённой старшеклассницы. Только она как-то не учла, что подходить к людям, которые занимаются то ли ремонтными, то ли покрасочными работами в разгар этих самых работ — идея не самая лучшая. Запах свежей краски и металлической пыли ударил в нос, а вокруг громоздились какие-то инструменты и материалы. Мори и Ицуки обернулись на звук её шагов — Мори вежливо кивнул и пробормотал «Мина-сан», Ицуки же ограничился коротким «Семпай» — после чего оба тут же вернулись к работе, словно её здесь и не было. Такое пренебрежение только подстегнуло раздражение Мины. Она, член студсовета, почти отличница учёбы и главное - просто наимилейшая красавица-старшеклассница! Залетев внутрь огороженной зоны, Мина сама не знала, что собирается сделать — накричать на Ицуки? Потребовать от Мори объяснений? Но скоро ей стало совсем не до размышлений. Влетев в загородку как свинья в горную речку (позже она будет долго краснеть, вспоминая эту неграциозную сцену), она споткнулась о что-то сложеное внизу, что до этого не заметила. Пытаясь удержать равновесие, Мина не заметила, как задела ногой какую-то подпорку. Зловещий металлический скрежет раздался откуда-то сверху, эхом отразившись от стен. Инстинктивно отшатнувшись вперед, она тут же запуталась в каких-то веревках. Одну она точно задела — та натянулась и соскользнула с крепления. У неё над головой что-то заскрипело, и Мина почувствовала движение воздуха. Медленно, словно в кошмарном сне, она подняла глаза и увидела, как прямо на неё летит массивная железная балка. Сердце пропустило удар, во рту пересохло, а ноги стали ватными. От парализующего страха она рухнула на колени прямо там, где стояла, не в силах даже закричать. Кинувшегося ей на помощь Мори задержал Ицуки, не давая подойти ближе. Балка скрежетала и съезжала прямо ей в лицо, как вдруг остановилась. — Все в порядке, Мори-кун, вы выше Мины-сенпай, и если бы двинули вперед, вам бы в аккурат в лицо и прилетело, а веревка сдержит, если ее не развязывать, — Ицуки говорил быстро, но уверенно, крепко удерживая рвущегося вперед Мори. — А вы говорили «незачем ее привязывать». В общем, я с вами согласен, лишние усилия неэффективны. Но пренебрежение техникой безопасности — это не лишние усилия. Эхх, работал бы я один... Поднявшаяся с колен Мина уперлась о стену и в процессе подъема потянула за какую-то веревку, которая начала развязываться. Это явно было ошибкой, потому как остановившийся скрежет возобновился заново. — Ксо, страховка, — вырвалось у Ицуки, и ринувшегося вперед Мори Ицуки даже не подумал удерживать. Мори прыгнул вперед, стараясь защитить Мину-сан своим телом. Ицуки в этот момент скакнул вперед, перехватывая выпущенный конец веревки. Скрежет остановился, но Мина, которая оказалась практически в объятиях Мори, было не до этого. — Ладно, вы были правы, Мори-сенпай, — опять восстановивший страховку Ицуки поклонился, пусть и не очень глубоко. — Пусть при совместной работе поставить балки не на забор, а на землю менее эффективно, мне надо было учесть эффект популярности семпая. — Не говори глупостей, Ицуки-кун, — с недоверием проговорил Мори, — я совсем не популярен. Находившаяся у него в объятиях девушка, совсем не спешившая от них освободиться, была сильным аргументом против, но эта самая девушка посмотрела на Ицуки яростным взглядом типа «Попробуй хоть еще что-то сказать». Взгляд этот был настолько яростным, что даже то, что хоть сама эта девушка вошла под табличку «не входить» и была сильно неправа, Ицуки решил не спорить. Решил, что это будет неэффективно. — В любом случае, — наконец нашел слова Ицуки, — мы с Мори-куном привлекаем довольно много внимания, и скорее всего это так и останется. Так что имеет смысл принять меры. Как бы не было неэффективно сгружать балки с забора и ставить их обратно, еще менее безопасно оставить как есть. — Хорошо, Ицуки-кун, — Мори выпустил из объятий Мину, чем та была явно недовольна. Правда, обделенная столь желанным теплом объятий Мори-куна, она почувствовала, как внутри закипает жгучая смесь обиды и раздражения. Щеки пылали то ли от пережитого страха, то ли от злости, а в голове крутилась одна навязчивая мысль — почему этот наглый первогодка так фамильярничает с её Мори-куном? Сжав кулачки и глубоко вдохнув, Мина решила как минимум немного отыграться, а как максимум — наконец получить ответ на мучающий её вопрос о странном, совершенно неподобающем, слишком близком поведении Ицуки и Мори. — Кодо-сан, Тено-сан, мне показалось или вы как-то слишком близко общались. Мори и Ицуки переглянулись… — Знаете, Мина-сенпай, ввиду некоторых обстоятельств… — Ицуки как наяву увидел довольно убедительное выражение лица Шизуки, которое своей суровостью и демона обратно в ад могло загнать. — Мы решили попробовать подружиться… — Сам Мори тоже видел лицо Шизуки-тян. Еще с детского сада и младшей школы он помнил её яростные удары кулаков. В старшей школе, да даже и в средней она кулакоприкладством не занималась, но выражение её лица показывало, что она как минимум не забыла как это делать и вот-вот собирается освежить память. Проверять это точно Мори не собирался. — И поэтому решили попробовать общаться попроще. Да и удобнее так, если вместе работаешь. — Да, — потянула Мина. — Хорошо, поняла. У неё возникла наконец идея как можно стать ближе к Мори-куну, и упускать такой шанс она не собиралась. — Тогда я еще раз представлюсь, Кодо-сан. — Мина коротко поклонилась. — Меня зовут Мина Мина. Имя пишется как «Истинная», фамилия как «Три добродетели». Увидимся, Кодо-сан, Мори-кун. — И Мина исчезла быстро, как унесенный ветром туман. Парни и слова не успели сказать. — Стыдно-то как, — шептала про себя девушка. Расчувствовавшись, девушка назвала Мори по имени, из-за чего сейчас испытывала странную смесь гордости и стыда. Но на что ни она, ни парни не обратили особого внимания, так это на то, что этого небольшого почти трагического эпизода была уйма свидетелей. На следующий день Ицуки двинул к арке и полуразобранному забору, вздыхая по поводу того, что он пообещал не спускаться из окна и невозможно добраться более эффективно. Но стоило ему только переодеться в рабочую одежду и выйти из раздевалки, как путь ему преградила стайка девушек. По более тёмному оттенку галстуков было понятно — все из второго или третьего года обучения. Вздохнув про себя по поводу Даро-сенпая и её советов, Ицуки решил все же потратить немного ресурсов на разговор, коротко поклонился и даже немного улыбнулся. — Я могу как-то вам помочь, семпаи? — Его вежливость произвела удивительное впечатление: довольно враждебно настроенные на вид девушки-семпаи немного растерялись от вежливого обращения и как-то не сговариваясь вместе загалдели. — Первокурсник… — Одиночка… — С Тено-саном… — Тено-сан лучший, а ты… — А еще Мина-сан… — … да Мина-кун тебе… Ицуки попытался хоть как-то систематизировать реплики. Выходило следующее: девушки недовольны их совместной работой с Мори и считают, что он запятнает честь Мори. Как именно, Ицуки мог бы понять… наверное…, но решил, что несломанный мозг ему будет эффективнее и просто предпочел не думать в этом направлении. Вообще!!! Девушки начали повторяться, и хоть не делали никаких физических поползновений, но выбраться из окружения, не причиняя им вреда, и не залезая на такую удобную крышу сзади способа Ицуки не находил. Еще вчера его это бы не остановило, он бы поискал возможность «поэффективнее», например, между вон теми более миниатюрными, а значит более легкими девушками. Правда, закон сохранения импульса — жестокая сука, а значит они могли бы довольно чувствительно отлететь и удариться. Сегодня он, несмотря на неэффективность такого поведения, почему-то этого делать не хотел, хоть вся эта дурацкая ситуация начала его утомлять. Ицуки уже совсем было собрался попробовать прорываться на крышу, но, к его удивлению, та, кто ему до этого сильно мешала, ему неожиданно помогла. — Вот ты где, Ицуки-кун, а я-то думаю, почему Тено-сан рядом с воротами в одиночестве стоит и не знает, чего делать… — Мина-сенпай?.. — Ицуки был удивлен и временем и местом. — Называй меня по имени, Ицуки-кун, мы же вместе работаем, с тобой и Мори-куном над украшением входной арки. — Хорошо, Мина-сенпай… — Послушно ответил Ицуки, решив, что не спорить в такой ситуации будет наиболее эффективно. — Для тебя и Мори-куна можно даже Мина-тян, как минимум пока мы не закончим. — Девочки, — обратила Мина Мина к окружающей их толпе, прерывая сплетни и давая почву для новых, — По заданию студсовета и нашей милой Шизуки Даро-тян, решено уделить самое пристальное внимание украшению входной арки, как лица нашего фестиваля и нашей школы. И над этим работаю я, Мори-кун и Ицуки-кун. Так что отпустите, пожалуйста, Ицуки-куна. Не знаю, какие мысли у вас по поводу него, но он просто делает свою работу вместе с Мори-куном и делает её хорошо. А сегодня и я освободилась, чтоб помочь. — Да. Дайте пройти, пожалуйста. Так меня задерживать — бесполезно. — Ицуки начал идти прямо через толпу, и на этот раз его не задерживали. Хоть он должен был признать, их стратегия была вполне себе эффективной. Не успел он пройти и половину пути к воротам, как позади послышался мягкий шорох спортивных кроссовок по плитке школьного двора — Мина спешила следом. Ицуки даже не успел удивиться её появлению, как она, обогнав его легкой, почти танцующей походкой, устремилась к воротам, где виднелась массивная фигура Мори. — Мори-кун! — звонко воскликнула она, и Ицуки невольно замедлил шаг, пораженный переменой в её голосе. Если бы ему было с чем сравнить, сравнение было бы точно в сторону «Саске-кун», но так он просто подумал, что какая-то Мина-семпай слишком дружелюбная. И главное — когда только успела добежать? — Мина-сан? — А вот сам Мори такого дружелюбия не понял, хотя вид самой Мины в спортивном костюме его все-таки впечатлил. Хотя костюм был не летним и оголенных участков кожи у Мины был самый минимум, облегал он вроде бы прилично одетую для работы Мину так плотно, будто был на пару размеров меньше и Мина не купила новый с началом этого года, а воспользовалась тем, что у нее остался со средней школы. Или это так и задумывалось. Разбор входной арки был той еще задачей. Арка крепилась к обоим рядам боковых металлических балок, что шли с двух сторон над кирпично-каменной основой забора. Для того, чтоб снять арку, надо было сначала освободить балки с обеих сторон от креплений на боковых столбиках, потом вывести из лабиринта крепление собственно к арке. Если же учитывать, что все это было немного заржавлено и покрашено, задача вообще получалась нетривиальная. Мори и Ицуки за вечер мучений, и бонуса от Мины в качестве помехи только и смогли, что снять часть балок с одной стороны, и закрепить их на заборе, чтоб избежать их спуска и поднятия, все же весили они прилично. Познакомившись поближе с работой, которую сама взвалила на Ицуки, с Миной случилось страшное, чего не случалось давно: ей стало стыдно. — Как же неэффективно, — не смог удержаться от комментария Ицуки, после того как они открутили от столбика, отсоединили от арки и спустили вниз очередную балку. — Ицуки-кун, — не выдержала Мина, — А как по-твоему было бы эффективнее? — Мина-сан, не слушайте его… — Мори-сан, говорите «Мина-тян», а то не понятно, что вы по имени обращаетесь, — запальчиво и даже как-то отчаянно поправила Мина. — Мина-тян, — беспомощно поправился Мори, — не надо давать ему говорить. Он вообще собирался срезать арку, украсить и примотать обратно. — Приматывать неэффективно. Я бы срезал сваркой и заварил. А так… Эхх. — Махнул рукой Ицуки. — Только зря время потратил. — На что? — удивилась Мина. — Как на что? На получение бумажки этой от студсовета. Как там Даро-семпай говорила: «Все что сделал податель сего…» — Так она тебе нужна была?.. — Ну да, чтоб сварочный аппарат взять в кабинете машиностроения… Эххх. Дальше они долго работали молча. И хотя Ицуки работу Мины считал неэффективной, её появление все же ему немного помогло, поэтому он лишь изредка бурчал по этому поводу, но без энтузиазма. Взгляд же самого Мори часто следовал за Миной, на самого же Ицуки падал редко. Несколько раз вроде случайно мимо проходила «госпожа серьезность» со своей новой лучшей подругой, но ограничивались довольно сухим приветствием и пожеланием удачно поработать. Их общую работу заметили, и сплетни по поводу неприличного поведения Ицуки прекратились, хоть сами сплетни и не утихли. Идея президента студсовета Шизуки Даро сделать распространение слухов положительным фактором и усилить вовлеченность первых классов в подготовку к фестивалю вполне себя оправдала. Увидев довольно явно тяжелую успешную совместную работу с семпаями, энтузиазм первых классов увеличился, и повторение эпизода с Томоэ уже не грозило. Правда, даже несмотря на наличие Мины в совместной работе, среди фудзёси про Мори и Ицуки поползли уже совсем другие слухи, но Шизука подумала-подумала и решила это пока так и оставить. Глава Шестая. Благодарность, бенто и совместный обед. Амано Аманошита долго размышляла над способами отблагодарить Ицуки Кодо. Будь он типичным озабоченным подростком, она была готова пойти даже на такие крайние меры, как свидание. Сама мысль о том, что придётся вести себя неподобающе леди из семьи Аманошита, вызывала у неё отвращение — укоротить юбку, распустить чуть больше пуговиц на блузке, «случайно» уронить платок… От этих вульгарных приёмов, которые она видела в исполнении некоторых одноклассниц начиная со средней школы, её передёргивало, но долг есть долг. К счастью, можно было обойтись и более приличными способами — например, просто сходить в кафе. Публичное место, никаких двусмысленностей, просто позволить парню немного пофантазировать… Будь он жадным, решение нашлось бы ещё проще. Семья Аманошита не бедствовала, и круглая сумма «в благодарность» или дорогой подарок решили бы проблему. Хотя такой путь и казался Амано несколько вульгарным — просто откупиться деньгами, будто её спасение можно было измерить в иенах! — но всё же это было бы лучше, чем… она снова почувствовала, как краснеют уши, вспомнив о первом варианте. Если бы дело было в самолюбии, она могла бы подыграть его одержимости эффективностью. Специально попросить совета по оптимизации учебного процесса, восхититься его рациональным подходом к решению проблем, может даже предложить ему написать статью для школьного журнала о методах повышения эффективности. В конце концов, Амано была достаточно умна, чтобы оценить логику в его действиях, пусть даже не всегда с ней соглашалась. Да, если бы всё упиралось в самолюбие — она справилась бы, не роняя собственного достоинства. Хотя мать всегда учила её, что женщина из семьи Аманошита не должна никому льстить, некоторые правила можно чуть-чуть подвинуть. Совсем чуть-чуть. Ради благодарности. Но Ицуки, насколько она могла судить, не страдал типичными пороками озабоченных подростков. Когда они общались, он всегда смотрел собеседнику в глаза, а не пялился, как многие парни, на другие части тела. Даже в той экстремальной ситуации, когда ловил её падающую с лестницы, он действовал максимально корректно — насколько это вообще было возможно в подобных обстоятельствах. Жадность и тщеславие, возможно, и не были ему совсем чужды, но проявлялись настолько слабо, что на них нельзя было сыграть. Но вдруг вспомнив о его конфронтации с Тено-семпаем, Амано вспомнила, как в первые дни учёбы он спускался по верёвке к буфету, чтобы успеть купить особую булочку. И её внезапно осенило. Еда! Вот что действительно важно для Ицуки — он готов был идти на риск ради вкусного обеда. А что может быть лучшим проявлением благодарности спасённой девы, чем приготовленный своими руками бенто? «Всего лишь бенто», — думала Амано, шагая домой после уроков. — «Что может быть проще?» *** Дождавшись, пока в доме всё затихнет, Амано осторожно выскользнула из своей комнаты. Родители, как обычно, засиделись в кабинете отца — у того была важная онлайн-конференция с зарубежными партнёрами, и мать составляла ему компанию. Это было даже кстати — они вряд ли спустятся на кухню до глубокой ночи. Амано совсем не хотелось объяснять, почему она вдруг решила готовить сама, когда в доме есть экономка, которая практически профессиональный повар. Мать наверняка заинтересовалась бы причиной такого внезапного интереса к кулинарии, а уж если бы узнала, что это для мальчика… Нет, лучше об этом даже не думать. К тому же, признаться в своей неспособности приготовить простой бенто в шестнадцать лет было бы слишком стыдно. Эмилия-сан тоже могла стать проблемой — обычно экономка спала чутко, но сегодня Амано повезло. Та пожаловалась на сильную мигрень и приняла снотворное пораньше, получив от матери редкое разрешение оставить вечерние обязанности на завтра. Решила начать с чего-то простого — сварить рис. На NewTube нашла рецепт, где для готовки требовалась обычная кастрюля — с рисоваркой связываться не рискнула. Долго искала подходящую посудину и наконец нашла что-то похожее на показанную в видео, хотя и заметно более лёгкую. «Странно, почему эта кастрюля называется круглой? Она же явно продолговатая…» — недоумевала Амано, разглядывая найденную утварь. Но решила не зацикливаться на таких мелочах. Плита у неё была индукционная, без открытого огня как в ролике, но ведущий уверял, что это не имеет значения — главное, использовать небольшой огонь. «Единичка на регуляторе — это ведь совсем мало, правильно?» — рассуждала она, включая конфорку. Ведущий также предупреждал, что если переварить рис или добавить слишком много воды, он станет клейким и невкусным. Поэтому Амано, испугавшись именно такого результата, поспешила снять кастрюлю с огня и слить воду, как только та начала закипать. Следующим этапом надо было добавить специи. «В онигири всегда кладут нори, значит, это беспроигрышный вариант», — решила она и щедро насыпала измельчённых водорослей. Но рис всё равно казался каким-то бледным — в ресторанах он часто выглядел коричневатым. После недолгих поисков в кухонных шкафчиках она нашла какую-то коричневую пряность с приятным запахом. Судя по одинаковому запаху, была та на кухне в двух видах — молотая и в виде палочек-трубочек. «Если одна хорошо, то две — ещё лучше!» — решила Амано и добавила в рис и порошок, и по палочке в каждую порцию. Гордо оглядев результат своих трудов, она выдохнула: «С рисом закончено. Что бы ещё придумать?» Риса получилось как-то слишком много, и она решила сделать несколько онигири. Однако рис почему-то плохо слипался. «Наверное, нужно добавить что-то липкое… Мёд подойдёт!» После этой «гениальной» идеи рисовые колобки начали намертво прилипать ко всему, к чему прикасались. Пришлось обильно обсыпать их кунжутом. Сделав несколько таких «улучшенных» онигири, Амано вдруг поняла, что совсем забыла про начинку. В холодильнике нашёлся кусочек сырого тунца — она кое-как измельчила его ножом и использовала как наполнитель. Один из онигири при формировании неудачно разломился. В другое время она бы его переделала, но усталость брала своё — Амано просто добавила побольше кунжута, кое-как поправила края и оставила как есть. Слишком поздно уже было придираться к форме. Времени прошло уже довольно много, и она решила закончить приготовления чем-нибудь простым, но питательным — омлетом тамагояки. Открывать NewTube для поиска очередного рецепта уже не было сил, но она вспомнила, как повара готовили его в ресторанах — часто прямо перед посетителями, играючи сворачивая тонкие слои омлета в изящный рулет. «Если они могут делать это просто на глаз, то и я справлюсь», — решила Амано, выливая в миску несколько яиц. На глаз добавила бульон, который нашла в холодильнике. Включила плиту на максимум — девятку, чтобы побыстрее закончить. В конце концов, это же просто яичница, что тут может пойти не так? Омлет получился толстоват, и свернуть его красивым рулетом, как делали повара в ресторане, не получилось совсем. Раздосадованная неудачей, Амано решила просто вырезать из него несколько кружочков и треугольников — геометрические фигуры всегда выглядят аккуратно. Разложив фигурки по коробке для бенто, она критически оглядела результат. Выглядело… ну, по крайней мере, симметрично. «Вполне прилично, — убеждала она себя, глядя на геометрически правильные фигуры в коробке. — Главное — аккуратность и порядок». Решив, что дальнейшие эксперименты могут только ухудшить результат, Амано бережно уложила обе коробки бенто в холодильник. Оставила записку «Не трогать!» (и на всякий случай добавила восклицательный знак), отправила сообщение, чтобы ей не готовили обед в школу, и наконец смогла отправиться в ванную и спать. К своему удивлению, спала она в ту ночь крепко и спокойно. То ли от усталости после первого в жизни кулинарного опыта, то ли от тихой радости, что хоть что-то сделала своими руками. *** Ицуки больше не спускался из окна за своей любимой булочкой — вероятно, из-за обещания, данного Даро-сенпаю. Перехватить его в коридоре казалось несложной задачей, тем более что учились они в одном классе. Вот только Амано знала — медлить нельзя. С его маниакальным стремлением к эффективности каждая упущенная секунда означала потерю выгодной позиции в очереди в буфет. Изначально Амано составила два плана. Можно было поймать его в каком-нибудь тихом месте и предложить пообедать наедине. Или наоборот — дождаться момента, когда вокруг будет много свидетелей, чтобы все сразу поняли: это просто благодарность за спасение, ничего больше. И даже если бы она хотела выбирать, Ицуки двигался к столовой настолько быстро и эффективно, что выбора ей просто не оставил. Те несколько уединённых мест, где его ещё теоретически можно было перехватить и поговорить, он пролетел существенно быстрее отягощённой грузом двойного бенто Амано. Перед Амано Аманошитой встал серьёзный выбор (уже не в первый раз за последние несколько недель, к слову). Она могла отказаться от своей идеи, сдаться и пойти в одиночку в какой-нибудь дальний угол, пообедать одним бенто и выбросить второе так, чтобы никто не видел. Или она могла сделать то, что практически никогда не делала — нарушить правило. В частности, правило, запрещающее бегать по коридорам. Или соблюсти школьное правило, или наплевательски отнестись к благодарности, как если бы она была похожа на Тено Мори-семпая, который даже в её спасении искал возможность и хоть какой-то формальный повод задеть Ицуки Кодо. Хотя если бы Ицуки действительно был озабоченным извращенцем, как его пытался представить Тено-семпай, то ей было бы проще с «благодарностью». Ицуки почти исчез из поля зрения, и Амано осознала, что ещё совсем немного — и ей не придётся мучиться сомнениями, потому как Ицуки окажется совсем вне её досягаемости. Его спина исчезла за очередным поворотом, и Амано Аманошита приняла решение. — Кодо! Кодо Ицуки! — крикнула она, ускоряя шаг. Он замер на долю секунды, но потом, видимо решив, что ему послышалось, двинулся дальше. Амано стиснула зубы. Была не была! Она побежала, стараясь не думать о том, что скажет классный руководитель, или любой другой учитель, если увидит её сейчас. — Кодо-сан! Остановись, пожалуйста! — на этот раз к её голосу добавился звук быстрых шагов, и Ицуки наконец остановился. — Аманошита-сан, — он развернулся, и по его лицу было видно, что он мысленно уже пересчитывает потерянные позиции в очереди, — Я спешил в буфет, я опаздываю, и наш разговор неэффективен. Амано не стала ждать благодарности — она и не ожидала её от человека, для которого любая не направленная на конкретный результат вежливость была «неэффективной». Вместо этого она улыбнулась и произнесла достаточно громко, чтобы услышала проходящая мимо группа второгодок: — Сейчас будет вполне эффективно, Кодо-сан. Амано ещё раз огляделась, подмечая, как много любопытных глаз наблюдает за ними. Что ж, публичность — так публичность. По крайней мере, не будет двусмысленных слухов. Амано чуть тряхнула головой, сосредотачиваясь, и чётко, даже немного громче обычного, произнесла: — Ицуки Кодо-сан, в благодарность за своё спасение я хотела бы угостить тебя собственноручно сделанным обедом! Взгляды окружающих стали ещё пристальнее — казалось, половина спешащих в буфет учеников остановилась, чтобы посмотреть на представление «красавица и задрот». Ицуки это тоже осознал — на его лице промелькнуло что-то похожее на панику, но переживать из-за толпы зевак было неэффективно, а есть всё-таки хотелось… Шансы купить что-то приличное в буфете таяли с каждой секундой, и он решил согласиться: — Это будет… немного эффективно, — выдавил он из себя. Ицуки явно пребывал в некотором шоке от ситуации «симпатичная девочка зовёт вместе пообедать», пусть даже просто из благодарности. Но стоять столбом было неэффективно, да и чем дольше они торчат посреди коридора, тем больше привлекают внимания. К тому же, заставлять Аманошиту-сан таскать две увесистые коробки с бенто тоже было бы крайне неэффективно. — Отлично, — удовлетворённо кивнула Амано, но не успела она продолжить, как Ицуки сделал шаг к ней и протянул руку: — Аманошита-сан, давайте я понесу бенто, это будет… — он слегка замялся, но всё же договорил, — правильнее. — Эффективнее, вы хотели сказать, Кодо-сан, — чуть улыбнулась Амано. В этот момент она поняла, что улыбается совершенно искренне и ото всей души, так, как не улыбалась уже давно. *** На них глазели отовсюду — с диванчиков во внутреннем дворе школы, со стульев у буфета, даже из распахнутого окна на третьем этаже. Кто-то пялился сидя, кто-то пялился лёжа (нашлись оригиналы, решившие, что ранняя весна — отличный повод поваляться на едва проклюнувшейся траве), кто-то пялился чуть ли не стоя на голове. Амано Аманошита оставалась безмятежной, как небесное поле под небесами — как можно было бы написать кандзи её имени. А вот Ицуки чувствовал себя мягко говоря неловко, и обычное его «это неэффективно» уже не помогало, слишком много было взглядов вокруг. «Первое. Каким должен быть идеальный конечный результат?» — Ицуки подумал буквально пару секунд, откинул возможности послать Аманошиту-сан далеко и надолго, как и забиться в какую-то дыру поглубже, и пришёл к простому выводу — идеальный результат это не чувствовать себя неловко под кучей взглядов. «Техническое противоречие: взгляды существуют, но не должны вызывать дискомфорт. Физическое — нужно замечать взгляды для оценки социального взаимодействия, но не испытывать от них стресс. Возможные решения…» Тут Ицуки ненадолго завис, но кое-что вспомнил: «Вариант первый. Принцип инверсии — обратить ситуацию, представить, что все смотрят не на тебя, а мимо». Ицуки огляделся. «Нет, не прокатит». Он снова оглядел пространство вокруг и продолжил размышлять: «Вариант второй. Принцип посредника — создать что-то между собой и взглядами. Забиться в уединённую нору не получится, вряд ли Аманошита-сан согласится, да и слухи будут ещё хуже. Мы на виду, мне страшно представить, какие слухи пойдут, а если мы окажемся наедине и кто-то это заметит — так вообще… Физическая преграда отпадает, попробуем воображаемую — например, мысленный защитный экран». Ицуки представил вокруг себя прозрачный купол. Взгляды, пронзающие его, вроде бы стали ощущаться слабее, но полностью дискомфорт это не убрало. «Этот вариант немного лучше, но всё ещё не то». Ицуки потёр виски, всё ещё не решаясь открыть бенто. «Вариант третий. Принцип подготовки — использовать что-то уже сделанное заранее, что-то, способное показать бессмысленность этих пронзительных взглядов. Например, уверенную позу и осанку». Он выпрямил спину. «Уже лучше, но недостаточно»… «Вариант четвёртый. Принцип другого измерения — перестать быть собой, стать кем-то другим, для кого такие взгляды не страшны, потому что он видит их сотни раз в день. Иначе говоря, войти в режим актёра, отыгрывающего образ. Тогда взгляды будут направлены не на меня, а на персонажа, а ему на взгляды пофиг». «Шаг первый: представить себя на сцене. Шаг второй: вообразить характер уверенного персонажа. Например, Брайт Ноа. Подошёл бы и Минамото-но Ёсицунэ из пьесы театра Но «Ацумори» — его манера поведения хоть и аристократична, что мне бы помогло, но слишком старомодна. Лучше вспомнить манеры Брайт Ноа и его умение держаться. Шаг третий: слиться с образом. Шаг четвёртый: действовать от его лица». Ицуки выдохнул и улыбнулся. «Вот оно!» — Ты боишься попробовать моё бенто? — Несмотря на все метания Ицуки, Амано терпеливо ждала, пока он начнёт есть, чтобы присоединиться. Казалось, Амано совершенно не замечала направленных на них взглядов — и любопытных, и завистливых, и откровенно недобрых. А может, просто долго и упорно училась не обращать на них внимания. — Конечно нет, Аманошита-сан, — Ицуки открыл коробку. — Приятного нам аппетита. Ицуки вытащил палочки, открыл коробку и попробовал рис. Через мгновение он понял, что ему понадобится всё умение Брайт Ноа в вежливости и его оптимистичная манера держаться. С другой стороны, он посмотрел на также открывающую свою коробку Амано с очень похожим содержимым — врать смысла не было, как и пытаться её остановить. Впрочем, кое-что он мог сделать. — Я слышал, — начал он разговор как раз в тот момент, когда Амано подносила палочки с рисом ко рту, — что в северном Китае и северо-восточнее от него в рис добавляют корицу, как сделали вы, Аманошита-сан, но никогда не пробовал. Уже попробовавшая рис с добавлением корицы и нори Амано от этого комментария захотела провалиться сквозь землю, но Ицуки ещё не закончил говорить. — Мне много раз было интересно попробовать, как это, и спасибо вам, Аманошита-сан, за такую возможность. Нехорошо, конечно, называть незнакомые народы варварами, но корица в рисе — это по-варварски сильный перебор. «Корица, значит. Так вот как называется тот коричневый порошок и трубочки», — с одной стороны, Амано хотелось провалиться сквозь землю, с другой — никакие уроки лишними не бывают. Она попыталась съесть ещё немного риса, но смешанный с корицей сильный вкус водорослей нори не дал ей такой возможности. Амано смогла не выразить отвращение на лице, но на большее её уже не хватило. Она сейчас от всего сердца пожалела, что выбрала для попытки своей благодарности общественное место, место с таким диким количеством народа вокруг. Она сейчас от всего сердца пожалела, что выбрала для попытки своей благодарности общественное место, место с таким диким количеством народа вокруг. И такой неудачный способ. Будь они в одиночестве, она могла бы хоть в догэдза упасть и попросить прощения. О том, что она будет делать, когда Ицуки перестанет есть, проблюется и скажет, что её благодарность отвратительна, Амано старалась не думать. Со страхом на грани ужаса она подняла глаза, опасаясь того, что должно вот-вот произойти. Возможно, если бы Ицуки не взял образ Брайт Ноа, или если бы перевоплощение не удалось, он бы вёл себя в этой ситуации как-то по-другому. А может и нет — в конце концов, это был первый раз, когда симпатичная девушка пригласила его вместе пообедать, да ещё собственноручно сделанной едой. Которую, судя по всему, попробовала приготовить впервые в жизни. Ицуки тем не менее продолжал есть. Съев ещё немного риса, он потянулся за онигири, сжевал один, потом другой — без лишнего восторга, но отвращения на его лице, как этого сильно опасалась Амано, не появилось. — Кодо-сан, — нерешительно начала Амано, — Кодо-сан, простите меня, пожалуйста, и не надо заставлять себя есть. — Не понимаю, о чём вы говорите, Аманошита-сан. Не есть приготовленную красивой девушкой еду — это преступление… — Кодо-сан, не надо… Я же сама сейчас… — И потом, — не давая ей договорить, всё ещё находящийся в образе Ицуки добавил уже от своего имени, — не есть готовую еду — это неэффективно… — И слегка улыбнулся. Амано смотрела на него во все глаза… Но он всё продолжал есть. — Тем более, — наконец продолжил Ицуки, примеряясь к омлету тамагояки и отправляя первый кусочек в рот, — когда это подано в такой форме. Амано посмотрела внутрь коробки и покраснела сильнее, чем от всех предыдущих кулинарных провалов — нарезанные ею из омлета круги и треугольники после тряски от переноски сложились в сердце. Амано лицо держать умела, но впервые за этот довольно нервный обед её манера держаться отказала. — К-к-кодо-сан, — немного заикаясь произнесла она, — я… я не… Ицуки как раз подцепил палочками один из треугольников и с явным удовольствием съел. — Отлично получилось, Аманошита-сан, и порезано хорошо, удобно палочками брать, даже не надо как-то делить на кусочки. Тут сам Ицуки посмотрел на коробку, на место, где был последний треугольник и два кружочка, и тоже покраснел. Амано же попыталась его остановить: — Спасибо, Кодо-сан, но не стоило… Вот только вошедший в образ Брайта Ноа Ицуки был неудержим. — Попробуйте сами, Аманошита-сан, или вы хотите, чтобы я вас покормил? Амано сделала отрицательный жест головой и всё-таки попробовала собственный омлет. Получилось неплохо, а если сравнивать со всем остальным — так вообще замечательно. — И правда… — Аманошита-сан, — решил поднять беспокоившую его тему Ицуки, — у вас ведь просто не совсем получилось? Вы же не хотели, как думал Тено-семпай, мне так отомстить за неподобающее спасение? — Просто хотела отплатить… Но… Не так, всё хорошо, вы меня спасли, только у меня не получилось. Ицуки поразмыслил и решил, что ещё одной такой попытки отблагодарить едой может и не пережить. А остановить «госпожу правильность» он вряд ли быстро сможет, и не факт, что сможет вообще. И на этот случай был ещё один метод — «Обращение вреда в пользу» или «Принцип управления»: если процесс или явление нельзя предотвратить, нужно сделать его управляемым и полезным. Иначе говоря, если процесс «благодарности» нельзя предотвратить, надо его возглавить. Глава Седьмая. Совместная готовка, совместные покупки и насмешки тоже на двоих — Аманошита-сан, — Ицуки опустил глаза, немного выйдя из образа, показывая смущение и явно неловко себя чувствуя, — а если мы с вами вместе поучимся готовить? И попробуем приготовить что-то вместе? — Он поднял глаза на собеседницу, и тут же опустил их снова, — Или это слишком вызывающе с моей стороны… Простите. Первым побуждением Амано было сразу же отвергнуть это предложение. Нельзя было не признать его эффективность, но это было как минимум неудобно, а как максимум неприлично. Эти чувства почти не отразились на ее лице, а по лицу Ицуки тут же отразилось, что он понял — сейчас ему откажут, и был этим крайне расстроен. На Амано это даже немного произвело впечатление — она справедливо гордилась своим умением держать лицо, а тут такое! А потом она подумала, что ее благодарностью может быть не только съесть приготовленную ей еду, но и исполнить его желание научить ее готовить или желание научится готовить вместе. Ведь если бы он не хотел этого так сильно, то предлагать вряд ли бы стал. Дле нее, да и неверное для любой девочки-подростка ее возраста, это было немного интимным действием — пустить кого-то к себе домой, особенно мальчика, но… — Аманошита-сан, — негромко произнёс Ицуки, — не обязательно пойти учиться готовить вместе к вам или мне домой. Можно пойти, например, на какие-то курсы, я уверен, в нашем городе есть несколько таких, я вроде даже какие-то рекламки видел. Идти готовить на каких-то внешних курсах? Если сейчас вслух прокричать, что дочь семьи Аманошита совсем не умеет готовить, и то вреда будет меньше. С точки зрения Амано этот вариант — сразу не вариант. Но если она пойдет готовить к нему домой — это было бы еще более неприлично. Нет, она не думала, что стоит ей переступить порог дома Ицуки, как тот на неё набросится — с логикой и расчетом последствий у него было всё в порядке. Хотя иногда его логика была крайне своеобразной. Но даже так Амано было немного страшно и неудобно… И как-то даже стыдно… Хотя дома может быть Эмилия-сан, и может даже мама вернутся пораньше. Хотя мама вряд ли. Пусть их присутствие на кухне будет лишним, но если они будут дома, ей будет поспокойнее. Амано поймала себя на мысли, что уже не думает, как отказать Ицуки, а размышляет, как его пригласить. Впрочем, такой вид благодарности — это же не неправильно? Она еще немного поразмышляла и все-таки решилась: — Буду рада видеть тебя у себя дома, Кодо-кун. Пожалуйста, позаботься обо мне. И с недовольством подумала, что вот уж последнюю фразу слышали все, кто за ними следил. Но тут же отбросила эти мысли. В конце концов, женщина из семьи Аманошита не может быть кому-то обязанной. *** Попытку приготовить что-то вместе Ицуки и Амано начали ранним вечером, в тот же день, и не с того, о чем думала Амано. — Аманошита-сан, нам надо бы обсудить, что мы будем… — начал Ицуки разговор сразу после уроков, что было самым эффективным началом разговора, но не с социальной точки зрения, которую Ицуки постоянно игнорировал, а вот Амано ее следовало учитывать. Объяснять Ицуки, почему не стоит так начинать разговор с девушкой в присутствии как минимум десятка очень любопытных ушей, было делом долгим, сложным, и, тут Амано усмехнулась про себя, неэффективным, поэтому она просто оборвала его фразой: — Кодо-сан, давай не здесь, а поговорим по дороге? Ицуки немного замялся, но спорить не стал — в конце концов, говорить по дороге было довольно эффективно. Однако, если сам разговор во время ходьбы полностью соответствовал его принципам эффективности, то вот попытка одновременно определиться с меню и найти нужные ингредиенты оказалась совсем другим делом. Как выяснилось, составление списка покупок для первого совместного кулинарного опыта было задачей куда более сложной, чем казалось изначально! Ицуки с Амано в район дома Амано добрались довольно быстро и сейчас шли к ближайшему местному супермаркету. — Надо посмотреть, что мы будем готовить, — сказал Ицуки, и Амано не стала спорить — выглядело все так, будто Ицуки знает, о чем говорит. Шел Ицуки как обычно быстро и решительно, так же решительно вытащил из кармана смартфон, начиная искать рецепты. Противоречие его решительного шага, внимательного поиска и незнания местности чуть не закончилось печально и вполне закономерно. — Стойте, Кодо-сан, — смущённая Амано быстро ухватила его за предплечье и успела остановить до того, как он лбом и смартфоном врезался в столб. Ицуки вообще-то был довольно эффективен в хождении со смартфоном, но немного не учел, что расстановка столбов в районе, где жила Амано, немного отличалась от той к которой он привык посвоему оптимальному маршруту дом - школа- подработка. Два раза он успел увернуться сам, а вот на третий точно бы врезался, не останови его Амано, которой пришлось хватать его за предплечье той руки, в которой смартфона не было. От инерции он развернулся и рукой, в которой был смартфон, практически обнял Амано. Ицуки пришлось обдумать свои действия. Он оценил цвет лица Амано, пришел к выводу, что пока не случилось еще чего, стоит, возможно, поискать и обсудить кулинарные планы в более спокойной атмосфере. Потом понял, что все еще держит красную и немного ошеломленную таким поворотом Амано в объятьях, развел руки и сделал шаг назад. — Аманошита-сан, простите пожалуйста. — Ицуки поклонился, и не особо зная, что сказать, предложил: — Давайте ненадолго присядем в том парке, — он махнул рукой в сторону видневшейся недалеко от супермаркета зелени, — и посмотрим вместе, что нам надо купить для того, чтобы приготовить что-то подходящее. — Но мы же даже не решили, что именно. — Вот и решим тоже… *** Эмилия Рандо-сан, экономка семьи Аманошита, не собиралась шпионить за молодой госпожой. Просто так получилось, что ее путь за свежими овощами для завтрашнего обеда пролегал мимо небольшого парка у супермаркета. И вовсе не любопытство заставило её замедлить шаг, когда она увидела Амано-сан, сидящую на скамейке рядом с каким-то парнем в школьной форме. Чисто профессиональный интерес — нужно же знать, стоит ли готовить на ужин порцию для гостя. «Хотя гость вряд ли останется,» — подумала Эмилия, разглядывая необычную парочку. Амано-сан сидела прямо, как на светском приеме, то и дело бросая быстрые взгляды по сторонам. А вот ее спутник, наоборот, полностью погрузился в изучение экрана смартфона, что-то быстро листая и время от времени комментируя. — Это будет неэффективно… Это тоже… А вот это… — Кодо-сан, может, начнем с чего-нибудь простого? — голос Амано звучал непривычно неуверенно. «Кодо-сан?» — Эмилия прикрыла рот рукой, пряча улыбку. Так вот он какой, тот самый парень! О нем она узнала случайно, подслушав разговор горничной с водителем — те обсуждали, как какой-то ученик спас младшую госпожу от падения в спортзале. Потом и сама Амано-сан, вернувшись в тот день, выглядела непривычно взволнованной. А уж когда вчера ночью младшая госпожа пыталась готовить… Что именно стало понятно, по груде грязной посуды и некоторым остаткам, не уложенным в двойное бенто. А для кого это бенто было еще не понятно. Вот до этого момента. Кого еще она могла так старательно благодарить? Интересно, а старшая госпожа в курсе, что ее дочь… — Вот! — воскликнул парень так неожиданно, что Амано слегка подпрыгнула на месте. — Карри! Самый эффективный выбор для начинающих. — Карри? — переспросила Амано с сомнением. — Но разве это не слишком… просто? — В том и суть! — Кодо-сан развернул телефон, показывая какой-то рецепт. — Минимум ингредиентов, крайне простая их нарезка, максимальная эффективность в освоении базовых навыков. К тому же, если что-то пойдет не так, острый вкус скроет большинство ошибок. Эмилия с трудом сдержала смешок. Этот парень явно знал, с кем имеет дело — после вчерашних экспериментов младшей госпожи на кухне она до сих пор не могла спокойно смотреть на корицу. — И потом, — продолжал Кодо-сан, — нам понадобится совсем немного продуктов. Вот список. Парень снова развернул телефон, и Амано наклонилась ближе, чтобы лучше видеть экран. Ближе, чем полагалось бы приличной девушке… Эмилия решила, что самое время проявить свое присутствие, пока ситуация не стала совсем неприличной. — Амано-сан? — произнесла Эмилия, делая вид, что только что их заметила. Амано дернулась и отодвинулась от Ицуки так резко, что чуть не свалилась со скамейки. — Э-эмилия-сан! А вы… вы за покупками? — Да, нужно кое-что докупить к ужину, — кивнула экономка. — А вы, я смотрю, тоже что-то планируете приготовить? Ицуки, до этого с интересом разглядывавший женщину в строгом тёмном платье, слегка поклонился: — Добрый день. Кодо Ицуки, одноклассник Аманошиты-сан. — Очень приятно, — Эмилия тоже слегка поклонилась. — Я Эмилия Рандо, работаю в доме Аманошита. И, думаю, могла бы помочь с выбором продуктов, если вы не против. Всё-таки я немного лучше знаю, что уже есть на кухне. Судя по тому, как расслабились плечи Амано, идея ей понравилась — присутствие Эмилии делало всю ситуацию проще и гораздо более приличной и спокойной для самой Амано. А вот Ицуки, кажется, был не в восторге от перспективы постороннего вмешательства в его эффективный план. — Мы хотели приготовить карри, — сказал он, показывая список на телефоне. — Простой рецепт, минимум ингредиентов… — О, отличный выбор для начинающих! — Эмилия быстро просмотрела список. — Картошка и морковка точно есть, лук тоже… Приправы можно будет подобрать на кухне. А вот мясо лучше купить свежее. Она на секунду задумалась: — И, кстати, раз уж вы решили готовить карри… У нас как раз есть новая мультиварка, еще ни разу не использованная. С ней процесс будет гораздо проще. В супермаркет они прошли вместе. Часть продуктов они купили по показанному Амано списку — ту их часть, относительно которой Эмилия-сан не была уверена, что в нужном количестве или качестве те были в доме Аманошита. Но тут возник неожиданный спор. — Я буду платить за продукты, — заявил Ицуки. В его голосе не было ни рисовки, ни попытки показаться взрослее. Просто констатация факта, подкреплённая логикой: — Это наиболее эффективное решение. Не сказать, чтобы он был магнатом, но несколько временных подработок помогали ему чувствовать себя достаточно уверенно. И если уж Амано решила сделать ему бенто, то самое малое, что он мог сделать — это оплатить продукты. Амано же настаивала на своем: — Нет-нет, это все в благодарность за помощь! И за то, что ты съел мое… немного неудачное бенто, — она бросила быстрый взгляд на Эмилию, но та сделала вид, что внимательно изучает состав соуса карри на этикетке. Объяснять подробности сильно заинтересовавшейся этими эпизодами Эмилии-сан оба не пожелали. В конце концов решили, что продукты к этому мастер-классу будут за счет Амано, а вот если они возьмут ещё несколько уроков, то будут платить и готовить вместе. — Это вполне эффективный компромисс, — согласился Ицуки. «А он забавный», — подумала Эмилия, наблюдая, как этот странный парень придирчиво выбирает мясо и овощи, сверяясь с какой-то таблицей в телефоне. — «Такой серьезный, будто космический корабль проектирует, а не карри собирается готовить». *** — Надо приготовить вещи так, как сказано в объяснении, — Амано беспокойно следила, как Ицуки раскладывает купленные продукты на кухонном столе. При свете дня кухня в доме Аманошита выглядела еще более впечатляюще, чем ночью. Начищенные до блеска поверхности, ряды идеально расставленной посуды, новейшая техника… Ицуки даже немного смутился, вспомнив довольно скромную кухню в своем доме. Впрочем, эффективность процесса от размера кухни не зависела. — Сначала подготовим все необходимое, — он достал телефон. — Нарезать овощи будет эффективнее, если они помыты и лежат в правильном порядке. Эмилия, делая вид, что просто протирает и без того чистые поверхности, с интересом наблюдала за происходящим. Особенно её забавляла реакция Амано на простейшие кухонные действия. — Кодо-сан…, а это точно правильный нож для овощей? — Для этого рецепта подойдет любой острый нож удобного размера. Эффективность превыше формы. — А мыть овощи… вот так нормально? — Вполне. Главное — тщательно. Каждое движение Амано было осторожным, будто она разминировала бомбу, а не готовила простое карри. Впрочем, учитывая её вчерашние эксперименты с корицей, может оно и к лучшему. — Теперь нарежем лук, — скомандовал Ицуки. — Это базовый навык, который… Он осёкся, заметив, как Амано уставилась на луковицу, будто та была живым существом, готовым в любой момент напасть. — У тебя есть защитные очки? — с тревогой спросила Амано, не отрывая взгляда от луковицы. — Я читала, что лук может повредить глаза и они будут долго слезится. — Защитные… что? — Ицуки на секунду завис. — А, нет. Для лука нужна просто правильная техника нарезки. Смотри. Он уверенно взял луковицу, срезал верхушку, разрезал пополам и начал снимать шелуху. Его движения были чёткими и выверенными, словно он делал это уже тысячу раз. Хотя, возможно, он просто очень внимательно смотрел обучающие видео. — Сначала делаем продольные надрезы, не прорезая до конца. Потом поперечные. И наконец режем поперёк — получаются кубики одинакового размера. Так наиболее эффективно. Амано завороженно следила за его руками. Выглядело просто. — Теперь ты, — Ицуки протянул ей вторую луковицу. Амано осторожно взяла нож. В ее исполнении те же самые движения почему-то выглядели так, будто она пыталась провести хирургическую операцию в невесомости. — Немного увереннее, — подбодрил её Ицуки. — Лук не убежит. — Но он уже нападает, — Амано шмыгнула носом. Глаза начали предательски слезиться. Эмилия, всё ещё делавшая вид, что занята уборкой, с трудом сдерживала улыбку. Младшая госпожа, всегда такая собранная и правильная, сейчас походила на маленькую девочку, впервые оказавшуюся на кухне. — Это нормально, — кивнул Ицуки. — Самое эффективное средство от лука — это скорость. Чем быстрее нарежешь, тем меньше будет щипать глаза. — Но если я буду резать быстрее, то могу порезаться… — Тогда просто… — Ицуки задумался. Такой вариант развития событий он не предусмотрел. — Можно я помогу? Он встал сзади и, поверх её рук, показал нужные движения: — Вот так, видишь? Главное — правильный угол и… — Кхм-кхм, — раздалось от двери. — Вы тут справляетесь? Амано и Ицуки смущённо отстранились друг от друга. Эмилия-сан подошла ближе и как бы между делом положила на стол пару кухонных полотенец: — Если вытирать глаза время от времени, лук не так сильно щиплет. И руки тоже лучше периодически вытирать — с ножом безопаснее. — Спасибо, Эмилия-сан, — Амано с благодарностью схватилась за полотенце. Ицуки нахмурился — этот способ казался ему недостаточно эффективным, но спорить с экономкой в ее собственной кухне было бы невежливо. Да и Амано заметно приободрилась. После нескольких не самых удачных попыток нарезки лука (и двух использованных полотенец) они все-таки справились с первым этапом. — Теперь морковь, — объявил Ицуки. — С ней будет проще — она не… — Поняла. Таким образом пусть медленно, но карри был готов и Амано готовилась снять первую пробу. — Получилось? Получилось! Вкусно! — Амано подпрыгнула на месте и от избытка чувств быстро обняла Ицуки. Первое в её жизни собственноручно удачно приготовленое блюдо, пусть и не без огрехов, но все же лежало перед ней. И было вкусным! Из дальнего угла кухни раздались хлопки: — Как же ты выросла, Амано-чан, уже тайком обнимаешься с парнем на кухне. Почти как я уже стала. Большая. Ну и что это за парень? — А вот взгляд направленый в сторону Ицуки со стороны этого нового действующего лица был внимательным, немного подозрительным и каким-то острым. Глава Восьмая. Имена, обеды и непрошеные помощники. Ицуки, отскочивший от Амано и так и не успевший попробовать карри, при звуках незнакомого голоса развернулся к двери. В проеме стояла красивая женщина средних лет, удивительно похожая на Амано. Та же царственная осанка, те же изящные черты лица, даже прическа была уложена похожим образом. Только взгляд казался… опаснее. В нем читался живой интерес и что-то еще, от чего Ицуки вдруг почувствовал себя как под микроскопом. Повисла неловкая пауза. Где-то на заднем плане тихо шипело карри на плите, словно напоминая о своем существовании. Эмилия-сан, до этого момента незаметно наблюдавшая за происходящим из своего угла, сделала движение в сторону плиты, но замерла, не желая нарушать момент. Ицуки понял, что от удивления, пораженный всей этой ситуацией, он забыл поздороваться и представиться. В его голове промелькнула мысль о том, насколько неэффективно стоять столбом, когда существует четкий протокол поведения в подобных ситуациях. Не отвлекаясь больше на неэффективный ступор, он решил просто действовать по хоть и неэффективным, но подходящим нормам вежливости. — Простите за вторжение, и доброго вечера, Аманошита-сан, — он поклонился, стараясь, чтобы поклон вышел достаточно глубоким, но не заискивающим. — Мы не в таких отношениях с Аманошитой-сан. Я — Ицуки Кодо, одноклассник Аманошиты-сан, пожалуйста, позаботьтесь обо мне. В этот момент Амано наконец отмерла и украдкой бросила взгляд на мать. Она хорошо знала этот хитрый блеск в глазах — он не предвещал ничего хорошего. Точно такое же выражение появлялось у матери, когда та собиралась устроить очередную проверку потенциальным деловым партнерам отца. — Добрый вечер и добро пожаловать, Кодо-кун, — мелодично произнесла прекрасная женщина. Её голос был мягким, почти мурлыкающим, но Амано слышала в нем стальные нотки. — Меня зовут Кикара, Аманошита Кикара. Пишется как «Сияющее небо». Рада видеть, что вы в хороших отношениях с моей дочкой, а то я очень редко видела её с друзьями. А тут сразу с мальчиком. Амано почувствовала, как краснеют уши. Мать явно наслаждалась ситуацией, и дочь прекрасно понимала почему. За все годы учебы Амано действительно редко приводила домой друзей — её повышенное чувство ответственности и стремление к совершенству часто отпугивали сверстников. А уж мальчиков и подавно не было — все попытки ухаживания она пресекала в зародыше. — И ещё, Кодо-кун, — продолжала Кикара, явно забавляясь замешательством юноши, — когда ты говоришь «Аманошита-сан», не очень понятно, о ком ты говоришь. Обращайся ко мне по имени, пожалуйста. И могу я тебя звать Ицуки-кун? — Это немного неправильно… — Ицуки явно растерялся от такой фамильярности. Его аналитический ум, обычно способный просчитать любую ситуацию, сейчас отказывался генерировать эффективные варианты ответа. — Чего ж тут неправильного? — Кикара лукаво прищурилась, и в этот момент её сходство с дочерью стало особенно заметным. — Ну буду называть тебя по фамилии, Кодо-кун. — Она сделала вид, что задумалась, но её глаза искрились весельем. — А, поняла! Ты и мою дочь по имени хочешь называть? Ну это надо у неё спросить, но, я думаю, она против не будет. Амано, к этому моменту уже готовая провалиться сквозь землю от смущения, бросила быстрый взгляд на Ицуки. Тот выглядел совершенно потерянным — возможно, впервые в жизни его хваленая эффективность не могла предложить четкого плана действий. — Я… это… не совсем то, что я… — Ицуки попытался возразить, но в кои-то веки его аналитический ум отказывался генерировать эффективные контраргументы. Ситуация явно выходила за рамки привычных алгоритмов. — Не хочешь? — не дожидаясь отрицания, Кикара продолжила, словно дирижируя этим странным разговором. — Просто неудобно? Ничего страшного, привыкнешь. Эмилия-сан, наблюдавшая эту сцену из своего угла, с трудом сдерживала улыбку. За годы работы в доме Аманошита она редко видела хозяйку в таком игривом настроении. Обычно собранная и серьезная на работе, дома Кикара-сан позволяла себе немного расслабиться, но сейчас она явно получала особое удовольствие от ситуации. — И вообще, может, поясните мне, что тут происходит? — Кикара оглядела кухню, задержав взгляд на разделочной доске с остатками овощей и начатой упаковке карри. — Дочка стала совсем большой. Прохожу я, значит, с работы, побыть немного побольше с дочкой, а дочка тут вовсю вместе с мальчиком общается. Улыбка Аманошиты Кикары-старшей стала еще шире, хотя самому Ицуки она показалась практически оскалом дракона, готового его вот-вот сожрать. Он мысленно перебрал все известные ему способы эффективного решения конфликтов, но ни один не подходил к текущей ситуации. Как вести себя с драконом в обличье элегантной дамы, его учебники не объясняли. — Мама! Прекрати, пожалуйста! — Амано, казалось, готова была провалиться сквозь начищенный до блеска пол кухни. Её обычно безупречная осанка впервые за долгое время дрогнула. — Мы просто… это просто урок готовки… — она замолчала, осознав, что любое объяснение сейчас только ухудшит ситуацию. В конце концов, что может быть более подозрительным, чем попытка оправдаться? — Урок готовки? — Кикара окинула взглядом кухню, отмечая и разложенные в идеальном порядке ингредиенты (явно работа Ицуки), и немного неровно нарезанные овощи (первые попытки Амано), и витающий в воздухе аромат карри. — Ну верю, да и видела я вас за этим… Но я сейчас об именах? Тебе, Кодо-кун, настолько неприятно называть мою дочь по имени? Эмилия-сан, продолжавшая делать вид, что просто протирает и без того сияющие поверхности, мысленно отметила, что младшая госпожа впервые так явно теряет самообладание. Обычно безупречно вежливая и сдержанная, сейчас она напоминала обычную смущенную школьницу. Что было, впрочем, весьма освежающим зрелищем. — Аманошита-сан! — Ицуки в панике переводил взгляд с матери на дочь, явно не понимая, как реагировать на такое развитие событий. Его обычная тактика «выбрать наиболее эффективное решение» давала сбой — слишком много переменных, слишком много неизвестных факторов. — Амано, ты против? — Кикара оперлась о кухонный стол, всем своим видом показывая, что никуда не торопится. Её поза была обманчиво расслабленной, но опытный взгляд мог заметить, как внимательно она наблюдает за реакцией дочери и её одноклассника. — А ты, Кодо-кун, — она повернулась к Ицуки, и тот почувствовал себя как кролик перед удавом, — ты к кому обращаешься? — Кикара-сан, это немного смущает… — Ицуки впервые в жизни пожалел, что не существует какой-нибудь формулы для расчёта эффективного поведения в подобных ситуациях. Все его навыки анализа и оптимизации казались бесполезными перед лицом этой элегантной женщины с опасной улыбкой. — Нет-нет, Ицуки-кун, — Кикара мягко остановила его жестом, и в этом движении была та же грация, что Ицуки замечал в Амано. — Нам не стоит быть такими формальными, если вы вместе готовите. В конце концов, еда сближает людей. И судя по тому, как вы старательно нарезали овощи для карри, вы прекрасно работаете вместе. — Карри получилось очень вкусным, — вставил Ицуки, пытаясь перевести разговор в более безопасное русло. — Мы правильно подобрали пропорции специй, хотя в следующий раз стоит использовать меньше пасты карри для более сбалансированного вкуса. — О, так вы планируете продолжать уроки? — Кикара подняла бровь, ее глаза искрились весельем. — Как мило! А что собираетесь готовить дальше. Я предлагаю начать с простых блюд, но таких, которые пригодятся в будущем. Например… — она сделала многозначительную паузу, и Амано почувствовала, как по спине пробежал холодок, — с тамагояки. Это отличная практика для начинающих, и к тому же, прекрасно подходит для бенто. Амано, только поднёсшая ложку карри ко рту, поперхнулась. Ночной кошмар с омлетом был ещё слишком свеж в памяти. Неужели мать каким-то образом узнала о её неудачной попытке? Но как? Впрочем, зная маму, она могла просто заметить следы ночной готовки, как бы тщательно Амано их ни убирала. — Вы правы насчёт тамагояки, — кивнул ничего не подозревающий Ицуки. Его аналитический ум наконец нашел знакомую территорию — обсуждение эффективности кулинарных техник. — Базовая техника, минимум ингредиентов… Очень эффективно для обучения. В глазах Кикары промелькнуло что-то похожее на одобрение — похоже, прямолинейность юноши её позабавила. Или, возможно, она оценила его способность сохранять самообладание даже в такой неловкой ситуации. — И так удобно — можно взять с собой в школу, — продолжала Кикара безжалостно. — Или угостить кого-нибудь на обед. Правда, Амано? Эмилия-сан, все ещё делавшая вид, что занята уборкой, с трудом сдержала смешок. Намёк был настолько прозрачным, что даже стены кухни, казалось, заулыбались. Только Ицуки, погруженный в размышления об эффективности различных техник приготовления омлета, казалось, не замечал подтекста. — С тамагояки, пожалуй, стоит повременить, — попыталась вмешаться Амано, чувствуя, как горят щёки. Насмешливый взгляд матери подсказывал, что та знает куда больше, чем показывает. — Может, начнём с чего-нибудь другого? «Например, с чего-нибудь, что я ещё не пыталась готовить ночью», — добавила она про себя. Воспоминания о дрожащих руках, неровных кусках омлета и отчаянных попытках вырезать из них что-то съедобное были ещё слишком свежи. — У тебя есть более эффективное предложение? — с энтузиазмом повернулся к ней Ицуки, уже мысленно составляя новый график обучения. Его глаза загорелись — наконец-то знакомая территория! — Я думаю, твоя мать права — тамагояки действительно удобен для отработки базовых навыков. Контроль температуры, правильный баланс ингредиентов… Кикара с явным удовольствием наблюдала за этой сценой. Особенно её забавляла реакция дочери на каждое упоминание омлета — та словно сжималась всем телом, хотя по-прежнему пыталась сохранять безупречную осанку. Сколько раз Кикара говорила мужу, что их дочери не хватает простых человеческих слабостей, что она слишком серьёзна для своего возраста… И вот, пожалуйста — один неудачный омлет и один необычный одноклассник творят чудеса. — А ещё, — добавила она почти мечтательно, — домашняя еда всегда вкуснее покупной. Особенно если готовишь для кого-то особенного. Амано издала какой-то сдавленный звук. Эмилия-сан, сделав вид, что ей срочно нужно проверить плиту, отвернулась, пряча улыбку. Атмосфера на кухне становилась всё более наэлектризованной — казалось, ещё немного, и можно будет увидеть искры. — Да, эффективность выше, если есть мотивация, — серьёзно кивнул Ицуки, решив, что более эффективно для Амано будет сменить тему. — Кстати, о мотивации — может, попробуем карри? Кажется, вы сами говорили, что оно уже готово. Кикара на мгновение прикрыла глаза, пряча смешинки. Этот парень был восхитительно прямолинеен — прямо как её муж в молодости. Может быть, именно поэтому обычно такая сдержанная Амано так остро реагировала на его присутствие? Что ж, это определённо стоило изучить подробнее… *** Карри оказалось вполне съедобным — может, не таким изысканным, как готовила Эмилия-сан, но для первого раза весьма неплохо. Амано, наконец решившись попробовать, с удивлением обнаружила, что может гордиться результатом. — В следующий раз добавим немного меньше пасты карри, — заметил Ицуки, доедая свою порцию. — Так будет эффективнее. И спасибо, Эмилия-сан, что помогли с готовкой. — Пустяки, — улыбнулась экономка. — Всегда приятно видеть, как молодёжь учится готовить. — О, так значит всё-таки будет следующий раз? — тут же оживилась Кикара. — Заходи в любое время, Ицуки-кун. И не только ради готовки. — Мама! — Амано едва не подавилась последней ложкой карри. — Что? Я просто проявляю гостеприимство, — Кикара безмятежно улыбнулась. — К тому же, твоему учителю может понадобиться помощь с домашним заданием. Или тебе с его предметами… — Спасибо за приглашение, Кикара-сан, — Ицуки поднялся из-за стола, чувствуя, что самое время откланяться. — И еще раз спасибо за советы, Эмилия-сан. — Попробуем еще раз в четверг, — быстро проговорила Амано, провожая его до двери. — В то же время… если ты не против, конечно. — Вполне эффективное расписание, — кивнул Ицуки. — До завтра, Амано-сан. И если будете в четверг дома, увидимся, Кикара-сан. — Точно увидимся, Ицуки-кун. Когда Ицуки ушёл, Амано обернулась и встретилась с сияющим взглядом матери. — Ну что ж, дочка, — промурлыкала Кикара. — Расскажешь, как давно ты решила брать уроки готовки? И почему именно сейчас? По дороге домой Ицуки осознал, что бенто, которое они вместе сделали и упаковали в две парные коробки — так не думать об этом, не думать, это неэффективно — коробки так и остались в холодильнике в доме Аманошита. А значит… *** — Пойдём пообедаем вместе, Ицуки-кун? — В отличие от предыдущего дня, Ицуки не вылетел за дверь сразу после звонка, и пока все размышляли о причине, Амано успела подойти и пригласить его пообедать. — Х-хорошо, Амано-сан, — хоть они и договорились обращаться по именам, он не ожидал, что Амано обратится к нему так на следующий день и в полной других учеников школе. Впрочем, так будет наиболее эффективно — Амано была слишком правильной, чтобы менять обращение к человеку в зависимости от окружения. Надо будет только объяснить, что они не встречаются, что, судя по перешептываниям и загоревшимся глазам Томоэ Ке-сан, будет непросто. — Карри получилось очень вкусным, — заметила Амано, доставая две одинаковые коробки для бенто. — Правда, в следующий раз надо будет добавить меньше пасты, как ты и говорил. По классу прокатился едва слышный вздох. «В следующий раз», «как ты и говорил» — эти фразы мгновенно создали совершенно определённую картину в головах одноклассников. — Да, это будет эффективнее, — кивнул Ицуки. — И мама твоя права насчёт мультиварки… Сначала класс притих настолько, что можно было услышать, как жужжит муха у окна. А потом… — Мама?! — раздался чей-то сдавленный шёпот. — Уже познакомился с родителями… — И готовили вместе… — Дома… — На кухне… Волна шёпота прокатилась по рядам, с каждым пересказом обрастая новыми подробностями. К тому моменту, как Амано и Ицуки дошли до двери класса, за их спинами уже вовсю обсуждали тайную помолвку, трёх детей и виллу на побережье. — Амано-тян! — Томоэ, до этого сидевшая за своей партой с преувеличенно независимым видом, вдруг оказалась рядом с ними. В руках она держала купленный в столовой обед. — Можно я тоже с вами? А то одной как-то скучно… Амано бросила быстрый взгляд на Ицуки, но тот уже мысленно просчитывал эффективность отказа. Судя по количеству любопытных взглядов и перешёптываний вокруг, попытка отказать Томоэ только усилит слухи. К тому же, присутствие третьего человека могло сделать ситуацию менее двусмысленной. — Конечно, Томоэ-тян, — улыбнулась Амано. — Только… — Отлично! — Томоэ, не дожидаясь окончания фразы, уже пристроилась рядом с Амано. — О, у вас одинаковые коробки для бенто! Как мило! И что там внутри? Количество зевак со всех сторон, в то время когда они с Амано шли ко всё ещё «случайно не занятому» столику во внутреннем дворе, было уж совсем неприличным. Лёгкий шелест, как шум нескольких тысяч мушиных крыльев, сопровождал каждый их шаг, но никто так и не решался подойти. — Приятного аппетита! — пожелали сразу трое друг другу. Сидевший за обедом уже с двумя девушками Ицуки вызвал такую волну шепотков, что предыдущая казалась совсем незаметной. И кто-то не выдержал. Возможно, это был кто-то из падшего легиона парней, успевших признаться Амано, возможно, кто-то из немалого количества парней, признавшихся Томоэ. А может, кто-то из тех, кто за первые несколько недель успел признаться и той, и другой, и везде получить отказ. Но когда злобно летевший на всех парах парень почти подошёл с не вполне ясными даже для него самого намерениями к столику, где сидели Ицуки, Томоэ и Амано, он словно налетел на невидимую стену — к столику с другой стороны подошла та, которую никто здесь не ожидал увидеть. — Какие-то проблемы, Тогоре Танака-кун? Тогоре Танаке, казалось бы, должен был радоваться тому, что красивая и очень известная в школе девушка знает его имя. Вот только тон, которым было произнесено это имя, был далёк от того, каким тоном он желал бы его слышать. Подобный тон от любой другой девушки оставил бы хоть какую-то возможность сохранить, но не не в том случае если хозяйкойэтого тона была Шизука Даро. — Никаких проблем, Даро-семпай! — Поклонился тот даже как-то преувеличенно глубоко, и мало кто в толпе мог бы его за это осудить. Шизука Даро, председатель студсовета, могла быть как приятной во всех смыслах особой, так и довести до нервного тика маньяка-убийцу. Уровнем максимального морального давления с ней могла сравниться разве что парочка членов дисциплинарного комитета, если те не строили бокэ-цуккоми и не вели себя как пара шутов. — Приятного аппетита, Ицуки-кун! И вам, девочки! — Шизука Даро, в отличие от плюхнувшейся на скамейку Томоэ, уселась элегантно, хоть и настолько же бесцеремонно. Причём рядом с Ицуки, вызвав немного негативную реакцию и у Амано, и у Томоэ, хотя обе девушки ни за что не признались бы себе самим, что настоящая причина лёгкой неприязни вовсе не в бесцеремонности. — Какая красивая у тебя коробка для бенто, Ицуки-кун! И у Ам… Ам-ам-ам… Вкусно. Ицуки решил, что накормить Шизуку будет наиболее эффективным способом её заткнуть… Как ни удивительно, но сама Шизука такому способу тоже не сопротивлялась, так как нашла в этом еще одим повод постебать младших учеников. — Ещё и непрямой поцелуй, Ицуки-кун! Ведь первый, да… Ицуки молчал, но Шизука даже по его молчанию определила: — Не первый надо же?! И кто это был, Томоэ-чан? Ам… Ам-ам-ам… Ицуки повторил сработавшую стратегию. — Даро-сенпай! — возмущённо протянула Томоэ, но было непонятно, что её больше задело — намёки Шизуки или то, что та умудрилась попробовать бенто раньше неё. — Просто Шизука, — улыбнулась председатель студсовета. — Мы же все друзья. Кстати, Амано-тян, карри действительно очень вкусное. Хотя пастыбыло немного многовато, островато получилось… — В следующий раз будет эффективнее, — спокойно заметил Ицуки, и Амано с удивлением заметила, что его, похоже, совершенно не смущает ни присутствие Шизуки, ни её поведение. — О, так значит, будет следующий раз? — глаза Шизуки заблестели точь-в-точь как у Кикары вчера вечером. — И когда? Может быть… — В четверг, — быстро ответила Амано, пока Шизука не начала строить свои планы. — Мы уже договорились. — Как жаль, — притворно вздохнула Шизука. — А я хотела предложить свою помощь. У меня есть замечательные рецепты… «Совсем как мама», — с ужасом подумала Амано. — Ну да ладно. На самом деле есть еще кое-что, — Шизука вдруг стала серьёзной, — Ицуки-кун, как продвигается работа с аркой? — Мы с Мори-семпаем и Миной-семпай должны закончить к вечеру, — ответил Ицуки. — Осталось совсем немного. — Отлично. После того как закончите, не мог бы ты заглянуть в студсовет? — Шизука слегка улыбнулась. — Есть пара вопросов, где твой… эффективный подход мог бы пригодиться. — Она вздохнула. — Работы накопилось слишком много. Ицуки уже собирался отказаться — помогать другим было неэффективно, особенно когда у него были свои планы и задачи. Но тут он вспомнил, что Амано говорила о своей работе в студсовете. Если помочь Шизуке разобраться с накопившимися делами, возможно, у Амано будет больше свободного времени в четверг… Это могло быть вполне эффективным решением. — Если это поможет освободить время другим членам студсовета, я помогу, — ответил он, бросив быстрый взгляд на Амано. Шизука, заметив этот взгляд, еле сдержала улыбку. — Значит, договорились. Спасибо за угощение, — она улыбнулась Амано. — И правда вкусно получилось. Даже с избытком остроты. Томоэ, до этого молча наблюдавшая за разговором, тоже заторопилась: — И мне пора. Скоро звонок, а я ещё хотела… — она не договорила и просто убежала. Ицуки и Амано остались вдвоём. Шум голосов вокруг постепенно стихал — большинство учеников уже расходились по классам. — Прости за всё это, — Амано начала собирать коробки из-под бенто. — Получилось немного… — Неэффективно? — подсказал Ицуки. — Шумно, — улыбнулась она. — Шум не имеет значения, если результат того стоит, — неожиданно серьёзно ответил Ицуки. — Бенто было очень вкусным. Уши Амано слегка порозовели: — В четверг сделаем ещё лучше. Они поднялись из-за стола. Где-то вдалеке уже звенел звонок на урок, но оба помедлили, словно хотели что-то добавить. — Представляете, — шептались девочки, глядя им вслед, — они вместе готовят! — И мама её уже одобрила… — А вы видели, как он на неё смотрел? — Да ладно, это она на него смотрела… — Даже Даро-семпай их поддерживает! — И Томоэ-сан… — Интересно, а свадьба будет традиционной или… «А ведь и правда неэффективно», — подумал кто-то из наблюдателей. — «Уже полгода пытаемся привлечь внимание Амано-сан, а этот парень просто приготовил с ней карри»… Глава Девятая. Пыль столбом, дым из колодца и подготовка к первому дню фестиваля В кабинете студсовета царил тот особый вид хаоса, который возникает только к концу долгого, нудного и крайне бестолкового совещания. На столе Шизуки громоздились стопки заявлений, жалоб и предложений, кое-где помятых, а кое-где даже надорванных и заплеванных в пылу эмоциональных выступлений. Остывший чай в изящной фарфоровой чашке, прошлогоднем подарке клуба традиционной чайной церемонии, давно превратился в некое подобие химического эксперимента клуба небытовой химии. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь высокие окна кабинета, за время этого бесконечного общения постепенно переместился от двери к дальней стене, отмеряя часы бесконечного потока посетителей. Поначалу аккуратно разложенные по стопкам документы медленно, но верно превращались в подобие бумажных сугробов. В воздухе витал легкий запах бумажной пыли, смешанный с ароматами духов, спортивного зала и каких-то подозрительных химических соединений — следы визитов представителей разных клубов неотвратимо давали о себе знать. Шизука уже второй час слушала пожелания глав и заместителей глав клубов и прилагающиеся к этим пожеланиям стоны, жалобы и нытье. Её обычно аккуратно уложенные волосы слегка растрепались и были сначала распущены из прически а потом собраны в просто конский хвост, а в глазах появился тот особый блеск, который обычно предвещает либо нервный срыв, либо революционные реформы всей системы принятия пожеланий. Судя по подергивающемуся уголку рта, дело шло к обоим вариантам одновременно. Кулинарный клуб, представленный своим воинственным президентом в слегка запятнанном соусом фартуке, жаловался, что выделенное им место не подходит, потому как далеко от водопровода. Клуб косплея, возглавляемый девушкой с огромными очками, почти полностью скрывающими лицо, утверждал, что их место не подходит, потому как далеко от входа и вообще там мало места. Спортивные клубы плакались, что у них нет интересных демонстраций, и в этом году к ним точно никто не запишется. Особенно в этом плаче выделялись интенсивностью клубы волейбола и баскетбола, чьи представители, рослые и спортивные парни, которых хоть сейчас можно фотографировать на плакат о пользе здоровой жизни, умудрялись выглядеть как побитые щенки. Капитан клуба легкой атлетики, высокий сухощавый парень в спортивной форме, во всю мощь развитых бегом легких жаловался по поводу того, что за ними постоянно подглядывают. Клуб спортивного ориентирования, представленный застенчивой девушкой в очках, плакался по абсолютно противоположному: что к ним даже новички озабоченные не заглядывают. Между этими двумя жалобами Шизука успела сделать пару глотков окончательно и бесповортно остывшего чая и мысленно составить список причин, по которым она не может просто встать, послать всех глав клуб в длинную пешую прогулку, а самой уйти. Каждый клуб, казалось, имел свой особый стиль подачи жалоб, хотя, как неосознанно обратила внимание Шизука, было разделение по типам. Спортсмены говорили громко и энергично, активно жестикулируя. Члены научных клубов предпочитали выражаться длинными, запутанными фразами, пересыпанными непонятными никому, кроме их самих терминами. Творческие клубы добавляли к каждой просьбе драматические паузы и выразительные взгляды. А представители клубов традиционной культуры умудрялись выражать крайнее недовольство одним лишь едва заметным движением брови. Клуб гадания, чья глава явилась в развевающихся черных одеждах, стилизованных под средневековое европейское платье, просил выделить деньги на разбитый хрустальный шар и крайне изобретательно и непонятно призывала все кары небесные на головы членов клуба кю-до. Клуб кю-до, в лице вызваного представителя, бывшего парнем в традиционной форме кю-до (причем если бы Шизука из досье не знала точно, что это парень, то могла бы с его половой пренадлежностью и ошибиться), отказывался выделять деньги на хрустальный шар из своего бюджета и шел в несознанку как именно они разбили хрустальный шар, на чьей именно голове, и как в этом были замешаны члены клуба интересной химии и члены клуба небытовой химии. Клуб исследования городских легенд, чьи представители выглядели подозрительно бледными для людей, якобы проводящих все время в в городе в опросах людей по поводу аномальных явлений, требовал разрешения на проведение «полностью безопасного» ритуала вызова духов в школьном подвале, уверяя, что это «абсолютно точно» не связано с недавними странными звуками из вентиляции. На их заверения Шизука только приподняла бровь — после трех лет в студсовете она научилась определять сомнительные затеи по одному только тону голоса. Клуб робототехники, представленый парой из парня и девушки, прочем оба были перепачканными машинным маслом и от обоих несло легким запахом паленой проводки, настаивал на увеличении лимита электроэнергии после того, как их последний эксперимент с «самообучающимся искусственным интеллектом» случайно взломал школьную систему кондиционирования и устроил тропический климат в северном крыле здания. Щуплый парень в очках с треснувшим стеклом, уверял, что это была «всего лишь небольшая ошибка в коде» и «в следующий раз такого точно не повторится», его коллега, приятных форм девушка со странного вида пятнами на лице согласно поддакивала. Шизука, которой самой влетело из-за этой «небольшой ошибке», по поводу лимита отказала, и клятвенно пообещала в следующий раз их взять с собой к директору и, что хуже, к заместителю директора по хозяйственной части. Пара вроде прониклась, но Шизука мысленно отметила проверить, не пытаются ли они подключиться к внешней сети. «Клуб исследования влияния цвета носков на успеваемость» и «клуб изучения корреляции между длиной юбки и оценками по математике» не могли поделить единственную большую стену, где можно было поставить стенд для графиков и диаграмм. Их представители, оба в очках и с распечатками уймы графиков подмышкой, ворвались в кабинет студсовета вместе и все пытались перекричать друг друга, размахивая распечатками статистических выкладок. А «общество любителей статистики» угрожало проявить ошибки обоих за «вопиющие нарушения методологии исследования и злостное игнорирование корреляционного анализа». Их президент, девушка с калькулятором на шее вместо кулона, методично перечисляла все статистические ошибки обоих клубов, загибая пальцы и периодически сверяясь с толстой тетрадью. Шизука выгнала всех троих, и пообещала, что если первые два не договорятся, то стенд отдаст «обществу любителей статистики», которые будет готовить подробный доклад о нарушения методологии и предложения об исправлении этого самого анализа. Клуб экспериментальной кулинарии, от представителей которого исходил странный, но не неприятный аромат, требовал отдельное помещение для своей новой разработки — «психоделического карри с эффектом погружения в виртуальную реальность». На резонный вопрос о законности таких экспериментов они уверяли, что все ингредиенты абсолютно легальны, просто «немного нестандартно приготовлены». Шизука подозревала, что без членов клуба небытовой химии тут точно не обошлось, особенно учитывая характерный блеск в глазах докладчика. Представитель «Клуба изучения паранормальных явлений», весь в черном (включая рубашку) и с кругами под глазами, жаловался на «клуб научного дебанкинга», который систематически разоблачал все их «неопровержимые доказательства». В ответ «клуб научного дебанкинга», представленный чересчур бодрым высоким парнем с планшетом наперевес, обвинял их в подделке улик и требовал официального расследования инцидента с «призраком в женском туалете третьего этажа», который подозрительно походил на члена клуба паранормальных явлений в белой простыне. Отдельной головной болью был конфликт между «клубом традиционной японской культуры» и «клубом современных тенденций». Первые, в безупречных кимоно и с идеальной осанкой, настаивали на проведении чайной церемонии в полной тишине. Вторые, в ярких нарядах и с телефонами наготове, планировали по соседству мастер-класс по K-pop танцам. Попытка найти компромисс в виде «современной интерпретации чайной церемонии под ремикс традиционной музыки» не устроила ни одну из сторон и едва не привела к скандалу и почти драки, когда президент традиционного клуба не только едва заметно поморщилась в ответ на демонстрацию современной хореографии, но и в очень корректных почти поэтических терминах сравнила движения с повадками спаривающихся павианов, боевыми танцами маори и шевелениями свиней в луже грязи. Пришлось изыскивать им комнат подальше друг от друга и согласовывать расписаниеы и указатели. Оба клуба ушли одинаково недовольные студсоветом, но так или иначе смогут провести те деятельности, что хотели. К концу третьего часа Шизуке сильно захотелось пообщаться поближе с теми веществами, что явно пользовали члены клуба небытовой химии, или хотя бы с изобретениями клуба совсем неалкогольных напитков. Перед ней на столе уже скопилась внушительная стопка заявлений, каждое из которых, казалось, было написано в состоянии крайнего эмоционального возбуждения. Но она напоминала себе, что сама захотела стать главой студсовета, и вообще это путевка на бюджетное место в универе и очень хорошая будущая репутация. Мысленно перечисляя эти причины как мантру, она сдерживала себя изо всех сил. Наверно, что-то такое опасное все же мелькало у нее в глазах, потому что появившиеся с очередной проблемой члены клуба дворового дзюдо, обычно не робкого десятка ребята, не оценили «ласковую улыбку» председателя студсовета. Они синхронно побледнели и выбежали в коридор с криком «мы зайдем в другой раз», едва не влетев в косяк. Звук их поспешного отступления еще отдавался эхом в коридоре, когда тишину нарушил электронный писк — смартфон известил о новом сообщении. Шизука несколько минут просто пялилась в стену перед собой, где висел календарь с отмеченными датами фестиваля, каждая из которых теперь казалась ей персональным вызовом. Внезапно под тяжелыми шагами заскрипел соловьиный пол, этот древний и безотказный детектор приближающихся посетителей, установленный еще при основании школы. — Даро-сенпай, мы закончили с аркой, — в кабинет ввалились Мори, Ицуки и Мина. Ицуки, вопреки обыкновению, шел впереди, будто рассекая волны бумажного хаоса, заполонившего кабинет. Несмотря на то, что по идее старшим должен быть Мори, руководил всем Ицуки. Вроде бы потому как именно он был тем, кто получил задание. А еще потому как Мина и Мори то и дело отвлекались друг на друга, и если бы их оставили вдвоем, они как та пара из математического анекдота про ягоды, точно ничего бы в лесу не набрали. Мина украдкой бросала взгляды на Мори из-под чуть опущенных ресниц, а тот делал вид что не замечает, но при этом умудрялся не упускать из виду ни одного ее движения, словно опытный оператор камеры, снимающий главную звезду фильма. Вид Шизуки привлек внимание Ицуки сразу же, как только осела бумажная пыль от их вторжения. Вообще она редко бывала в кабинете одна — обычно вокруг неё крутился целый рой помощников и заместителей, но именно сегодня все разбежались по делам. Казначей, прихватив увесистую папку с документами, ушла ругаться по поводу какой-то задержки средств. Даже вечно невозмутимый секретарь срочно убежала решать очередной кризис клуба европейского фехтования рапирой с клубом кен-до — на этот раз спор шел о порядке выступлений на главной арене. Все это означало, что Шизука была одна, а все её посетители по поводу её вида просто не решались ничего сказать. — Даро-сенпай, вы плохо выглядите, — не полез за словом Ицуки, увидев задолбанную мордашку девушки. От его прямолинейности Мина и Мори просто онемели, как и заглянувшая в кабинет сразу за ними «госпожа серьезность» Амано. Они даже не успели ничего сказать, как на их слишком сильную реакцию тут же отреагировал Ицуки: — Что такое? Врать и приукрашивать неэффективно. Шизуке было что сказать на такое — годы в студсовете научили её десятку вежливых способов поставить человека на место, но сейчас она не видела в этом особого смысла — это раз, и не имела для этого никаких сил — это два. Вместо этого она просто откинулась на спинку кресла, позволив себе на мгновение расслабиться. — Может вам чаю, что ли сделать? Амано-сан, не подскажете, где тут чай и чайник найти? — довольно бесцеремонно продолжил Ицуки, оглядывая кабинет в поисках необходимого. Шизуке стоило бы возмутиться такой фамильярностью, но её обычно боевой и властной натуре где-то глубоко внутри именно этого и хотелось. Она не была идеализирующей путь «традиционной японской женщины» как и оголтелой сторонницей прав женщин безо всяких обязанностей: ей по большому счету было гендерно нейтрально на все это, но такая немного невежливая, но искренняя забота ей скорее понравилась, чем наоборот. Не успела Амано, выбранная самым слабым, точнее самым знакомым звеном, сказать и слова, как Ицуки все так же бесцеремонно продолжил: — Чайник вижу, кран был в коридоре, недалеко. Сейчас все будет, Даро-сенпай, — и он решительно направился к двери, попутно лавируя между стопками документов на полу с той же эффективностью, с какой не так давно спускался по веревке к школьной столовой. Его мотивация была простой — помочь в край задолбанному человеку, тем более не так давно Шизука ему пыталась помочь и даже в самом деле помогла. Его репутация улучшалась каждый день работы над аркой. Правда, в некоторые разделы школьного форума он запретил себе заходить. Навсегда. Особенно после того, как обнаружил там целую ветку, посвященную теориям о его «особых отношениях» с Мори-семпаем. — Я заварю, Даро-сенпай, Ицуки-кун, — мягко произнесла Амано, и после небольшой паузы добавила, — Но если принесешь воды… — она слегка замялась, щеки её чуть порозовели, но все же договорила, — то буду очень благодарна. — У меня вроде печенья какие были, — потянулась в ящик стола Шизука, радуясь возможности отвлечься от бесконечных жалоб и проблем. — Не самые лучшие, магазинные, но что есть. Чашки для всеж тоже найдутся, попьем чай вместе. Это было довольно странное чаепитие. Трое членов студсовета, включая главу, расположились вокруг небольшого столика, временно освобожденного от бумаг. Кандидат в его состав, правильная донельзя девушка, с безупречной грацией разливала чай по чашкам. И… пусть не хулиган, но как минимум крайне необычный по всему парень-раздолбай, который собственно это чаепитие невольно и инициировал. Аромат свежезаваренного чая постепенно вытеснял запах бумажной пыли и типографской краски, создавая в кабинете островок спокойствия посреди хаоса подготовки к фестивалю. Чаепитие действительно изменило атмосферу в кабинете. Под руководством Амано обычная церемония превратилась в нечто среднее между традиционным чаепитием и неформальной встречей друзей. Даже вечно хмурый Мори начал понемногу расслабляться, хотя все еще бросал настороженные взгляды на Ицуки. Мина, сидевшая чуть поодаль, украдкой наблюдала за всеми, особенно за тем, как Мори, сам того не замечая, тянулся за каждым печеньем, которое брала она. Шизука, глядя на эту случайно собравшуюся компанию, размышляла о странностях школьной жизни. Кто бы мог подумать, что самый проблемный первогодка окажется тем, кто сможет создать такой момент спокойствия посреди всеобщего хаоса? Впрочем, возможно, именно его отстраненность от обычных социальных условностей и позволяла ему действовать так… эффективно. Когда Шизука закончила первую чашку, слопала несколько печений и немного пришла в себя, она наконец посмотрела на присланную ей заранее фотографию входной арки. Слоган «Школа Ёру — мы можем все и покажем вам все» показался ей немного излишне… амбициозным. — Не страшно, Даро-сенпай, — тут же среагировал Ицуки, будто читая её мысли. — Там деревянная рамка, можно просто вытащить листы и новые поставить. А у нас есть какой-то слоган для клубной выставки? — Да в том и дело, что нет, — немного раздраженно отозвалась начавшая было успокаиваться Шизука. — Как-то не до этого было, проглядели. А прошлогодний слишком скучный и слишком, — с еще большим раздражением добавила она, — слишком прошлогодний. — Даро-сенпай, — Ицуки на мгновение отвлекся от своей чашки, — а что вообще с вами случилось? Вы не похожи на себя обычную. Что Мори, что Мина уже не удивлялись такой прямой манере общения — за дни совместной работы они к ней притерпелись, хотя все еще иногда морщились от особо резких фраз. Шизука не стала притворяться что все в порядке — чай и неформальная обстановка сделали своё дело, позволив ей немного расслабиться. К тому же, она уже начала понимать, что за прямолинейностью Ицуки скрывается искреннее желание помочь, пусть и выраженное в его собственной своеобразной манере. Проблемы с организацией фестиваля были каждый год, но в этот раз что-то было иначе. Может быть, дело было в растущем количестве клубов — теперь их было больше сотни, и каждый требовал особого подхода. Может быть, в том, что прошлогодний глава студсовета, уходя, «случайно» удалил большую часть документации по организации подобных мероприятий. А может быть, просто накопилась усталость от бесконечных компромиссов между традициями и новаторством, порядком и творческой свободой, амбициями и возможностями. Шизука помнила, как сама была первогодкой, полной энтузиазма и готовой перевернуть всю систему. Теперь же она понимала, что настоящее искусство управления заключается не в том, чтобы всех построить и заставить следовать правилам, а в том, чтобы направить весь этот хаос в более-менее созидательное русло. Хотя иногда, как сегодня, это казалось практически невыполнимой задачей. — Прием просьб и предложений со мной случился, — Кивнула Шизука на стопку бумаг на столе. — Три часа шли и шли главы клубов и их заместители вместе и по отдельности. И местом они не довольны и временем выступлений в расписании они не довольны, и самим расписанием они не довольны, и надо им то и другое и третье. Ицуке посмотрел на довольно объемистую стопку, перевел взгляд на ноутбук главы студсовета на еще пару компов, и вернул все такой же недоуменный взгляд к Шизуке: — А почему так неэффективно? Есть же школьный форум, создать там какую-то закрытую ветку для предложений, например? — Делали, — вздохнула Шизука, — после третьего четвертого предложения начинается срач комментов тысячи на две в стиле «А ваш клуб» и «ваш клуб это». — А если через форум, но так, чтоб не видели других в особой ветке. — В принципе можно, так мы делать не пробовали, но сделать это может только админ форума Эйта-кун, он же председатель клуба массовых онлайн игр, а у него третий день после выхода нового аддона… И говорить с ним еще дня четыре минимум бесполезно… Кстати, Мина-кун, Мори-кун, сможете заглянуть к нему проверить, что он там от голода не окочурился… На его соклубников надежды мало, в школу они вроде все ходят, хоть и крайне хреново выглядят, мне только на Эйту-куна жаловались за отсутствие. Мори и Мина кивнули, первый осознавая ответственность, вторая довольная еще одним совместным приключениям вместе с Мори. — Спасибо, — ответила на их кивок Шизука и переключилась на Ицуки, — В общем, форум — не вариант пока, — пожала плечами Шизука. — Как неэффективно… А по… — С электронной почтой другая проблема, — вздохнула Шизука предвосхитив следующий вопрос, — Поскольку электронное письмо все стерпит, то главы клубов в аппетитах своих просьб не стесняются совсем. — А долго и упорно с ними переписываться — получается еще менее эффективно, чем личная встреча, как минимум по времени, — кивнул Ицуки. — Проблема. Ицуки задумался и замолчал. — Как неэффективно, — сморщился в очередной раз он. — Даро-сенпай, конечно было бы неплохо их перед визитом заполнять форму, как для онлайн — голосования, но свободную, с местом под текст. Но подозреваю, что для этого все равно понадобится Эйта-кун? Дождавшись сразу нескольких кивков Ицуки попытался продолжить, но был перебит Шизукой: — Кодо-кун, я помню что уже спрашивала, но ты все-таки в студсовет вступить не хочешь? — Не хочу, слишком для меня… Неэффективно… — Тогда почему все-таки пытаешься помочь? — Просто, — Пожал плечами Ицуки, — Терпеть не могу когда люди ведут себя неэффективно. И от этого устают очень. Объяснений, кого он имеет ввиду не понадобилось. *** Как ни странно Шизука не чувствовала в голосе Ицуки ни капли жалости, наверное поэтому и смогла еще раз его спросить о вступлении. Но тогда она не понимала его мотивации. Не вполне понимала. Она понимала свои стремления, как ей казалось, более менее представляла чего хотел Мори-кун, Мина-тан… Желания и мотивы «госпожи серьезности» Амане Аманошиты тоже не были тайной за семью слоями. А Ицуки был непонятен. Впрочем как говорят у друзей-недругов-серединных соседей неважен цвет кота, главное, чтоб мышей хорошо ловил. А этот кот, судя по всему, мышей умеет ловить хорошо. Только не понимая его до конца, крайне сложно выстраивать стратегию поведения. «Немного более старшая подруга детства Мори-куна», «опасная кошка-воровка, за которой надо пристально следить хоть она и крутая» для Мины Мины-тян, «крутой и правильный президент студсовета, пример для подражания и чуть ли не кумир» для Аманошиты и многих других и в студсовете и за его пределами. Кем она была для Ицуки-куна она не понимала, но надеялась, что не «старая усталая женщина», а хотя бы «красивая хоть и усталая семпай». Последняя мысль ее удивила, но не приблизила к пониманию Ицуки-кун. — Спасибо, Кодо-кун, — она встала и вежливо поклонилась, — Хоть ты и не обязан, и даже не член студсовета. Пожалуйста, позаботься о нас. — Позаботься о нас Ицуки-кун. Положение самой Шизуки было еще немного проблематичным из-за того что с прошлым главой студсовета отношения были настолько не из лучших, что после получения доступа ко всем документам студсовета она обнаружила, что не осталось почти никакой доступной информации об организации весеннего конкурса клубов, и, в отличии от многих глав студсовета до нее, ей приходилось все начинать с нуля и было это делом сложным и долгим. Впрочем заметила она это достаточно вовремя, чтоб суметь распланировать большую часть, но без накладок, естественно, не обошлось. Вот их и приходилось решать в темпе молнии и искры. — Позаботьтесь обо мне, — Ответил таким же вежливым поклоном Ицуки. Но после того как все заново уселись, не сделал пока ни единого движения, ни к компу, ни куда еще, продолжая смотреть на Шизуку, — Даро-семпай, насколько я помню, вы говорили о примерно четырех категориях проблем: недовольство местом, недовольством временем, отсутствием идей для конкурса, и отсутствием материальной базы. — Материальной базы? — Повторил Мори-кун, немного зависший от такого перечисления. — Денег или нужных для конкурса вещей на которые нужны деньги, — Пояснила Амано и, Мори, как и Мина, кивнули. — Предлагаю тогда пока разделить заявления на категории, а я пока создам какую-то таблицу, куда все жалобы по категориям и занесем. — А если их будет несколько? В смысле жалоба в стиле «мне вообще ничего не нравится». — Занесем в каждую категорию и пометим красным. — Почему красным? — Я бы вообще черным пометил за наглость, но черный и так основной цвет текста. — Хорошая идея, Ицуки-кун. — Шизука не стала играть «великую и ужасную главу студсовета-самодура», а просто решила вести себя с Ицуки максимально откровенно и просто сказала что думает. — Потом будущие заявки на сайте или форуме по этим категориям и будем принимать. По количеству поданных жалоб и просьб в абсолютные лидеры выбились кулинарный клуб и клуб кройки шитья и косплея. Причем приличная часть этих жалоб были друг на друга. Этот результат не сильно обрадовал Шизуку, хотя она и примерно представляла уровень проблемы и даже имела идеи по поводу решения. *** Шизука, выслушала очередную посланницу плохих новостей на большой обеденной перемене, посмотрела на какие-то сообщения на смартфоне и ухватила узелок с обедом. — Ренка-тян, прости, но мне надо пообедать в другом месте. Глава десятая. Просьбы, обещания и фритюр В школе Ёру обеденный перерыв подходил к концу. Как часто бывало в последние дни, за столиком сидели Ицуки и Амано. Томоэ сегодня не было с ними — она отправилась общаться с девочками из «клуба исследования влияния макияжа на успеваемость». Ицуки как раз собирался встать из-за столика, когда заметил приближающуюся Шизуку. Председатель студсовета буквально рухнула на свободный стул, коротко поздоровалась и принялась торопливо поглощать свой обед. Амано чуть заметно поморщилась — и от столь внезапного вторжения, и от торопливой манеры Шизуки есть, абсолютно, по её мнению, неподобающей для главы студсовета. Её неудовольствие стало ещё более явным и даже почти заметным глазу, когда Шизука, проглотив очередной кусок, повернулась к Ицуки: — Ицуки-кун, есть разговор. Судя по тому, как быстро она к ним подошла и как торопливо ела, дело действительно было срочным. Впрочем, Ицуки мог догадаться об этом и без подсказок: их последняя систематизация данных о жалобах клубов явно показала основных самоантагонистов. — Слушаю, Даро-семпай, — что бы Ицуки там себе ни думал, он решил сначала выслушать, чего интересного ему выдаст уважаемая председатель студсовета. — Эйта-кун, цитирую, «наконец прокачался до капа» в своей игре, — продолжила Шизука между глотками, — вернулся к реальности, сам нашёл свой «список квестов», чего-то там «подпилил», по его словам, и электронная система приёма заявок заработала. Бумажных жалоб стало меньше. — Но количество жалоб в целом не уменьшилось? — уточнил Ицуки. — Если бы, — вздохнула Шизука. — Их стало легче регистрировать и систематизировать, но теперь они пишут их ещё быстрее. Особенно кулинарный клуб и клуб шитья. Возможно, немного виноваты и мы. Как ты знаешь, Ицуки-кун, студсовет объявил конкурс на самую интересную идею кафе, точнее, небольшого заведения, что будет сочетать в себе идею интересной и вкусной еды и захватывающего развлечения, — сейчас Шизука явно цитировала что-то написанное для рекламного буклета. Ицуки об этом не то чтобы не знал, но не придавал этому особого значения, о чём прямо и сказал: — Что-то слышал краем уха, Даро-семпай. Шизуке не очень понравилось такое безразличие к их упорной работе и попытке оживить конкурс клубов и сделать его ещё более интересным, и скрывать своё недовольство она не стала, а ещё хотелось Ицуки немного подразнить. — Вот так, да? Студсовет ночей не спит, не доедает, не допивает, чтоб такие не вполне сознательные ученики, как ты, Кодо-кун, могли бы пройтись на фестивале по интересным местам с друзьями или, например… — Шизука немного лукаво посмотрела на Амано, — с кем-то из кандидатов в члены студсовета. Хоть краснеть было неэффективно, Ицуки не удержался. Но эффективнее, используя принцип отвлечения, было бы переключить внимание Шизуки с себя, Амано и их отношений. Хоть в последнее время у них было несколько странное, но притягательное для обоих взаимодействие, сейчас важнее было решить текущую проблему. Тем более именно об этой проблеме Шизука и собиралась поговорить изначально. — Даро-сенпай, не могли бы вы всё-таки объяснить, как этот конкурс связан с повышением… агрессивности клубов друг к другу? Шизука не стала тянуть котов за хвосты, решив про себя, что нормы по лёгким издевательствам над младшекурсниками выполнила, и просто сказала: — Хотя идея кафе, такояки-шопов и прочего захватила большую часть клубов, именно кулинарный клуб и клуб косплея восприняли идею соревнования наиболее серьёзно. Несколько лет назад клуб кулинарии и клуб кройки и шитья объединялись и сделали практически эталон успешного кафе — мейд-кафе с элементами косплея. Амано невольно кивнула, даже она об этом слышала. Впрочем, неудивительно, потому как на заседаниях студсовета об этом уже несколько раз говорили. — И как объединение связано с противостоянием? К чему вы ведёте, Даро-сенпай? — Я веду к тому, мой нетерпеливый Ицуки-кун, — Шизука опять не удержалась от поддразниваний, а увидев, как при этом нахмурилась Амано, мысленно добавила себе ещё одно попадание, — что эти два клуба совсем не естественные антагонисты, как может показаться, если рассматривать поток их жалоб друг на друга. Я сама не знаю, когда это началось, но подозреваю, что с середины прошлого года. — Даро-семпай, такая у… — Ицуки уже хотел было сказать «умная и красивая семпай», ведь лесть иногда — самый эффективный метод не взваливать на себя лишнюю работу, хоть и работает только с теми людьми, что его знают близко, поэтому он этот метод использовал крайне редко. Вот только какой-то особенный взгляд Амано на него подсказал ему с удивительной чёткостью, что если он так продолжит, это грозит ему сильным ухудшением здоровья. И уже неважно, как именно Амано ему с этим поможет: пожалуется ли драконице, которая принимает облик умопомрачительно красивой зрелой женщины, посоветуется с Эмили-сан или просто сама, безо всяких эмоций добавит ему в бенто что-то такое, что он будет молиться всем возможным богам, чтоб попустило. И Ицуки продолжил немного по-другому: — У…мопомрачительно эффективная сенпай, как вы сможете справиться с этой проблемой без лишних усилий? Судя по немного недовольным взглядам что Шизуки, что Амано, Ицуки прошёл по льду на Хоккайдо во время оттепели. Относительно успешно, потому как сильного недовольства не выказала ни та, ни другая. — Смогла бы, Кодо-кун, — официальное обращение показало, что шутки кончились. — Но меня сильно подводит ограниченность ресурсов и времени. Единственный из студсовета, кого я могу отправить и отправила на решение этой проблемы, это Мори-кун, а он не силён в психологии и разрешении конфликтов. Я знаю Мори-куна уже больше десяти лет, он неплохой парень, ты и сам знаешь, он способен решать некоторые проблемы и даже успешно это делал, но докопаться до корня сложной проблемы — это не его конёк. Амано, которой совсем не нравилось, как Шизука прервала их обед с Ицуки и совместное обсуждение еды, всё же не могла не заметить, насколько измученной выглядела глава студсовета. Её осанка немного поникла под грузом навалившихся проблем, да и обычно она не имела привычки так торопливо обедать. Выглядела она, пожалуй, даже хуже, чем до их последнего общего чаепития. Самой Амано стало немного стыдно — они с Ицуки-куном продолжали занятия кулинарией, и если Ицуки и не стремился в студсовет, она сама как раз была его членом. Точнее, пока кандидатом, но это уже детали. Поэтому проблема студсовета была и её проблемой. А вот её проблема в готовке проблемой студсовета не была. *** Амано вспоминала последнюю попытку приготовить карааге. Казалось бы, что может быть проще — обжарить кусочки курицы в кляре? Но даже такое простое блюдо превратилось в настоящее приключение. Ицуки, как всегда, подошёл к делу со своей фирменной эффективностью: разложил ингредиенты в идеальном порядке, составил пошаговый план действий, даже температуру масла рассчитал с точностью до градуса. Но горячее масло оказалось коварным, полным неожиданных для них обоих сюрпризов противником, и все расчёты и планы Ицуки оказались тщетны. Первый ожог Ицуки получил, когда слишком резко опустил кусочек курицы в масло. Брызги разлетелись во все стороны, одна особенно горячая капля попала ему на запястье. Он даже не поморщился, только пробормотал что-то про «неэффективное распределение температурной нагрузки». Амано же обожглась, когда пыталась достать готовые кусочки. Как-то слишком быстро нагревшиеся щипцы выскользнули из её рук, и она инстинктивно дёрнулась, чтобы их поймать, и чуть не обожглась ещё раз. К счастью, Ицуки успел перехватить её руку. — Неэффективно получать ожоги ради спасения кухонной утвари, — заметил он, обрабатывая её покрасневшую кожу специальным кремом. Но несмотря на все злоключения, карааге получилось на удивление вкусным. Даже Эмилия-сан, которая теперь постоянно появлялась в самом конце их кулинарных экспериментов, признала, что результат превосходил все её ожидания. А ещё Амано начала замечать, что во время готовки Ицуки становился самую чуточку… другим. Более расслабленным и умиротворённым, что ли. Он всё так же говорил об эффективности, всё так же старался делать вещи наиболее эффективным способом, но в его довольно индифферентном и слишком флегматичном голосе время от времени начали появляться новые нотки — радость, азарт и удовольствие от процесса готовки. Может быть, именно поэтому Амано так каждый раз ждала их следующего урока… *** Ицуки обдумал такой обширный заход президента студсовета и решил уточнить: — И что именно вы хотите от меня, Даро-сенпай? — спросил наконец Ицуки. — Для начала — просто собери информацию, и если сможешь, найди решение. Потом же попробуем вместе со мной или, — Шизука перевела взгляд на Амано, — другим членом студсовета попробуем претворить его в жизнь. — Телефон Ицуки пикнул, пришло новое сообщение, как он видел, от Шизуки. — Тут мои заметки по жалобам от обоих клубов и отчёты о происшествиях. — А если я откажусь? — А ты откажешься? — Шизука чуть прищурилась. — А как же твоя любовь к эффективным решениям? — Не вижу тут особой эффективности для себя, Даро-семпай. Это конфликт между клубами, а я даже не член студсовета. Но, — Ицуки смотрел куда угодно, только не на Амано, — я всё-таки соглашусь. Но потребую преференций. — Всё, что в моих силах, Ицуки-кун. Даже, — она опять лукаво посмотрела на Ицуки, за что тот внутренне обозвал её «лисицей», — могу освободить на какое-то время кого-то из членов студсовета для свида… — Амано, вроде бы не слушавшая, опять сменила цвет своих ушек и шеи на красный, и Шизука немного сбавила обороты. — То есть, конечно, для вдумчивой инспекции всех выдающихся школьных кафе. И даже выдам представительский бюджет. Ограниченный, но вам хватит. — Заранее спасибо, Ицуки-кун. Увидимся позже, Аманошита-сан, — не дожидаясь ответа, Шизука резко встала и растворилась в школьных коридорах. Одновременно сказанное же немного раздражённым тоном: — Вот лисица, — конечно же послышалось и Амано, и Ицуки. После уроков Амано кивнула Ицуки, Томоэ и парочке менее близких подруг и упорхнула в студсовет помогать разбираться со всем тем, что успевало накопиться. Совместная готовка в этот день не планировалась, и Ицуки решил, что самым эффективным будет разобраться с проблемой антагонизма как можно быстрее. Он уселся у пролёта лестницы недалеко от окна, выходившего на школьный двор, так, чтобы его самого в тени почти не было видно, и стал проглядывать информацию. К тому же обе комнаты спорных клубов по случайности (то есть ввиду тщательного расчёта Ицуки для увеличения эффективности наблюдения) находились недалеко, правда, члены обоих этих клубов, как и многих других, постоянно сновали между клубной комнатой и местом под выставку. В случае же клубов, принимавших участие в конкурсе «кафешек и прочего» — между клубной комнатой и местом павильонов-ларьков. Вокруг кипела подготовка и других клубов, и у части из них она тоже была гастрономической: клуб робототехники собирал какого-то очередного «совершенно безопасного» робота-официанта, клуб экспериментальной химии колдовал над светящимися коктейлями, математический клуб обсуждал проблему «корреляции между цветом еды и успеваемостью». Клуб традиционной культуры репетировал чайную церемонию под аккомпанемент клуба современной музыки, который на этот раз оказался их близким соседом, что ещё раз вызывало их недовольство, клуб астрономии пытался соорудить красивую, внятную съедобную модель солнечной системы, сделанную с помощью такояки с разными начинками, и обсуждал возможность её продавать. Клуб спортивного ориентирования размечал маршрут «гастрономического квеста» и всё ещё немного сетовал, что свою, даже самую маленькую, забегаловку им никак не потянуть. Другие спортивные клубы из кулинарного конкурса выпадали и старались придумать какое-то представление поинтереснее, зрелищные идеи были далеко не у всех, но те старались. Но увлёкшегося наблюдениями Ицуки отвлёк слишком резкий и сильный шум для того, чтоб быть обычным столкновением. Громкость и количество недовольных голосов всё возрастали, Ицуки различил рокочущий, слишком хорошо знакомый ему голос Мори и решил, что самым эффективным будет посмотреть на месте. Интерлюдия: Спортивные клубы ищут пятый угол кулинарии Президент клуба спортивного ориентирования, Киоко Сузуки, невысокая девушка с вечно растрёпанными короткими волосами, с тоской смотрела на приготовленную её заместителем презентацию. Они задумывали что-то среднее между эстафетой-квестом со штампами у каждой отмеченной точки, но привязать к этому что-то кулинарное у них не получилось. — Ну какое кафе с нашими-то ресурсами? — вздохнула она, поправляя сползающие на нос очки. — У нас всего восемь человек в клубе, и все с руками не оттуда, когда дело касается готовки. Да даже если мы и сделаем, кто тогда на местах контрольных точек стоять будет? Клуб разработки робослужанок уже который год спорит по поводу дизайна вместо хоть какого-то подходящего для такого ИИ. Такое у нас никак не получится. — Может, просто энергетические батончики раздавать в местах квестов? С каким-нибудь слоганом пободрее?! — Гениально, — фыркнула Киоко. — Особенно на фоне тех шедевров, что готовит кулинарный клуб. Кто вообще захочет наш сухой батончик, когда рядом стоит Такахаши-сан в фартуке и предлагает кусочек свежеиспечённого трёхъярусного пирога? Или можно выпить кофе от Ватанабе-сан в косплее главной горничной? — Зато без привязки к определённому месту вы можете использовать то, чего нет у остальных. А заодно немного помочь тем клубам, кто по жребию оказался не в первых рядах. Приветствую всех. Дверь в комнате, в которой клуб спортивного ориентирования обсуждал предстоящий фестиваль, была открыта, поэтому более удивительным, чем наличие комментария, был его автор. На пороге, склонившись в неглубоком поклоне приветствия, стояла Кацураги Ренка из студсовета, одна из заместителей Шизуки. Её обычно и так строгое лицо сегодня выглядело совсем усталым. — Приветствую, — тоже склонилась в вежливом поклоне Киоко. — И что же такого у нас есть? — с сомнением спросила она. Им была полезной любая помощь, поэтому даже не самое вежливое поведение Ренки она была готова спустить с рук. — Пространство, — ответила Ренка, подходя к столу и рассматривая карту. — Вместо того, чтобы пытаться создать ещё одно кафе, почему бы не связать все существующие точки? Представьте маршрут, объединяющий все точки фестиваля, где посетители будут перемещаться от одного кафе к другому, собирая штампы. Киоко замерла, осмысливая предложение. На её лице медленно расцветала улыбка. — Не просто квест по точкам фестиваля, а квест по его интересным кафе и выставкам! — воскликнула она. — Мы не будем конкурировать с кулинарами, мы будем направлять к ним потоки посетителей! Штампы будут ставить сами участники, а персонал кафе надо будет попросить просто приглядеть за тем, чтоб их не портили. Отличная идея! — Так, — обратилась она к заместителю и остальным, — карта там не нужна, сейчас идём смотреть не просто маршрут, а делаем привязку не к клубам, а к их заведениям. *** Клуб лёгкой атлетики, расположившийся в дальнем углу спортзала, пытался соорудить что-то вроде полосы препятствий, но без энтузиазма. Их капитан, Рен Такеши, высокий и поджарый, с вечным загаром от многочасовых тренировок на открытом воздухе, безрадостно смотрел на результаты их работы. — Это просто смешно, — он указал на наспех сколоченную конструкцию. — Кому будет интересно смотреть, как мы прыгаем через эти палки? У кулинарного клуба будет настоящее шоу с боевыми искусствами и едой, у косплееров — модный показ, а у нас… это. Мина, оказавшаяся по заданию Шизуки в спортзале, нерешительно подошла ближе, разглядывая конструкцию. — А что, если вам сделать доставку? — предложила она, вспомнив, как Ицуки недавно говорил о поиске нестандартных решений. — Экспресс-доставка еды по фестивалю. Вы же быстрые! — И чью еду мы будем доставлять? — скептически спросил Рен. — Всех, кто попросит! — Мидори, миниатюрная первогодка из команды спринтеров, моментально подхватила идею. — Представь: посетитель фестиваля находится на одном конце территории, а хочет попробовать что-то, что готовят на другом. Мы организуем сервис доставки, как настоящие курьеры. Только быстрее и с препятствиями! А где-то в центре площадки кафе можно устроить мини-полосу препятствий, через которую должен пройти каждый курьер. Рен задумался, и впервые за последние дни на его лице появилось что-то похожее на интерес. — Вообще-то… это может сработать, — медленно произнёс он. — Мы могли бы даже сделать соревнование между нашими бегунами — кто быстрее доставит заказ, не расплескав. *** Волейбольный клуб, собравшийся вокруг их капитана Кейджи Ямамото, тоже искал свою нишу в предстоящем фестивале. Их проблема была в том, что волейбол, при всей его зрелищности, уже был виден многим на регулярных матчах, и простая демонстрация игры никого бы не впечатлила. — Может, сыграем матч в пижаме или кигуруми? — предложил кто-то из второгодок. — Ага, и через пять минут упадём от теплового удара, — фыркнул Кейджи. — Нет, нам нужно что-то, связанное с волейболом, но не просто игра. — А если… — начал один из запасных игроков, обычно молчаливый Хироши, — мы устроим волейбол с едой? Все повернулись к нему с выражением крайнего недоумения. — Что, будем бросаться рисовыми шариками? — скептически уточнил Кейджи. — Нет, — Хироши покраснел, но продолжил, — я имею в виду, что мы могли бы организовать аттракцион, где посетители пытаются забить мяч в специальную мишень, а если попадают, то получают приз — что-нибудь вкусное. — И где мы возьмём еду для призов? — спросил кто-то. Koe-кто из первогодок, одноклассников Ицуки не удержался: — Давайте подумаем о самом эффект… в смысле, о самом рациональном решении. Кто уже готовит много еды для фестиваля? — Можем договориться с кулинарным клубом, — подхватил Хироши. — Или с клубом косплея? Они же готовят свои кафе, наверняка у них будут излишки. А ещё… нас довольно много, и мы можем предложить им помощь и в подготовке, и в готовке. Кейджи задумался. Идея была не такой уж и плохой. Посетители любят интерактив, а возможность выиграть вкусный приз привлечёт людей даже больше, чем просто демонстрация спортивного мастерства. — Знаете, — медленно произнёс он, — это может сработать. Особенно если мы сделаем несколько уровней сложности и соответствующие призы. Детям — простые задания и маленькие сладости, более опытным — что-то посложнее и призы посущественнее. Команда оживилась, и уже через несколько минут они активно обсуждали детали: какие мишени использовать, как организовать очередь, какие призы предложить. Капитан же команды напряжённо думал о том, что бы предложить главам клубов, и получится ли договориться обо всём с обоими клубами или только с одним. *** — Нам нужно что-то, что выделит нас на фестивале, — заявил высоченный третьегодка Дайчи Ода, капитан баскетболистов. — Что у нас есть такого, чего нет у других клубов? — Рост? — предложил кто-то, и все засмеялись. — Вообще-то, да, — неожиданно серьёзно ответил Дайчи. — У нас есть рост и прыжки. Мы можем достать до тех мест, куда другие не дотягиваются. — И что, будем доставать котят с деревьев? — хмыкнул один из игроков. — А почему бы не использовать наши навыки для зрелищности? Если подумать логически, у нас есть уникальная возможность создать визуально впечатляющее шоу. — Точно, — Дайчи покачал головой. — Мы могли бы устроить зрелищное шоу слэм-данков. Может быть, даже с какими-то спецэффектами. Представьте: мы прыгаем через каких-нибудь добровольцев, забиваем мячи в кольца, украшенные по-фестивальному… — А где тут кулинария? — спросил кто-то. — Ведь тема фестиваля… — А мы можем сделать съедобные призы для тех, кто сможет повторить наши трюки, — предложил Дайчи. — Или устроить конкурс — кто сможет забросить попкорн в стаканчик с большого расстояния. Идея начала обретать форму, и баскетболисты оживились, начав предлагать различные варианты трюков и конкурсов. *** — А нам что делать? — спросил один из младших членов клуба дзюдо. — У нас даже нет мячей, чтобы устраивать конкурсы на меткость. — Зато у нас есть дисциплина и традиции, — ответил Акира. — И я думаю, что мы можем сделать что-то, связанное с ними. — Показательные выступления? — предложил кто-то. — Но это не очень интересно для большинства зрителей… — А что если взять самую неожиданную идею? Что наименее вероятно для серьёзного боевого искусства? — Точно! Юмор! Нужно что-то забавное, что привлечёт внимание, но при этом покажет ваши навыки. — Не просто выступления, — покачал головой Акира, задумавшись. — Мы можем устроить мастер-класс по самообороне. Научить людей базовым приёмам, которые могут пригодиться в жизни. — И какая связь с едой? — скептически спросил один из второгодок. Акира задумался, затем медленно улыбнулся: — Мы можем сделать тематические мастер-классы. Например… «Как защитить свой обед от грабителей»? Или «Самооборона с подносом в руках»? Сначала повисла тишина, а потом кто-то фыркнул, пытаясь сдержать смех. Через секунду весь клуб уже хохотал. — Это настолько нелепо, что может сработать, — выдавил один из третьегодок, вытирая выступившие от смеха слёзы. — Представляю себе плакат: «Научитесь защищать свой бенто от одноклассников!» — А почему бы и нет? — Акира развёл руками. — Фестиваль должен быть весёлым, верно? И мы можем показать, что дзюдо — это не только серьёзная дисциплина, но и что-то, что может пригодиться в повседневной жизни. Даже если эта «повседневность» — защита своего ланча от чересчур голодных друзей. Когда идея была сформулирована, в зале воцарилась совсем другая атмосфера. Из разных углов слышался смех, оживлённые разговоры, кто-то начал чертить эскизы на бумаге. Чувство безысходности, висевшее здесь ещё полчаса назад, испарилось без следа. Глава одинадцатая. Коридоры, конфликты и битая посуда Перевёрнутый картонный ящик слишком явно демонстрировал свой внутренний мир, чтобы было невозможно понять его содержание: уйма осколков, бывших в крайне недавнем прошлом тарелками и кружками, разлетелась на большую часть коридора. Свет из высоких окон безжалостно выхватывал каждый осколок, заставляя их сверкать, словно жестокая пародия на праздничные украшения. В своей жертве хаосу ящик был далеко не одинок — несколько поваленных манекенов и разбросанные куски ткани всех возможных цветов и фактур добавляли картине совсем не необходимых признаков разрушения. Один манекен, опрокинутый набок, выглядел особенно жалко — его рука была вывернута под неестественным углом, а голова покатилась куда-то в угол коридора. И над всем этим царил шум, достойный самой жаркой стычки на персидском средневековом базаре. Обычно спокойные студенты самого мирного вида своей эмоциональностью и поведением больше напоминали случайно влезших в шкуру студентов демонов, чем представителей одного из самых спокойных и внешне вежливых восточных народов. Они жестикулировали так яростно, что случайные прохожие старались держаться подальше, опасаясь получить непреднамеренный удар. — Выкидыш любителей связывания, какого духа плодородия ты установил эти манекены посреди коридора, так что нормальный человек пройти не сможет? — разорялся средних размеров второклассник, который на пару с такиж же габаритов товарищем явно недавно волок этот самый ящик, радовавший всех присутствующих своим внутренним миром. Его лицо покраснело от смешной с яростью обидой и расстройством ото всей сложившейся ситуации. — Слабаки должны страдать! — отвечал ему тоже не слишком высокий, но очень широкоплечий парень, которого было бы совсем не сложно представить с топором в руках, а вот с ниткой и иголкой — намного сложнее, хотя одет он был в форму клуба кройки и шитья и махал в воздухе большими портновскими ножницами. Его короткие, крепкие пальцы сжимали ножницы так, словно это было оружие самурая, а не портновский инструмент. — Хватит уже, пожалуйста, — невысокая девушка с аккуратными хвостиками и в очках с тонкой оправой тихо подошла от стенки. На ней был фартук кулинарного клуба, а в руках она нервно сжимала блокнот с какими-то записями. — Здесь слишком много людей, давайте просто уйдем. Михо потянула своего товарища за рукав, пытаясь отвести его в сторону и шепнуть что-то на ухо, но тот резко выдернул руку. — Перестань, Михо! Нечего сейчас отступать, — парень из кулинарного клуба бросил вызывающий взгляд на оппонентов. — Или ты забыла, о чем мы говорили на собрании? "Портной" насмешливо фыркнул. — О, конечно, теперь вы хотите тихо исчезнуть, когда напортачили? Типичная тактика вашего клуба — сначала гадости, потом притворяться невинными овечками. Как будто мы не знаем, что за всем этим стоит ваша принцесса Такахаши. — Не говорите так о Такахаши-сан! — внезапно вспыхнула Михо, её обычно тихий голос задрожал от эмоций. Она повернулась к своему товарищу, понизив голос до шепота, но в тишине коридора её слова всё равно были слышны: — Если бы ты знал, через что ей пришлось пройти из-за... — она резко замолчала, взглянув на членов другого клуба и осознав, что сказала слишком много. — Ну? Что наша Ватанабе-сан? — угрожающе подался вперед "портной". Михо отступила на шаг, её лицо побледнело. — Н-ничего... Забудьте. Просто... просто уберите всё это, пожалуйста, — она указала дрожащей рукой на разбитую посуду. Конфликт продолжал нарастать, и Михо отступила к стене, явно сожалея о своем вмешательстве. Когда она подняла глаза, то встретилась взглядом с Ицуки, наблюдавшим за всей сценой. В её взгляде мелькнуло что-то похожее на смесь страха и знания какой-то тайны. Ицуки сделал мысленную заметку: Михо из кулинарного клуба явно знает больше о причинах конфликта, чем показывает. И, судя по её реакции, истинные мотивы Такахаши имеют какую-то связь с Ватанабе, о которой нельзя говорить открыто. Это был потенциально ценный источник информации. — И вообще, только слепой или крайне тупой мог не заметить, что на пути стоит манекен, — Все не мог успокоится все тот же не слишком высокий, но очень широкоплечий парень Тут «портной» бросил взгляд на второго из несших ящик парней, заметил его очки — толстые, как дно от бутылки, с оправой, явно знавшей лучшие времена — и пусть при этом немного смутился, но отступать не стал, а чтобы замаскировать своё смущение, начал разоряться ещё громче, размахивая руками и чуть подпрыгивая на месте: — И вообще, нефиг было наши манекены из коридора каждый раз задвигать в пыльный угол, под пылью потом не все пометки на ткани видно. И я уже молчу про… На последней реплике возмущение в его голосе, в отличие от предыдущих разглагольствований, было уже совсем искренним, хоть и прозвучало тоном младшеклассника, заявляющего «я больше не играю». В его глазах на мгновение промелькнуло что-то почти детское — обида, которую он тут же маскировал новым приступом агрессии. Парню без очков тоже было что сказать. Он сделал шаг вперёд, отряхивая руки от керамической пыли, и его голос зазвенел в коридоре, отражаясь от стен: — Слушай, шестеро рук баньши, или ты не видишь, что коридор — это место для прохода, а не для твоих тряпичных огородных пугал? — он широким жестом указал на осколки, разлетевшиеся по полу, как снег в особенно суровую метель. — Мы полчаса эту посуду для мастер-класса подбирали! А теперь придётся объясняться перед главой клуба, почему наших сервизов стало на один меньше! Его товарищ в очках нервно переступал с ноги на ногу, явно чувствуя себя не в своей тарелке среди этой бури эмоций. Он то и дело поправлял очки, словно надеясь, что если сделает это достаточное количество раз, весь этот кошмар просто исчезнет из поля зрения. — Да плевать я хотел на ваши тарелки! — «портной» сделал шаг вперёд, раздражённо взмахнув ножницами, те щелкнули и немного открылись, отчего окружающие невольно отшатнулись. Лезвия блеснули в солнечном свете, и на мгновение всем показалось, что они вот-вот будут пущены в ход, прочем совсем не для рекомендованых произоводителями целей. — Вы из-за своей криворукости уже третий манекен за неделю портите и их постоянно чинить приходится. Знаешь, сколько стоит хороший портновский манекен? Да за такие деньги можно десять ваших сервизов купить! В его голосе звучало искреннее отчаяние человека, который слишком много вложил в свои приготовления, чтобы спокойно смотреть, как им постоянно вредят. — А ещё можно за такие деньги тебе очки купить, чтобы разглядеть, где проход, а где нет, и не закрывать его там где он должен быть всяким мусором, который я лично готов собственными руками выкинуть, — парень без очков сжал кулаки, явно готовясь к более радикальным аргументам. Его костяшки побелели, а плечи напряглись, как у боксёра перед ударом. — Попробуй только, оператор неуклюжей поварёшки, — прошипел «портной». — Я тебе устрою такую взбучку, что мама родная не узнает! Воздух в коридоре, казалось, сгустился от напряжения. Группка первогодок, случайно оказавшихся поблизости, замерла у стены, с ужасом и восторгом наблюдая за происходящим — такое в обычно спокойной школе было редкостью. На эскалацию конфликта после последней реплики «портного» вылезло ещё несколько человек из клуба кройки и шитья. Они появились словно из ниоткуда, выплывая из соседних кабинетов и ниш, как призраки. К парням с разбитым ящиком тоже подошла пара товарищей, несшая следующий ящик с посудой, и ругань с криками только усилились, постепенно превращаясь в какофонию взаимных оскорблений и угроз. — Твоей едой только собак кормить, и то будут воротить морду от миски! — А твои «щедевры» даже нищие надевать не станут! Крики становились всё громче, оскорбления — всё изощрённее, а противостоящие группы подступали всё ближе друг к другу, сжимая кольцо вокруг эпицентра конфликта. В воздухе уже ощущалось неизбежное приближение физической стычки, как вдруг раздался громкий голос, перекрывающий весь шум: — Так, все успокоились! Мори Тено, заметный даже издалека член студсовета, протиснулся сквозь толпу зевак, собравшихся вокруг конфликтующих сторон. Его массивная фигура прокладывала путь через толпу, как ледокол через арктические льды. Его обычно добродушное лицо потемнело от недовольства, а глаза сузились, оценивая ситуацию. — Что здесь происходит? — спросил он, переводя взгляд с одной группы на другую. Его голос был спокоен, но в нём чувствовалась сталь, заставляющая большинство людей невольно подчиняться. И не его вина, что Ицуки как раз оказался не из последних, да и вообще плохо подчинялся даже признаным авторитетам. Но вместо того чтобы успокоится у сторон конфликта его появление вызвало новую волну взаимных обвинений. Все говорили одновременно, перебивая друг друга и размахивая руками: — Тено-семпай, они специально выставили манекены так, чтобы мы на них натолкнулись! — Неправда! Их манекены стояли у стены, а эти олухи просто не смотрели куда идут! — Да я даже с закрытыми глазами посреди ночи этот коридор пройду и ни на что не наткнусь! — Конечно, после того как ты половину манекенов переломал! Мори поднял руки, пытаясь утихомирить разгоревшийся с новой силой спор, но его жест остался незамеченным в общем хаосе. — ТИХО! — рявкнул он наконец во всю мощь своих лёгких, и от этого крика, казалось, даже пыль в воздухе замерла. Это сработало лишь частично. Основная масса спорщиков замолчала, но несколько особенно разгорячённых продолжали переругиваться, не обращая внимания на представителя студсовета. Их голоса, хоть и приглушённые, всё ещё нарушали воцарившееся молчание. — Он сказал, ТИХО! — прогремел басом высокий парень из кулинарного клуба, уже успевший подобрать обломок швабры, и стукнул им по полу, вызвав гулкий звук, прокатившийся по коридору как раскат грома. В наступившей тишине Мори покачал головой, обводя взглядом притихших учеников. Его разочарование было почти осязаемым. — Чем вы вообще думаете? Это школьный коридор, а не рынок. — Он обвёл серьёзным взглядом собравшихся. — Вы осознаёте, что вы вообще творите? Спорщики под его взглядом начали выглядеть слегка пристыженными, но не настолько, чтобы полностью отказаться от своих претензий. — Но Тено-сан, — начал было «портной», немного понизив голос, но всё ещё недовольно сжимая ножницы, — они первые… — А мне всё равно, кто первый, — перебил его Мори, и что-то в его голосе заставило «портного» замолчать на полуслове. — Почему я должен разнимать учеников старшей школы, как обосравшихся детсадовцев? Неужели нельзя решить ваши разногласия нормально? Но вместо понимания он встретил только новую волну взаимных обвинений, хоть и произносимых теперь с оглядкой на него: — Да они…! — Нет, это они…! — Такой беспредел…! — Постоянно…! Голоса снова начали сливаться в какофонию, хотя и не такую громкую, как раньше. Голоса снова начали сливаться в какофонию, хотя и не такую громкую, как раньше. Мори снова поднял руки, пытаясь остановить поток слов, но без особого успеха. Мори на мгновение замолчал и его лицо приобрело такое выражение, что многие присутствующие непроизвольно отступили на шаг. В его глазах читалась явная борьба — не позвать ли ему дисциплинарный комитет? По мере того как Мори размышлял, его брови сходились все ближе, а челюсти сжимались все сильнее, создавая поистине устрашающее зрелище. Этого молчаливого предупреждения оказалось достаточно — большинство присутствующих замолчало и перестало активно махать руками. Пусть они и не могли видеть ход его мыслей, но явно осознали, что если Мори эту мысль додумает — мало не покажется никому. Но напряжение в воздухе всё равно висело, и ни один ни другой клуб полностью успокаиватся не спешили, хотя и те и другие немного затихли. — А теперь, — продолжил Мори, видя, что наконец добился хотя бы видимости порядка, — я хочу, чтобы вы разошлись и… Договорить ему не удалось, потому что в этот момент в коридоре одновременно появились две фигуры, привлекая всеобщее внимание. Из-за поворота вышла миниатюрная девушка в элегантном фартуке цвета слоновой кости, расшитом маленькими красными розами. Элегантные очки в тонкой оправе подчеркивали её сосредоточенный взгляд, а волосы были аккуратно убраны под белоснежную поварскую шапочку, но несколько прядей всё же выбились и обрамляли лицо. Несмотря на небольшой рост, её осанка была безупречной, как у фарфоровой статуэтки — изящной и удивительно прямой. В то же самое мгновение со стороны лестницы, ведущей с верхнего этажа, спустилась высокая девушка в безупречно выглаженной белой блузке и с сантиметровой лентой, перекинутой через плечо. На её аккуратно зачёсанных волосах поблёскивали небольшие заколки, а в движениях чувствовалась уверенность и сила. Судя по нашивкам на их одежде и строгим выражениям лиц, это были главы конфликтующих клубов. В коридоре мгновенно воцарилась тишина — настоящая, глубокая, полная ожидания. Все взгляды обратились к новоприбывшим, и даже Мори невольно выпрямился, чувствуя, что ситуация приобретает новый оборот. — Что здесь происходит, Йошида-кун? — холодным тоном спросила высокая девушка с сантиметровой лентой, обращаясь к «портному». Её голос был тих, но в нём чувствовалась такая сила, что он без труда разнёсся по всему коридору. — Такахаши-сан, эти… представители кулинарного клуба в очередной раз сломали наши манекены, — ответил тот, неожиданно понизив голос и приняв более почтительный вид. Его плечи слегка поникли, а взгляд опустился, как у нашкодившего ребёнка перед строгим, но любимым родителем. — Ничего подобного, Ватанабе-сан! — возразил парень без очков, обращаясь к миниатюрной девушке в фартуке. В его голосе звучала та же смесь уважения и лёгкого страха. — Их манекены стояли прямо посреди прохода, мы просто не могли их никак обойти с ящиками. Главы клубов обменялись вежливыми, но удивительно холодными поклонами. В этой демонстрации безупречных манер было что-то почти сюрреалистическое на фоне разгрома, царившего в коридоре. — Такахаши-сан, — произнесла миниатюрная девушка в фартуке с деланной улыбкой, не достигавшей глаз, — не могли бы вы объяснить, почему ваши воспитанники так настойчиво игнорируют общественные пространства? Она стояла безупречно прямо, сцепив пальцы перед собой в жесте, который должен был выглядеть смиренным, но на деле выражал сдержанную ярость. — Разумеется, Ватанабе-сан, — в тон ей ответила высокая девушка с сантиметровой лентой. В её голосе звучала такая же фальшивая вежливость. — Как только вы объясните, почему ваши воспитанники постоянно выставляют манекены в самых неподходящих местах. Она слегка наклонила голову, словно действительно ожидала объяснений, но её глаза оставались холодными и настороженными, как у игрока в покер, готового в любой момент увидеть блеф противника. — О, я объясню, — улыбка Такахаши становилась всё более натянутой, а её пальцы, всё ещё сцепленные перед собой, побелели от напряжения. — Видите ли, наш клуб испытывает некоторые затруднения с пространством. Особенно после того, как ваш клуб немного… расширил свою территорию. Последние слова она произнесла с таким ядом, что некоторые из зрителей невольно отступили на шаг, опасаясь попасть под перекрёстный огонь. — Расширил? — Ватанабе изобразила удивление, приподняв тонкие брови над оправой очков с таким артистизмом, что ей можно было аплодировать. — Мы всего лишь используем пространство согласно выделенным нам квотам. И кстати о квотах — не ваш ли клуб пытается захватить все удобные места на предстоящем фестивале? Она неопределённо махнула рукой в воздухе, словно указывая на множество невидимых, но несомненно существующих махинаций. — Удобные места? — теперь настала очередь Такахаши изображать удивление, искусно распахивая глаза и прикладывая ладонь к груди. — Мы всего лишь подали заявку. Как и все остальные. И, между прочим, в отличие от некоторых, не засыпали студсовет десятками жалоб. Она бросила многозначительный взгляд на Мори, словно призывая его в свидетели. — Жалоб? — Ватанабе выглядела искренне озадаченной, её брови сошлись над оправой очков. — Я подала всего одну жалобу по поводу… — Двадцать три, — вмешался Мори, глядя в свой смартфон. Экран отражался в его сосредоточенных глазах, как он пролистывал какой-то документ. — От кулинарного клуба поступило двадцать три жалобы за последние две недели. Такахаши триумфально улыбнулась, но её улыбка быстро померкла, когда Мори продолжил, не отрывая взгляда от экрана: — И восемнадцать от клуба кройки и шитья за тот же период. Теперь уже обе главы клубов выглядели искренне удивлёнными, их тщательно поддерживаемые маски вежливой враждебности на мгновение соскользнули, обнажив настоящее недоумение. — Но я лично подавала только три жалобы! — возразила Такахаши, и в её голосе звучало неподдельное изумление. — А я всего две, — поддержала её Ватанабе, нахмурившись ещё сильнее. Её миниатюрное лицо приобрело сосредоточенное выражение, как будто она пыталась решить сложную математическую задачу. — Это интересно, — задумчиво протянул Мори, переводя взгляд с одной главы на другую. — Потому что все жалобы подписаны вашими именами. У вас в клубах практикуют подлог или вы довереяте всем членам клуба подавать жалобы от вашего имени? Такахаши и Ватанабе переглянулись, и впервые за всё время их взгляды друг на друга не были полны неприязни — скорее озадаченности, граничащей с тревогой. На мгновение они словно забыли о своей вражде, объединённые общей загадкой. — Мне кажется, нам нужно провести небольшое расследование, — медленно произнесла Ватанабе, нервно поправляя очки. — Согласна, — кивнула Такахаши. — Возможно, некоторые члены наших клубов проявили… излишнюю инициативу. Они бросили строгий взгляд на своих подопечных, и те невольно сжались, как будто пытаясь стать меньше. — Из-за которой вы чуть не устроили здесь скандал на грани драки, — строго заметил Мори. — Надеюсь, вы понимаете, что это требует определённых мер? Обе главы клубов синхронно кивнули, на мгновение становясь похожими на послушных школьниц перед строгим учителем. — Несомненно, — согласилась Ватанабе. — Мы проведём внутреннее расследование и накажем виновных. — И, разумеется, возместим ущерб, — добавила Такахаши, бросив взгляд на осколки и поваленные манекены. Её лицо на мгновение скривилось, когда она увидела масштаб разрушений. — И больше никаких манекенов в коридоре, — твёрдо сказал Мори. — И ящики посудой пусть носять по трое, двое тех, кто умеют носить и один, что умеет смотреть. Главы клубов снова обменялись взглядами, но на этот раз в них читалось что-то похожее на молчаливое соглашение. Как будто на мгновение они вспомнили, что когда-то умели общаться без вражды. — Мы наведём порядок, Тено-сан, — пообещала Такахаши. — И постараемся решить наши… разногласия цивилизованно. Ицуки, не так давно оказавщийся рядом, в конфликт не вмешивался да и не было от этого толку, пока что он просто смотрел. Его глаза внимательно оценивали ситуацию, подмечая детали взаимодействия между главами клубов, а в голове уже формировался план расследования. Что-то подсказывало ему, что истинные причины конфликта гораздо глубже, чем просто соперничество двух клубов. Взгляд Ицуки задержался на Ватанабе. Миниатюрная девушка стояла с безупречно прямой спиной, но было в ней что-то странное — какая-то неуловимая неуверенность в движениях, будто она не совсем доверяла своему телу. А ещё он заметил, как она на мгновение напряглась, когда проходивший мимо первогодка случайно задел стоящий рядом манекен, заставив его пошатнуться. Эта реакция казалась чрезмерной — не просто досада или раздражение, а что-то больше похожее на… страх? Инстинкт подсказывал Ицуки, что ключ к разгадке конфликта между клубами кроется именно здесь, в этих едва заметных деталях. И самым эффективным решением было бы узнать больше о прошлом Ватанабе и Такахаши, особенно об их общем прошлом. Судя по тому, как они избегали смотреть друг на друга, это прошлое было весьма непростым. Глава двенадцатая. Библиотека, кендо и ненужные очки Ицуки сидел в тихом углу школьной библиотеки, окруженный стопками старых журналов клубной деятельности и ежегодников. После того, как он стал свидетелем стычки в коридоре, он решил провести собственное расследование — не потому, что его так сильно заботил исход конфликта, а потому что Шизука попросила, и он согласился. А согласившись, считал неэффективным делать работу спустя рукава. Перед ним лежал блокнот с аккуратно выписанными заметками о главах обоих клубов — Такахаши Хане и Ватанабе Май. Сухие факты, даты вступления в клубы, основные достижения. И всё же чего-то не хватало — связующего звена, которое объяснило бы такую неприязнь между ними. По пути в библиотеку Ицуки стал свидетелем небольшой сцены, которая теперь не давала ему покоя. Вскоре после того, как участники скандала разошлись он наткнулся на девушку в очках. Ватанабе шла по коридору, погруженная в какие-то бумаги, когда внезапно споткнулась о небольшую неровность пола. Её очки слетели, и на мгновение в её глазах мелькнул такой чистый, неприкрытый ужас, что Ицуки невольно дернулся вперёд, чтобы её поддержать. Инстинктивно он протянул руку и поймал её за локоть, когда она уже начала заваливаться вперёд. Поддерживая её, он почувствовал, как она вся напряглась под его прикосновением — не просто от неожиданности, а со страхом, словно ожидая удара. — Спасибо, — пробормотала она, быстро отстраняясь и нашаривая очки. — Пожалуйста. Вы не ушиблись, Ватанабе-сан? — Отходить от неё Ицуки не спешил, и был в любой момент готов перехвать её падение снова. Она замерла на мгновение, словно удивленная тем, что он знает её имя, а потом покачала головой: — Нет-нет, всё в порядке. Но Ватанабе явно была не в порядке. Пальцы, которыми она поправляла очки, слегка дрожали, а лицо стало бледным, как бумага. И всё же через несколько секунд она продолжила путь, как ни в чем не бывало. Но то выражение паники… оно казалось непропорциональным ситуации. А ещё был момент, который Ицуки заметил, когда Ватанабе надевала очки обратно. Её взгляд задержался на вывеске клуба каллиграфии, которая накануне сменила цвет с синего на зелёный. И в этот момент Ицуки мог поклясться, что она прочитала мелкий шрифт на вывеске безо всяких очков. «Что-то здесь не так,» — подумал Ицуки, делая очередную пометку в мысленном блокноте. — «Зачем ей носить очки, если у неё хорошее зрение?» А потом, когда он помог ей подняться, она бросила на него странный взгляд и сказала: — Не говори Такахаши, что видел меня… такой. Прежде чем Ицуки успел что-то ответить, она уже спешила прочь, оставив его с ещё большим количеством вопросов. «Такой» — то есть уязвимой? Или испуганной? Или, может быть, без очков, которые, похоже, ей не нужны? И почему она так боится, что Такахаши узнает об этом инциденте? Ицуки нахмурился, пытаясь сложить все детали вместе. Детали все никак не складывались. Нужно больше информации. — Неэффективно строить догадки без достаточных данных, — пробормотал Ицуки себе под нос, оглядывая ряды стеллажей. — Нужен системный подход. Он подошёл к библиотекарше, Миядзаки-сенсей, которая сидела за своим столом, погруженная в каталогизацию новых поступлений. — Миядзаки-сенсей, мне нужны ежегодники старших классов и фотоальбомы межшкольных турниров по кендо за последние пять лет. Миядзаки-сенсей подняла глаза от своей работы, и её очки в тонкой оправе слегка блеснули в солнечном свете. — Кендо? — переспросила она с легким удивлением. — А я думала, ты обычно интересуешься точными науками, Кодо-кун. — Это для… исследования, — уклончиво ответил Ицуки. Объяснять, что он ищет информацию о конфликте между главами кулинарного клуба и клуба кройки и шитья, было бы неэффективно и могло породить новые слухи. Библиотекарша указала на архивный отдел в дальнем углу библиотеки: — Спортивные журналы и отчеты о турнирах ты найдешь в секции D, а ежегодники средних школ нашей префектуры — на полках 8-10. Если нужны будут конкретные издания, обращайся. Поблагодарив библиотекаршу, Ицуки направился в указанном направлении. Он методично просматривал один журнал за другим, откладывая в сторону те, что не содержали нужной информации. Первый час поисков не принес особых результатов, но Ицуки не отчаивался — эффективный поиск требует терпения. Наконец, в журнале «Юное Кендо» трехлетней давности он нашел первую зацепку — фотографию с префектурного чемпионата среди средних школ. На снимке юные Такахаши и Ватанабе стояли на пьедестале регионального чемпионата — в разной форме, представляя разные школы, но с одинаково сияющими глазами и медалями на шеях. Судя по возрасту, это был турнир для учеников первого года средней школы. Подпись гласила: «Префектурный чемпионат по кендо среди средних школ: первое место — Ватанабе Май (школа Аозора), второе место — Такахаши Хана (школа Мидори)». — Интересно, — пробормотал Ицуки, делая пометки в блокноте. Он перевернул страницу и наткнулся на короткое интервью с победительницей: «— Это была сложная финальная схватка, — признается Ватанабе Май. — Такахаши-сан — сильный противник, и я рада, что смогла победить. Но я уверена, что наше соперничество только начинается и мы встретимся ещё не один раз.» В следующем журнале, за второй год средней школы, Ицуки нашел еще одну фотографию с чемпионата — снова Ватанабе на верхней ступени пьедестала, и снова Такахаши на второй. Лицо Такахаши выглядело более напряженным, чем на предыдущем снимке, а в глазах читалась непреклонная решимость добиваться победы, сколько бы времени это не взяло. Продолжив поиски, Ицуки наткнулся на небольшую статью о товарищеских матчах между школами. Внимание привлекла фотография, на которой Такахаши и Ватанабе стояли рядом с каким-то парнем в форме мужской команды по кендо. Подпись гласила: «Капитан мужской команды школы Мидори, Сато Рёта, демонстрирует новую технику ученицам обеих школ.» — Сато Рёта, — пробормотал Ицуки, записывая имя. Что-то в этой фотографии казалось значимым, но он пока не мог точно сказать, что именно. Самой важной находкой стал ежегодник школы Мидори за прошлый год. В разделе, посвященном клубу кендо, была групповая фотография команды, но ни Такахаши, ни Сато Рёты среди них уже не было. Вместо этого в разделе «Выпускники и покинувшие клуб» была небольшая заметка: «В этом году мы проводили Сато Рёту, нашего капитана, который принял решение оставить кендо по личным причинам. Также клуб покинула Такахаши Хана, решившая сфокусироваться на других интересах перед поступлением в старшую школу.» Ицуки перелистнул еще несколько страниц и обнаружил отдельную заметку в разделе местных новостей ежегодника школы Аозора: «Известная всей школе как непобедимая чемпионка по кендо, Ватанабе Май не смогла принять участие в финале префектурного чемпионата этого года из-за неожиданного ухудшения в самочуствии. Мы желаем ей скорейшего выздоровления и возвращения в строй.» Болезнь? Или что-то более серьезное? Ицуки вспомнил странную реакцию Ватанабе на пошатнувшийся манекен и очки, которые, казалось, ей не очень-то и нужны. Продолжая поиски, он наткнулся на фотографию из школьной газеты старшей школы Ёру, датированную началом текущего учебного года. На ней были запечатлены первогодки во время церемонии открытия. Ицуки увеличил фотографию и заметил Такахаши и Ватанабе, стоящих по разные стороны актового зала. Они явно заметили друг друга — их взгляды пересеклись через всё помещение, и даже с такого расстояния была очевидна напряженность между ними. Еще больше заинтриговал Ицуки снимок с первого собрания кулинарного клуба. Ватанабе сидела в дальнем углу, погруженная в какие-то записи, а рядом с ней на столе лежали очки — те самые, которые она теперь носила постоянно. Это означало, что очки появились сразу после перехода в старшую школу, а не были частью ее образа раньше. Просматривая фотографии с различных мероприятий этого года, Ицуки заметил интересную деталь: хотя кулинарный клуб и клуб кройки и шитья часто участвовали в одних и тех же событиях, Такахаши и Ватанабе никогда не появлялись вместе в кадре. Казалось, они намеренно избегали любого взаимодействия, пока не стали главами своих клубов — а затем их холодная война переросла в открытую вражду. Последней находкой Ицуки стал недавний выпуск школьной газеты с статьей о грядущем фестивале. В ней упоминались планы обоих клубов занять один и тот же «стратегически важный» участок для своих экспозиций. «…и клуб кройки и шитья, и кулинарный клуб подали заявки на размещение своих стендов у главного входа. Однако поскольку место ограничено, одному из клубов придется уступить…» *** Ицуки, дождавшись окончания последнего урока, стратегически занял позицию недалеко от кабинета кулинарного клуба. Он достаточно изучил распорядок дня большинства клубов школы, чтобы точно знать — сегодня члены кулинарного клуба должны были покинуть учебное крыло раньше из-за подготовки к фестивалю. И Михо, судя по его наблюдениям, обычно уходила одной из последних. Его расчеты оказались точными. Когда основная масса учеников уже покинула коридор, он заметил девушку с хвостиками, задержавшуюся около доски объявлений. Она что-то записывала в свой блокнот, сосредоточенно нахмурив брови. Он её видел с самого начала скандала с перевернутым яшиком, и она боле чем была в курсе конфликта. Ицуки выждал момент, когда в коридоре не останется других свидетелей, и только тогда подошел. — Простите, — обратился он к ней. Михо вздрогнула и резко обернулась, чуть не выронив карандаш. — Ты!? — в её голосе была смесь удивления и тревоги. — Что тебе нужно? — Мне просто хотелось бы поговорить, — спокойно ответил Ицуки, сохраняя дистанцию, чтобы не создавать излишнего давления. — Меня зовут Ицуки Кодо, я из класса 1-5. — Я знаю, кто ты, — быстро ответила Михо, нервно поправляя очки. — Ты тот парень, из-за которого в студсовете столько шума. Тот самый «Мистер Эффективность». Ицуки немного удивился её осведомленности, но решил, что это даже удобно — не нужно тратить время на представления. — Верно. Я работаю по просьбе студсовета над разрешением конфликта между вашим клубом и клубом кройки и шитья. Михо недоверчиво прищурилась. — И что, студсовет теперь набирает посредников среди первогодок? — Это было решение Даро-семпай, — просто ответил Ицуки. — Она считает, что я могу предложить... эффективное решение. Михо колебалась. Она быстро сложила свои заметки и закрыла блокнот. — Мне нечего тебе сказать. Я должна идти. — Это как-то связано с кендо, верно? — спросил Ицуки, когда она уже собиралась уходить. Михо замерла на месте, её плечи заметно напряглись. — Не понимаю, о чем ты. — О Такахаши-сан и Ватанабе-сан. О том, почему две бывшие кендоистки теперь возглавляют кулинарный клуб и клуб кройки и шитья. И почему они так ненавидят друг друга. Михо медленно повернулась, её лицо побледнело. — Кто тебе это сказал? — Никто. Я собрал информацию из разных источников, — Ицуки сделал паузу. — Но мне не хватает деталей. И я подумал, что вы могли бы помочь. — Почему я должна тебе что-то рассказывать? — В её голосе слышалась настороженность, но Ицуки заметил, что она не уходит. — Если Такахаши-сан узнает... — Она не узнает. Я не раскрываю свои источники, — твердо сказал Ицуки. — К тому же, разве вам не хочется, чтобы этот конфликт прекратился? Я видел, как вы пытались предотвратить столкновение в коридоре. Михо нервно огляделась, словно проверяя, не подслушивает ли кто. — Я не могу говорить здесь. И вообще не должна говорить. — Почему вы так боитесь? — Ицуки пристально посмотрел на неё. — Такахаши-сан настолько... авторитарна? — Дело не в этом! — горячо возразила Михо. — Такахаши-сан хороший человек. Просто... — она замолчала, прикусив губу. — Просто у неё есть личные причины ненавидеть Ватанабе-сан, — закончил за неё Ицуки. Михо резко подняла голову. — Я ничего не говорила! И если ты где-то это упомянешь, я буду всё отрицать. — Я не собираюсь никому ничего рассказывать, — терпеливо объяснил Ицуки. — Я пытаюсь понять причину конфликта, чтобы найти решение. Это самый эффективный подход. Михо колебалась, её пальцы нервно вертели страницы блокнота. — Слушай... я действительно хочу, чтобы всё это прекратилось. Но я не могу предать доверие Такахаши-сан. Она столько для меня сделала. — Я понимаю вашу лояльность, — кивнул Ицуки. — Но иногда настоящая помощь заключается в том, чтобы сделать то, что необходимо, а не то, что ожидают. Михо вздохнула, её сопротивление медленно таяло. — Я почти ничего не знаю. Честно. Только то, что они обе занимались кендо в средней школе, были соперницами. И там был какой-то парень... Рёта, кажется. Капитан мужской команды. — Сато Рёта? — уточнил Ицуки, припоминая информацию, которую собрал ранее. Михо удивленно посмотрела на него. — Да, точно. Я не знаю деталей, просто... — она запнулась. — Такахаши-сан была его девушкой. Но потом он стал слишком много говорить о технике Ватанабе-сан, восхищаться ею... Мне подруга рассказывала, она училась с Такахаши-сан в одной средней школе. — А потом? — осторожно подтолкнул Ицуки. — Потом что-то случилось, — Михо снова занервничала, бросая взгляды по сторонам. — Не знаю точно что. Ватанабе-сан вроде бы бросила кендо, а Сато-сан и Такахаши-сан расстались. Он тоже ушел из спорта. — Ватанабе-сан получила травму? — спросил Ицуки, стараясь сохранять нейтральный тон. — Откуда ты... — Михо осеклась, потом быстро покачала головой. — Я не знаю. Правда. Такахаши-сан никогда не говорит о прошлом. Только когда злится, иногда проскальзывает что-то... намеки. Ицуки нахмурился. Информация была фрагментарной, но подтверждала его предположения. — А Такахаши-сан никогда не упоминала, почему Ватанабе-сан бросила кендо? — Однажды она сказала что-то вроде: «... не заслуживают победы», — неохотно признала Михо. — Но это было, когда она узнала, что Ватанабе-сан поступила в нашу школу. Она была... очень расстроена. — Понятно, — кивнул Ицуки. — Спасибо за информацию. Это действительно важно и может помочь. — Ты не скажешь, что это я рассказала? — В голосе Михо звучала неприкрытая тревога. — Такахаши-сан вышвырнет меня из клуба, если узнает. — Не скажу, — твердо пообещал Ицуки. — Более того, я постараюсь решить проблему так, чтобы ни один из клубов не пострадал. Михо смотрела на него с сомнением. — Почему ты вообще этим занимаешься? Какая тебе разница, что происходит между старшеклассниками? Ицуки слегка задумался над ответом. Этот вопрос он задавал и себе. — Потому что неразрешенные конфликты неэффективны, — наконец сказал он. — Они отнимают ресурсы, время и энергию всех вовлеченных сторон. И потому что... Он вспомнил лицо Амано, когда она говорила о фестивале клубов, об объединении усилий и создании чего-то прекрасного вместе. — И потому что некоторые вещи стоят того, чтобы их сохранить, — закончил он фразу, сам немного удивляясь своим словам. Михо долго смотрела на него, затем неуверенно улыбнулась. — Знаешь, может, у тебя и получится. Но Такахаши-сан очень упрямая, а Ватанабе-сан... говорят, она ещё хуже. — Не беспокойтесь, — Ицуки кивнул. — Я нахожу решения для гораздо более сложных проблем. Когда Михо ушла, Ицуки остался в пустом коридоре, мысленно раскладывая полученную информацию. Пазл постепенно складывался, но несколько ключевых элементов всё ещё отсутствовали. Что именно произошло в тот день, когда Ватанабе получила травму? Почему Такахаши винит её, а не Сато? И где сейчас Сато Рёта и какова его роль? Глава тринадцатая. Фестиваль, гирлянды и ромашка над пропастью Утро дня фестиваля выдалось безоблачным, словно сама природа решила поддержать усилия студентов школы Ёру. Солнечные лучи играли на свежевыкрашенной входной арке, заставляя тщательно продуманные украшения сверкать и переливаться. Ицуки, стоя недалеко от входа, с удовлетворением отметил, что их с Мори работа выглядит впечатляюще. Яркий баннер с официальным слоганом фестиваля «Создавай, исследуй, удивляй!» (выбранным в последний момент после долгих дебатов в студсовете) гордо реял над головами первых посетителей. Территория школы преобразилась до неузнаваемости. Внутренний двор превратился в импровизированную ярмарку с десятками павильонов, палаток и стендов. Воздух наполнился ароматами еды, смехом и музыкой. Школьный оркестр, расположившийся на небольшой сцене у фонтана, исполнял энергичные мелодии, задавая тон всему мероприятию. Ицуки методично оглядывал окружающее пространство, отмечая в уме удачные решения и нелогичные, с его точки зрения, детали организации. Толпа вокруг постепенно густела — помимо учеников, на фестиваль пришли их родители, друзья из других школ, и даже несколько представителей местных компаний, интересующихся потенциальными талантами. — Кодо-кун! — окликнула его Шизука, стремительно приближаясь сквозь толпу. Она выглядела одновременно уставшей и воодушевленной, как генерал в разгар важного сражения. — Как тебе открытие? — Достаточно эффективно, — ответил Ицуки после короткого размышления. — Потоки людей распределены неравномерно, но учитывая стихийность движения толпы, это приемлемо. Шизука рассмеялась — такой ответ был настолько в духе Ицуки, что она не могла не оценить. — Знаешь, я начинаю понимать, почему Амано-тян так много говорит о тебе. Твой взгляд на вещи… освежает. Ицуки моргнул, не совсем понимая, как реагировать на эту информацию. Мысль о том, что Амано говорит о нем, была неожиданно приятной, но он тут же отбросил это ощущение как неэффективное. — Кстати об Амано-сан, — начал он, стараясь, чтобы его голос звучал нейтрально. — Она сегодня занята в студсовете? — По уши, — кивнула Шизука. — Она координирует работу информационных стоек вместе с Томоэ-тян. Если хочешь её найти, загляни в главный павильон студсовета. Ицуки хотел было сказать, что не планировал специально искать Амано, но почему-то промолчал. Вместо этого он кивнул: — Я планирую систематический обход всех экспозиций. Это наиболее эффективный способ оценить… — Конечно-конечно, — перебила его Шизука с легкой улыбкой. — О, и не забудь проверить, как там дела у наших конфликтующих клубов. Ватанабе-сан и Такахаши-сан пообещали вести себя прилично, но я бы не стала на это полагаться. С этими словами она умчалась, оставив Ицуки наедине с его мыслями и шумящим вокруг фестивалем. *** План систематического обхода всех экспозиций продержался ровно до тех пор, пока Ицуки не встретил группу первогодок, с восторгом рассказывающих о трансформирующемся роботе-официанте клуба робототехники. Решив, что осмотр такого технического достижения будет эффективным использованием времени, он изменил маршрут. Робот оказался впечатляющим — трехметровая конструкция, способная как перемещаться между столиками в обычном режиме, так и собираться в компактную форму для экономии пространства. Правда, как признался один из создателей, с программированием возникли сложности, и робот иногда путал заказы или доставлял их не тому столику. — Мы назвали его «Эффективный Эдвард», — с гордостью сообщил взъерошенный третьегодка, вытирая со лба машинное масло. — В честь парня из первого класса, который постоянно говорит об эффективности. Ицуки моргнул, не сразу поняв, что речь идет о нем. — Я думал, меня называют «Мистер Эффективность». — О, у тебя много прозвищ, — рассмеялся парень. — «Человек-Эффективность», «Кодо-Всё-По-Плану», «Тот-Самый-Жуткий-Первогодка-С-Веревкой». Но мы решили, что «Эффективный Эдвард» звучит дружелюбнее. Ицуки не был уверен, стоит ли считать это комплиментом, поэтому просто кивнул и продолжил осмотр робота. После клуба робототехники он заглянул в научный павильон, где клуб химического анализа демонстрировал серию впечатляющих опытов с жидким азотом и флуоресцентными красителями. Рядом с ними расположился клуб астрономии, предлагающий посетителям виртуальное путешествие по Солнечной системе с помощью самодельного планетария. Особенно впечатлил Ицуки стенд клуба статистического анализа. Вместо того, чтобы просто представлять сухие цифры, они создали интерактивную инсталляцию, демонстрирующую корреляцию между количеством посещений библиотеки и успеваемостью. Данные визуализировались в виде красочной диаграммы, где каждая точка представляла отдельного ученика. — Подход весьма эффективен, — признал Ицуки, изучая методологию исследования. — Использование цветового кодирования для разных классов существенно облегчает восприятие. Члены клуба, не привыкшие к похвале от посторонних, просияли от его комментария. Двигаясь дальше, Ицуки заметил, что активность в зоне спортивных клубов была значительно выше ожидаемой. Обычно спокойная и дисциплинированная команда кендо устроила впечатляющее показательное выступление с элементами театрализации. Клуб баскетбола организовал серию зрелищных конкурсов на меткость, где победители получали съедобные призы от кулинарного клуба. Особенно интересным оказался проект клуба спортивного ориентирования — они разработали квест, соединяющий все основные точки фестиваля. Участники должны были найти контрольные точки, отмеченные на карте, и собрать штампы, подтверждающие посещение. — Это самый эффективный маршрут обхода фестиваля, — заметил Ицуки, изучая карту, которую ему вручила миниатюрная девушка из клуба ориентирования. — Именно! — обрадовалась она. — Мы проанализировали расположение всех павильонов и рассчитали оптимальную последовательность посещения, чтобы минимизировать время и пройденное расстояние. Ицуки был впечатлен таким подходом и решил следовать предложенному маршруту. В конце концов, это было гораздо эффективнее, чем его первоначальный план. *** Амано чувствовала, что её сил хватит максимум до обеда. С самого утра она координировала работу информационных стоек, решала конфликты из-за распределения мест, успокаивала нервничающих первогодок и старалась поддерживать свою безупречную осанку несмотря на усталость. Её планшет с расписанием фестиваля был исчерчен десятками пометок и исправлений — казалось, каждый клуб считал своим долгом внести последние изменения в программу. — Амано-тян, держи, — Томоэ протянула ей бутылку минеральной воды. — Ты уже три часа не делала перерыва. — Спасибо, — Амано благодарно приняла воду. — Как дела на твоем участке? — Всё под контролем. Клуб эзотерических наук опять просил разрешения провести ритуал вызова духов, но я их отправила к Мори-куну. Пусть он решает, — Томоэ хихикнула. — Кстати, тебя спрашивал один парень… — Кто? — Амано постаралась, чтобы вопрос прозвучал нейтрально, но Томоэ, казалось, видела её насквозь. — Как будто ты не догадываешься, — подмигнула Томоэ. — Наш «Мистер Эффективность» собственной персоной. Говорил что-то про систематический обход всех экспозиций. Амано почувствовала, как кровь приливает к щекам, и мысленно прокляла свою неспособность скрывать эмоции. — Я просто… мы же… у нас были совместные кулинарные проекты, и… — И ты готовила ему бенто, и вы постоянно обедаете вместе, и твоя мама постоянно о нём спрашивает, — продолжила Томоэ, не переставая улыбаться. — Да, мы все знаем. — Это не то, что ты думаешь, — попыталась возразить Амано. — Он просто… он… — Эффективный? — предложила Томоэ и рассмеялась, увидев выражение лица Амано. — Расслабься, я же шучу. Кстати, почему бы тебе не сделать перерыв? Я справлюсь тут и без тебя какое-то время. Амано хотела возразить, что не может оставить свой пост, но её внимание привлекла выразительная фигура в дверях информационного центра. Мори Тено с серьезным выражением лица разговаривал с председателем клуба эзотерических наук, и, судя по всему, разговор складывался не в пользу последнего. — Думаю, ты права, — неожиданно для себя согласилась Амано. — Небольшой перерыв не повредит. Томоэ с удивлением посмотрела на подругу, но быстро скрыла своё изумление под улыбкой. — Удачи! — подмигнула она. — И если увидишь Кодо-куна, передай, что его робот-тёзка в павильоне робототехники уже трижды разлил чай на посетителей. *** По пути вИцуки заметил указатели клуба спортивного ориентирования с пометкой, где были отмечены стенды клуба фотографии и клуба городской журналистики с пометкой "обратить внимание". Ицуки считал фотографию делом эффективным, поскольку она реализовывала важнейший принцип ТРИЗ — принцип предварительного действия: запечатлеть момент заранее, чтобы потом можно было беспристрастно анализировать информацию, не полагаясь на несовершенную человеческую память. К журналистике же он относился с сомнением, так как объективное изложение фактов считал эффективным, но постоянно видел, как субъективные интерпретации искажают реальное положение дел, делая получение информации крайне неэффективным процессом. И все же он не пожалел, что посетил оба стенда. Журналисты представили интерактивное освещение школьных событий с возможностью для посетителей самим составить заметку о фестивале, а фотоклуб создал впечатляющую экспозицию с хронологией школьной жизни за последние пять лет. Часть стенда была посвящена разного вида спортивным состязаниям. Были там командные фотографии волейбольного клуба с региональных чемпионатов, эффектные снимки выступлений гимнастов и динамичные кадры баскетбольных матчей. Но Ицуки заинтересовал коллаж фотографий, посвященный кендо. Среди снимков его взгляд зацепился за фотографию парня с кубком. Подпись гласила: "Сато Рёта, победитель регионального турнира". И это имя ему попадалось совсем недавно. Причем не в одиночку. Он было попытался вспомнить, максимально эффективно активизируя свою память методом ассоциативных цепочек — от статьи в журнале к предположениям о конфликте между Ватанабе и Такахаши, от упоминаний кендо к школьным слухам. Но долго размышлять ему не пришлось. Секундой позже Ицуки заметил еще одну фотографию — групповой снимок с какого-то турнира. Сато стоял в центре, улыбаясь, а по бокам от него были две девушки в форме для кендо. Приглядевшись, Ицуки с узнал в них более молодые версии Ватанабе и Такахаши. Подобную фотографию он видел, но немного в другом контексте и на ней парень и девушки были помоложе. И даже если обе фотографии были постановочными, это значило как минимум то, что этот самый Рето, Такахаши и Ватанбе проводили довольно много времени вместе. Возможно, у него появился потенциальный свидетель того конфликта. Вопрос был, как его найти и разговорить. И надо ли это вообще? Впрочем, вскоре он собирался именно этим и заняться. Ицуки сделал мысленную заметку узнать больше о Сато Рёте и его связи с главами конфликтующих клубов, когда появится возможность. *** Следующей остановкой в путешествии Ицуки по фестивалю стала зона конкурса кафе, где сосредоточились все гастрономические проекты. Здесь царила особая атмосфера — смесь ароматов различных блюд, музыки и смеха создавала впечатление маленького праздничного города. Клуб кулинарии, как и ожидалось, организовал одно из самых впечатляющих кафе. Их павильон был оформлен в стиле традиционной японской чайной с низкими столиками и татами. Официантки в элегантных кимоно предлагали посетителям изысканные десерты, оформленные с безупречным вкусом. Причем циновки покрывали не только пол у заведения, но и сильно заходили за его границы, особенно много их было сзади кафе, что было немного нелогично, и цепляло Ицуки. Сам он заметил это случайно. Он проходил мимо, когда как раз открыли проход, выходивший на заднююй, невидимую и закрытую часть кафе. Покрывать аккуратными циновками приличную плошадь, да еще и невидимую для посетителей было нелогично. Но вскоре Ицуки заметил Такахаши, одетую в формальное кимоно с изящным узором из хризантем, и отвлекса от мыслей об отсутствии логики. Такахаши с королевской осанкой руководила работой кафе, не позволяя себе ни одного лишнего или суетливого движения. Её распоряжения звучали тихо, но каждый сотрудник кафе слышал их безошибочно. — Добро пожаловать, — поклонилась Такахаши, заметив Ицуки. — Желаете отведать наши фирменные десерты? — Благодарю за приглашение, — ответил Ицуки. — Но я просто осматриваю все проекты. — Понимаю, — улыбнулась Такахаши, но её улыбка не достигла глаз. — Надеюсь, вы останетесь довольны нашей экспозицией. В её тоне чувствовалась напряженность, хотя внешне она выглядела спокойной. Ицуки заметил, как её взгляд то и дело устремлялся в сторону соседнего павильона, где расположился клуб кройки и шитья. Их проект представлял собой кафе в стиле европейского модного дома. Вместо традиционных столов и стульев там стояли элегантные диваны и низкие журнальные столики. Стены украшали эскизы нарядов и фотографии модных показов. Официанты в стилизованных костюмах предлагали посетителям небольшие закуски и напитки, оформленные в соответствии с последними трендами фуд-дизайна. В центре всего этого великолепия находилась Ватанабе, одетая в стильный костюм-тройку с элегантными очками. Она двигалась между столиками с грацией манекенщицы, останавливаясь то тут, то там, чтобы обменяться любезностями с посетителями. Когда Ицуки вошел в кафе, Ватанабе только что провожала группу учеников из средней школы, приглашенных на фестиваль. Заметив его, она слегка склонила голову в приветствии: — Кодо-кун, не ожидала увидеть тебя здесь. — Просто осматриваю все проекты, — повторил Ицуки свой ответ. — Интересное оформление. — Спасибо, — улыбнулась Ватанабе, поправляя очки жестом, который Ицуки уже заметил как привычный для неё. — Мы стремились создать пространство, где мода и кулинария встречаются на равных. Как и в случае с Такахаши, Ицуки чувствовал напряжение в её голосе. Несмотря на безупречные манеры и улыбку, Ватанабе казалась настороженной. Её взгляд периодически метался в сторону кафе кулинарного клуба, хотя она явно старалась этого не делать. — Как продвигается фестиваль? — спросил Ицуки, наблюдая за её реакцией. — Никаких… проблем? — Всё превосходно, — ответила Ватанабе с вежливой улыбкой, но её пальцы нервно сжались на краю подноса, который она держала. — Мы очень довольны расположением павильона и потоком посетителей. Ицуки кивнул, отмечая в уме это странное напряжение. Хотя после его вмешательства открытых конфликтов между клубами не было, атмосфера всё ещё оставалась накаленной до предела. — Надеюсь, так и будет продолжаться, — сказал он, выбирая слова с осторожностью. — Было бы неэффективно тратить энергию на конфликты во время такого важного мероприятия. — Безусловно, — согласилась Ватанабе, но её глаза на мгновение сверкнули чем-то похожим на вызов. — Мы все здесь ради успеха фестиваля, не так ли? Попрощавшись, Ицуки направился к выходу из павильона, когда краем глаза заметил знакомую фигуру. Амано стояла у входа, с интересом разглядывая оформление кафе. Её обычно безупречно уложенные волосы немного растрепались, а на щеках играл легкий румянец — видимо, она спешила и шла быстрым шагом. — Ицуки-кун, — окликнула она его, и на мгновение Ицуки застыл, удивленный тем, как естественно прозвучало его имя из её уст. — Я тебя искала. — Амано-сан, — он коротко поклонился. — Я думал, ты занята в информационном центре. — Томоэ-тян любезно согласилась подменить меня на некоторое время, — пояснила Амано, и в её голосе Ицуки услышал лёгкое смущение. — Я подумала… то есть… может быть, ты хотел бы вместе осмотреть некоторые экспозиции? Ицуки на мгновение задумался. Его план систематического обхода фестиваля был тщательно рассчитан, и наличие спутника могло нарушить его эффективность. С другой стороны, Амано как член студсовета наверняка знала о некоторых проектах больше деталей, чем было доступно обычным посетителям. К тому же… — Это было бы… эффективно, — сказал он наконец, и заметил, как Амано слегка улыбнулась в ответ на его формулировку. — У тебя есть предложения, что посмотреть? — Конечно, — оживилась она. — Например, клуб астрономии создал удивительную инсталляцию «Звездное небо над Токио», а клуб молекулярной гастрономии предлагает необычные сладости, которые меняют вкус, пока их ешь. Ицуки кивнул. Посещение таких необычных экспозиций действительно обещало быть познавательным. — Веди, — сказал он просто, и Амано, к его удивлению, взяла его за рукав, чтобы не потерять в толпе. Ни один из них не заметил пристальных взглядов, которыми их проводили две пары глаз — Такахаши из павильона кулинарного клуба и Ватанабе из своего модного кафе. *** Следующий час пролетел для Ицуки странно быстро. Вместе с Амано они посетили несколько павильонов, о которых Ицуки даже не слышал — например, «Клуб исследования пост-цифровой эстетики», чья инсталляция представляла собой комнату, где современные технологии причудливо переплетались с аналоговыми предметами. Там был телевизор, показывающий только статические помехи, рядом с которым стоял старинный проигрыватель для виниловых пластинок, а на стенах висели отпечатанные на бумаге скриншоты социальных сетей. — Это… необычно, — заметил Ицуки, рассматривая экспозицию. — Но я не уверен, что понимаю практическую ценность. — Не всё должно иметь практическую ценность, — мягко возразила Амано. — Иногда достаточно того, что это заставляет задуматься. Ицуки посмотрел на неё с легким удивлением. В этих словах было что-то, что он не ожидал услышать от такой же правильной и организованной, как он сам, Амано. После этого они заглянули в павильон «Клуба исследования урбанистической кулинарии», где предлагали странные, но удивительно вкусные блюда, вдохновленные городскими пейзажами. Ицуки попробовал десерт под названием «Ночной Шибуя» — смесь темного шоколада и перца, украшенную маленькими сахарными неоновыми вывесками. — Удивительно, но сочетание работает, — признал он, дегустируя необычный десерт. — Это… эффективное использование контрастов. Амано рассмеялась: — Только ты можешь описать вкусный десерт как «эффективное использование контрастов», Ицуки-кун. Ицуки хотел было возразить, но поймал себя на мысли, что ему нравится звук её смеха. Это было… неожиданно приятное открытие. Они подошли к павильону клуба робототехники как раз в тот момент, когда «Эффективный Эдвард» в очередной раз допустил ошибку, доставив чашку горячего чая не к тому столику. Посетительница, получившая неожиданный напиток, только рассмеялась, но создатели робота выглядели смущенными. — Прости, что назвали его в честь тебя, — обратился к Ицуки взъерошенный третьегодка, когда заметил его. — Мы не хотели… — Не страшно, — пожал плечами Ицуки. — Но вам стоит пересмотреть алгоритм распознавания столиков. Возможно, проблема в том, что робот ориентируется только на пространственное расположение, а не на идентификаторы столов. Создатели робота переглянулись, явно удивленные таким конструктивным предложением. — Знаешь, а ведь ты прав, — признал главный инженер проекта после паузы. — Мы не подумали об этом. — Если хочешь, можешь заглянуть в клуб в обычный день и помочь нам с отладкой, — предложил другой член команды. — Мы собираемся по средам и пятницам после уроков. Ицуки задумался. Обычно он избегал клубной деятельности как неэффективной траты времени, но что-то в энтузиазме этих парней его зацепило. К тому же, проблема с алгоритмом распознавания была интересной задачей… — Я подумаю, — ответил он наконец, что для него было эквивалентом согласия. — Отлично! — обрадовался третьегодка. — А теперь позвольте предложить вам чай — только не от Эдварда, а от самых обычных человеческих рук. Когда они с Амано устроились за маленьким столиком в углу павильона, Ицуки заметил, что она выглядит немного встревоженной. — Что-то не так? — спросил он, удивляясь собственной проницательности. Обычно он не очень хорошо считывал эмоции других людей. — Нет, просто… — Амано помедлила, подбирая слова. — Я заметила, что ты почти согласился присоединиться к клубу робототехники. Но ты всегда говорил, что клубы — это неэффективно… — Обычно да, — кивнул Ицуки. — Но в некоторых случаях коллективная работа над сложной проблемой может быть более эффективной, чем индивидуальная. Особенно если у участников разные компетенции. Амано смотрела на него с легким удивлением, и Ицуки внезапно осознал, что он сам не ожидал от себя такого ответа. Когда его взгляды начали меняться? И почему? Прежде чем он успел глубже погрузиться в эти размышления, их внимание привлек внезапный шум со стороны центральной аллеи фестиваля. Звуки были похожи на спор, и от них отчетливо веяло напряжением. — Что там происходит? — Амано привстала, чтобы лучше видеть. — Не знаю, но, возможно, нам стоит проверить, — ответил Ицуки, уже поднимаясь из-за стола. Что-то в тоне голосов показалось ему знакомым. Они быстро расплатились за чай и поспешили в сторону шума. Пробираясь сквозь заинтересованную толпу, Ицуки и Амано оказались на центральной площадке, где к их изумлению обнаружили Такахаши и Ватанабе, стоящих друг напротив друга в напряженных позах. Обе девушки сорвали свой безупречный образ — у Такахаши сбилась прическа, а Ватанабе держала в руке очки, которые, судя по слегка искривленной дужке, были случайно смяты в пылу спора. — Ты специально это сделала! — голос Такахаши, обычно сдержанный и мелодичный, звенел от гнева. — Ты знала, что это наши фирменные десерты, и всё равно выпустила почти такие же! — Не говори глупостей, — парировала Ватанабе, её обычно мягкий тон сменился острым как лезвие. — Наши эклеры не имеют ничего общего с вашими пирожными, кроме цветовой гаммы. — Случайно такие же цвета? Случайно такая же подача? — Такахаши горько рассмеялась. — Ты всегда так делаешь, Май. Всегда копируешь, а потом делаешь вид, что это просто совпадение! При упоминании имени Ватанабе вся толпа затихла. Девушки обращались друг к другу по фамилиям в присутствии других настолько долго, что использование личного имени прозвучало почти интимно, несмотря на обвинительный тон. — Я ничего не копировала, — прошипела Ватанабе, надевая очки обратно резким движением. — У тебя просто нет фантазии придумать что-то действительно оригинальное. — Я? Это у меня нет фантазии? — Такахаши сделала шаг вперед, её руки сжались в кулаки. — Ты… ты всегда… Она запнулась, явно подавляя какие-то более откровенные слова, и это была та самая трещина в её образе, через которую проглядывало что-то более глубокое, более личное, чем просто соперничество между клубами. — Всегда что? — тихо спросила Ватанабе, и в этом вопросе Ицуки услышал не вызов, а почти болезненную необходимость узнать продолжение. Такахаши на мгновение закрыла глаза, а когда открыла их, в её взгляде читалось холодное решение. — Хватит этих игр, Май. Давай решим всё раз и навсегда. — Как? — Ватанабе слегка побледнела, но её подбородок остался гордо поднятым. — Опять будешь жаловаться в студсовет? — Нет. Поединок, — сказала Такахаши так спокойно, словно предлагала выпить чаю. — Кендо. Завтра, можно даже сразу после выступления клуба нелегкой музыки, там есть пауза в программе. По толпе пробежал удивлённый шёпот. Некоторые из просутсвующих знали о прошлом обеих девушек в кендо, но никто не ожидал, что давние соперницы решат разрешить проблему поединком. Ватанабе заметно напряглась, её пальцы нервно сжались на дужке очков. — Я… я не занимаюсь кендо уже почти два года. — И я тоже, — пожала плечами Такахаши. — Так что мы в равных условиях. Если не боишься, конечно. Это был явный вызов, и все присутствующие замерли, ожидая ответа Ватанабе. Девушка молчала непривычно долго, её взгляд на мгновение стал отсутствующим, словно она вспоминала что-то далёкое. — Хорошо, — сказала она наконец, и её голос звучал слишком ровно, чтобы быть естественным. — Завтра после выступления клуба нелегкой музыки, на главной сцене. — Закрыли, — кивнула Такахаши. Она развернулась и пошла прочь, расталкивая столпившихся зрителей. Ватанабе осталась стоять на месте, её лицо было бледным, а взгляд — потерянным. — Ты не можешь согласиться на этот поединок, — тихо сказал Ицуки, подходя к ней. Ватанабе подняла глаза, явно удивленная его появлением. — Кодо-кун? Почему бы и нет? Это просто… — Не знаю почему, но не можешь… Я же видел, что это опасно… Ты боишься… Взгляд Ватанабе Май до этого бывший растеряным неожиданно обрел силу. — Не лезь не в свое дело Ицуки Кодо-сан! Я ничего не боюсь, — Ватанбе повернулась, и даже если бы Ицуки и хотел бы что-то сказать, как-то ее переубедить или остановить, он бы не успел. Ицуки проклял свои низкие способности к комуникации, и проблемы с пониманием логического мышления других. — Как неэффективно! Впрочем идея, с чего начать у него была — для начала надо было выяснить, в чем именно заключается проблема со здоровьем Ватанбе-сенпай. Глава Четырнадцатая. Травмы, выборки и спортивный парень Ватанабе Май исчезла в толпе так быстро, что Ицуки не успел сказать ей ни слова. Стоявшая рядом Амано растерянно смотрела то на удаляющуюся фигуру в элегантном костюме, то на озадаченного Ицуки. — Что происходит? — спросила она тихо. — Почему они устраивают поединок? И… — она замялась, подбирая слова, — почему ты сказал, что Ватанабе-сенпай не может согласиться? Ицуки нахмурился, сосредоточенно анализируя ситуацию. Этот импульсивный вызов на поединок казался совершенно нелогичным и неэффективным способом решения конфликта. Но главное, что его тревожило — реакция Ватанабе. То выражение затравленного ужаса в её глазах, когда Такахаши предложила поединок… Оно было слишком искренним, слишком глубоким. — У Ватанабе-сенпай проблемы со здоровьем, — наконец ответил он. — Я не знаю, какие именно, может быть что-то физическое, может быть какая-то фобия, но все достаточно серьезно, чтобы она бросила кендо, хотя была чемпионкой многих соревнований в средней школе. — А откуда ты знаешь? — удивленно и немного обижено спросила Амано. Такой интерес к другой девушке Амано почему-то совсем не радовал. — Я провел небольшое расследование, — Ицуки пожал плечами, как будто это было самым естественным делом в мире. Но все же решил немного объяснится, — После того как Шизука-сенпай попросила разобраться в конфликте между клубами. Амано просто посмотрела на на него и пожала плечами, ну да, вполне логично для него первым делом заполнить недостаток информации. — И что ты узнал? — спросила она, подходя ближе, чтобы избежать любопытных ушей в рассеивающейся толпе. Ицуки кратко изложил результаты своего исследования: соперничество в средней школе, загадочный Сато Рёта, внезапное прекращение занятий кендо, странные очки, которые, похоже, были не для коррекции зрения, а для чего-то другого. — Интересно… — задумчиво протянула Амано, когда он закончил. — Но ты же не можешь просто так их остановить? Ватанабе-сенпай ты попробовал остановить. Безуспешно. Еще раз попробуешь так же с ней или с Такахаши-сенпай, точно не получится. — Нельзя повотрять те же действия несколько раз и ждать другого результата, правила гачи тут не работают. Да и явно неэффективно вмешиваться без полной информации, — согласился Ицуки. — Мне нужно выяснить, что именно случилось с Ватанабе-сенпай и почему она перестала заниматься кендо. Он замолчал, погрузившись в размышления. Прямые методы — просто спросить или кого-то из знакомых Ватанабе — вряд ли дадут результат. Судя по всему, она очень тщательно скрывала причину своего ухода из спорта, То, что она ушла из спорта не скрывалось, но о точной причине народ мог только гадать. — Возможно, стоит поговорить с Шизукой-сенпай? — предложила Амано. — Как глава студсовета, она могла бы… — Нет, — покачал головой Ицуки. — Даро-сенпай не остановит поединок без веских причин. Да, даже если и остановит, кто им помешает провести поединок в другом месте, без свидетелей, и бог знает какими конечными результатами. Он снова погрузился в размышления, механически теребя край рукава своей мешковатой формы. Амано молчала, не желая прерывать его мысли. В этой задумчивости было что-то почти медитативное — словно она наблюдала за внутренней работой очень сложного и точного механизма. — Нужно найти поговорить с тем парнем что был парнем и семпаем Такахаши. Ватанбе с ним тоже тренировалсь, — наконец заявил Ицуки. — Он был близок с обеими девушками и, скорее всего, знает, что произошло. — Даже если у тебя получится его разговорить, — С сомнением посмотрела на Ицуки Амано, явно вспоминая его очень недавнее фиаско с Ватанабе-семпай, — Как ты вообще сможешь его найти? То, что он учился в одной школе с Такахаши, кстати в какой, не сильно поможет его искать. Ицуки задумался. Действительно, найти Сато Рёту могло оказаться непростой задачей. — Возможно, он тоже учится в нашей школе, — размышлял Ицуки вслух. — Хотя вряд ли, кто-то из тех, с кем я говоритл это бы упомянул. Может быть, он учится в какой-то соседней школе. В любом случае, он был довольно известным молодым спортсменом и его имя должно быть в записях соревнований. Нужно проверить архивы и социальные сети. Его я специально не искал, но тогда искал информацию о Такхаши-сенпай и Ватанабе-сенпай, несколько раз натыкался. Амано кивнула, и Ицуки отметил про себя, что она не стала называть его идею странной или чрезмерной — просто приняла как вполне рациональный план действий. Это было… приятно. — Я помогу тебе, — неожиданно заявила Амано. — Во-первых, я член студсовета, так что у меня есть доступ к некоторым базам данных Ну, да ты можешь поговорить с Даро-сенпай, и получишь доступ, но все равно. Но во-вторых… — она слегка покраснела, — две пары глаз эффективнее, чем одна. Ицуки моргнул, удивленный тем, как естественно она использовала его любимое слово. А потом, к его собственному удивлению, уголки его губ слегка приподнялись. — Это очень… эффективное предложение, Амано-сан, — согласился он. — Да и я вообще собирался попробовать поискать информацию по болезни Ватанбе-сенпай. *** После того, как они с Амано разошлись, прежде чем занятся поиском новой информации Ицуки решил немного поразмышлять о той информации, что у него уже была. Первым звоночком было явное противоречие: с Ватанабе-сан после того как она споткнулась уже слетели очки, но она все равно заметила сменившуюся вывеску, а для этого надо было обладать неплохим зрением. С другой стороны ее испуг когда она все-навсего немного запнулась и чуть не влетела головой в стену был непритворным. Ицуки пришел к выводу, что как-то слишком часто в последнее время ловить падающих девушек, подумал про падение Аманошиты, которой он спровоцировал так, чтоб ее близкое неконкролироюмое падение не стало фатальным, и решил, что фиг с ним, не слишком часто. Но все же что не так с Ватанебе-сан? Ицуки осознал, что у него крайний недостаток крайне определенной информации, легального доступа к которой у него не было? Ведь не дадут же ему просто так медицинский файл Май Ватанебе? Вариант пробратся в зону ответственности медсестры и украсть тоже был, вот только прошлый опыт на разного рода подработках научил ему нескольким простым вещам — крайне важно иметь хорошие отношения с теми, кто готовит или доставляет тебе еду и теми, кто имеет оказывать квалифицированую первую помощь. Ссорится с медсестрой ему не хотелось, а вероятность провала была неиллюзорной, если об их школьной медсестре была правдой хотя бы десятая часть ходивших о ней слухах. Ицуки пришел к неутешительному выводу — действиями имевшими наиболее высокие шансы на успех было просто прийти и попросить медицинский файл? Но медсестра же не даст его просто так? — Привет, Кодо-кун, ты чего такой задумчивый, будто проблему голода во всем мире решаешь, — окликнула его не так часто в последнее вреям бывшая в его поле зрения Мина Мина. С Мори он в последнее время, несмотря на расследование пересекался крайне редко, а с Миной-семпай и того реже. — Привет, Мина-сенпай. — Мы же договаривались, Мина-чан, и ты и Мори-кун. — Да-да, Мина-чан. — Так чего задумался напротив женской раздевалки? Ицуки огляделася в поисках тихого места он просто шел подальше от шума и в самом деле был недалеко от женской раздевалке, именно здесь переодевались кендоистки женской команды. — Думаешь как использовать данную нашим ответстванным президентом студсовета бумагу, если она ее забрала, чтоб проникнуть в женскую радевалку и избежать ответственнсти? — Продолжала стебаться над немного покрасневшим младшим Мина. — Что? Бумагу? — «То что сделано подателем сего сделано по моему приказу и для блага государства». Ах, да, ты же говорил, что не читал. — Там не было так написано, — Возразил немного недоумевающий Ицуки. Явно это была какая отсылка которую знали Мина-сенпай и Шизука-сенпай. Какое-то аниме про восстановление и управление страны, скорее всего. Непонятно. Неэфективно на такое тратить время. И потом, там было написано совсем по другому. — «Прощу под мою ответственность предоставить данному ученику Ицуки Кодо все необходимые для его деятельности вещи. Председатель студенческого совета Шизука Даро» Вещи! Не материалы для ремонта, или инструменты. Шизука, а точнее написавшая для нее эту записку Мина-сенпай использовала слово, что может означать что угодно. Материалы для ремонта, материалы для покраски, инструменты, сварочный апппарат, передвижной кран. Или информацию из медицинского дела Ватанабе Май. — Спасибо, Мина-чан, — А вот поклон который отвесил Ицуки был не просто вежливым поклоном, а поклоном глубокого уважения, — Вы мнe очень помогли, большое спасибо. Я ушел. Излишняя вежливость от человека, которого сама Мина считал хоть уже и считала неплохим парнем, но все равно немного грубияном, так поразила, что кроме «хорошей дороги» она ничего выдавить из себя не смогла. *** Школьная медсестра смерила его взглядом из-под небольшой челки явно любимого ей короткого каре (во всяком случае с другой прической Кишимото-сенсей он сам не видел), и нехотя кивнула: — Ладно, положусь на Шизуку-кун. Получив доступ к медицинским документам Ицуки начал проглядывать их содержимое. Рост стоя… рост сидя… вес… длина рук… Три размера… Последнии были скрыты под спойлером и рука Ицуки парктически сама собой потянулась было открыть, но он все же сумел себя удержать, пролистнул и продолжил искать дальше. Судя по замеченому практически сразу после этого острому взгляду Кишимото-сенсей — это было правильное решение. Наконец он дошел до цели поисков: зрение — полное, 0 диоптрий на оба глаза. Датой обследования было начало этого года, так же была приписка о полном восстановлении Впрочем, первое только подтвердило то, что предполагал Ицуки, и он начал смотреть дальше. Полное восстановление значило, что до этого полного зрения не было, а значит оно ухудшалось и этому была своя причина. И он нашел. «Ученица восстанавливается после эпидуральной гематомы и ей решительно противопоказано заниматся любыми видами спорта, которые могут привести к ударам по голове, таким как баскетбол, волейбол или вышибалы. Занятия…» Страница заканчивалась и продолжение было на следующей странице но, Ицуки уже догадывался, что именно он там увидит. И его подозрения подвердились. «кендо или любыми видами боевых исскуств не рекомендованы даже после окончания в реабилитации в …» Датой окончания реабилиции фигурировало все то же начало этого года и эта дата, как проверил Ицуки совпадала с датой проверки зрения. — Нашел то, что искал, Кодо-кун? — Внимательный взгляд Кишимото не давал ему соврать, говорить же особо сил не было. — Да, Кишимото-сенсей, спасибо, Кишимото-сенсей. — Кодо-кун, я надеюсь, тебе не надо объяснять, что несмотря на записку от Шизуки-куна, болтать о том, что ты там прочитал — нельзя. — Понял, Кишимото-сенсей, — пообещать подобное Ицуки было просто, так как он и не собирался ничего говорить. Ицуки еще раз поклонился уважемой медсестре и вышел. Немного прошел и зашел в пустой класс, время было позднее, а класс был далеко от входа и эпицентра фестивального безумия, никаких активностей подготовки к фестивалю там не наблюдалось, окна не выходили во внутренний двор школы и было довольно тихо. Что-то не сходилось. Допустим, Ватанебе-сенпай получила травму, сильно посадила зрение, и бросила заниматься кендо. Тут все логично. Но почему она продолжала носить очкии после востановления зрения и заявлять о развившейся из-за кулинарных комиксов близоруксти. А еще иронизировала по поводу собственной близорукости на тему многих прочитаных ей самой хентайных комиксов. Почему она не могла прямо сказать как в начале так и позже про травму. Полученую скорее всего на кендо, ввиду прямого запрещения заниматься кендо и единоборствами вообще. Не хотела плакаться и выглядеть жалкой? Логично, но Ицуки чувстовал, что что не так. Ему нужна был еще информация, возможная причина такого поведения, и она была явно завязана на что-то в кенедоистком прошлом Ватанебе-сенсей. Ицуки хмыкнул и решил начать с самого простого — залезть в сеть и поискать. Боя Ватанебе Май он не нашел, но причину запрещения понял: удары по голове были одними из самыми наиболее популярных в кендо. А Ватанабе-сенпай и Такахаши-сенпай явно встречались в бою. И в их последнем совместном бою Такахаши проиграла, судя по ее репликам. И так и не смогла взять реванш. Все сложилось, кроме причины такой яростной эскалации со стороны Такахаши-сенпай. Подтверждения и свидетеля у Ицуки не было, пока не было, но он был точно уверен в цепочке событий. А для того, чтоб выяснить детали ему и нужно было найти и разговорить этого самого замешаного в событияж свидетеля. *** Амано, используя свой допуск члена студсовета, получила доступ к спискам участников префектурных соревнований за последние пять лет. К вечеру, когда большинство павильонов уже готовилось к закрытию первого дня фестиваля, Ицуки и Амано встретились в пустой классной комнате, одной из немногих, не занятых приготовлениями к фествалю на территории школы, и обменялись находками. — Все как мы и думали, Амано-сан, — были они одни, так, что Ицуки мог себе позволить обратится к Амано по имени. Та в свою очередь такому обращению в школе не удивилась и возмущатся даже не подумала. — Кишимото-сенсей запретила мне распространятся, но у Ватанабе-сенпай в самом деле была травма, которая прошла только в начале этого года, и может вернутся. Поэтому кендо ей заниматся и нельзя. А как твои успехи, — Ицуки видел по радостному выражению глаз Амано, которое слабо отражалась на ее лице, что успехи у нее были. — Я нашла его, — торжествующе объявила Амано, показывая Ицуки распечатку с фотографией. — Сато Рёта, выпускник средней школы Мидори, дважды чемпион префектуры по кендо в своей возрастной категории. Ицуки внимательно рассмотрел фотографию. На ней был запечатлен высокий парень с уверенной осанкой и сосредоточенным, но каким-то печальным взглядом. Классическое лицо спортсмена — сильное, выразительное, с твердой линией немного излишне сжатой челюсти. Это был все тот же парень, что он видел на фотографиях с Такахаши и Ватанабе. Только на этой конкретной он был немного выше. А вот выражение его лица делало его еще старше. — Теперь нам нужно его найти, — задумчиво произнес Ицуки. — Ты же упоминала, что социальных сетях его аккаунты неактивны уже больше года. То есть быстро связатся с ним не получится. — Это может помочь, — Амано протянула ему телефон с записей из какого-то архива. — После окончания средней школы Мидори Сато Рёта поступил в старшую школу Сейхо, специализирующуюся на спортивной подготовке. Но потом… — Потом? — поторопил её Ицуки, видя, как Амано хмурится, глядя на документы. — Потом данные обрываются. Он не числится ни в каких результатах соревнований, хотя Сейхо славится своей командой по кендо. Как будто он… исчез. Ицуки нахмурился. Эта странность только усиливала его подозрения, что произошло что-то серьезное. И что это самое "серьезное" и в самом деле включало всех троих. — Нам нужно больше информации, — решительно заявил он. — У меня есть идея, где её получить. Но занятся этим я сам скорее всего не смогу. Мне неудобно об этом просить, и мы хотели вместе завтра еще побродить по фестивалю, но завтра с утра, если я правильно помню, ты свободна. — Расчитывай на меня Ицуки-кун, - Амано не колебалась ни секунды. Глава пятнадцатая. Здоровье, кендо и поиски решений — Сато Рёта? — переспросила Томоэ, когда они собрались утром в небольшой кафешке недалеко от школ. — Кендоист? Зачем нам его искать? Ицуки кратко объяснил ситуацию, опуская детали о медицинской карте Ватанабе — это была конфиденциальная информация. Обдумав ситуацию как следует вчера вечером после того, как они с Амано разошлись по домам, он пришел к выводу, что в одиночку Амано лучше не идти. Томоэ идти согласилась, но потребовала от Ицуки объяснений лично. Вот так утром они и оказались вместе у ворот. — У меня есть основания полагать, что Ватанабе-сенпай травмирована и не должна участвовать в поединке. Сато-сан, по некоторым данным, был её тренером и, возможно, был свидетелем получения этой травмы. Во всяком случае точно много проводил — А у тебя есть информация, где искать этого Сато? — спросила Амано, поправляя складки своей безупречно отглаженной юбки. — Только некоторые предположения, — ответил Ицуки. — По данным старых статей, он учился в средней школе Мидори, а потом поступил в старшую школу Сейхо. Я предлагаю начать оттуда. — А почему ты сам не пойдёшь? — Томоэ не стеснялась в вопросах. — У меня есть другие приготовления, — коротко ответил Ицуки. — И это будет эффективнее, если поисками займетесь именно вы. У красивых девушек больше шансов получить информацию, особенно от парней, — он слегка пожал плечами, признавая очевидное. Амано понимающе кивнула, надеясь, что она не покраснела слишком сильно, Томоэ же в ответ на завуалированый комплимент хлопнула Ицуки по плечу. — Хорошо, мы займёмся этим. А все-таки… что будешь делать? — Готовить запасной план, — ответил Ицуки. — На случай, если ваши поиски не помогут, и Рето не сможет убедить девушек остановится или дать достаточно информации, что поединок мог останавить я или Шизука-семпай. Ицуки переслал на лайн Амано информацию и вдобавик вручил им листок с адресами школы Сейхо и реабилитационного центра Мидорикава, который нашел вчера вечером в интернете как возможное место работы людей, связанных со спортом и травмами. Вроде, что-то по этому поводу мелькало в коментариях в соцсетях на страничке Рето. — Постарайтесь найти его как можно скорее и узнать всё, что можно, о травме Ватанабе-сенпай. И связь Сато с обеими девушками. — Мы поняли, — кивнула Амано. — Будем держать тебя в курсе. Ицуки наблюдал, как они уходят, и впервые за долгое время почувствовал что-то похожее на благодарность. Не так давно он бы никогда не подумал просить кого-то о помощи, считая это неэффективным. Но сейчас… что-то менялось в его восприятии окружающего мира. Дождавшись, пока они скрылись из виду, Ицуки развернулся и быстрым шагом направился обратно в школу. У него был свой план на случай, если Амано и Томоэ не успеют найти Сато или если информация, которую они получат, не поможет остановить поединок. И этот план требовал тщательной подготовки. *** Старшая школа Сейхо встретила Амано и Томоэ внушительным фасадом и строгой охраной на входе. Однако хорошо отрепетированная история о том, что они потенциальные абитуриентки, интересующиеся спортивной программой школы, сработала безупречно — охранник без лишних вопросов пропустил их внутрь. — Впечатляет, — тихо заметила Амано, разглядывая идеально ровные ряды учеников, передвигающихся по коридорам. — Такая дисциплина! — Слишком строго, на мой вкус, — поморщилась Томоэ. — Как в военной академии. Они быстро нашли доску объявлений с расписанием тренировок и узнали, что секция кендо занимается в специальном додзё за главным корпусом. — Дождемся окончания тренировки и спросим, — решила Амано, сверившись с часами. — Так будет вежливее, чем прерывать занятие. Тренировка должна была закончиться в 10:30, но когда стрелки часов показывали уже 10:45, ученики всё ещё не выходили из додзё. Томоэ начала нервничать: — Может, зайдем внутрь? Времени не так много. — Подождем еще минуту, — настояла Амано, и словно по её команде двери додзё открылись. Из здания начали выходить ученики в традиционной форме для кендо, многие всё ещё вытирали полотенцами вспотевшие лица. Амано внимательно изучала каждого, сверяясь с фотографией, которую они нашли в интернете, но никто не был похож на Сато Рёту. Когда поток учеников иссяк, Амано решительно подошла к одному из последних выходящих — невысокому парню с забинтованной рукой. — Извини, — обратилась она с вежливым поклоном. — Мы ищем Сато Рёту. Не подскажешь, где его можно найти? Парень явно напрягся, его взгляд метнулся по сторонам, словно он проверял, не подслушивает ли кто. — Сато? — переспросил он настороженно. — Зачем он вам? — Мы… из его бывшей школы, — быстро нашлась Томоэ, выступая вперед. — Хотели бы поговорить по старой памяти. Парень колебался, явно сомневаясь, стоит ли им что-то рассказывать. — Сато больше не занимается кендо, — наконец сказал он. — Вообще-то, он больше не учится в Сейхо. Перевелся в начале года. — Куда? — спросила Амано, стараясь скрыть разочарование. — Не знаю точно, — пожал плечами парень. — Он вообще мало с кем общался после… — он осекся, но после паузы все же договорил: — После происшествия. — Происшествия? — заинтересовалась Томоэ, делая шаг ближе. — Да, на региональном турнире прошлого года, — парень немного расслабился, видя искренний интерес девушек. — Сато тренировался с какой-то девчонкой из другой школы. Они практиковали новый приём, и что-то пошло не так… — он снова замялся. — В общем, она получила серьезную травму. И, хотя формально это был несчастный случай, Сато винил себя. С тех пор он не брал в руки синай и вообще ушел из спорта. А с этого года и из школы. Амано и Томоэ переглянулись. Это определенно подтверждало подозрения Ицуки. — А ты не знаешь, как звали ту девушку? — осторожно спросила Амано. — Без понятия, — ответил парень после секундного раздумья. — Что-то связаное с паромщиками, кроме того, что она занималась кендо и была часто с еще одной девушкой часто… Ну это и так понятно. — А что с ней случилось ты не знаешь? — продолжала расспрашивать Томоэ. — Какая именно травма? Парень нахмурился, явно недовольный таким допросом. — Слушайте, я не знаю всех деталей. Что-то с равновесием… или зрением? Не помню точно. — Он посмотрел на часы, поклонился — Простите, мне пора. Если хотите найти Сато, попробуйте в реабилитационном центре Мидорикава. Он там подрабатывал помощником физиотерапевта. Поблагодарив парня, девушки поспешили к выходу. По пути к станции они обсуждали полученную информацию. — Похоже, Ицуки-кун был прав, — задумчиво произнесла Амано. — Ватанабе-сенпай действительно получила серьезную травму, и Сато Рета с этим связан. Вот только отношения Такахаши это так и не объясняет. *** Реабилитационный центр Мидорикава располагался в тихом районе, в стороне от основных улиц. Здание из стекла и бетона выглядело современно и приветливо, с широкими окнами и зеленью во внутреннем дворике. На стойке регистрации их встретила приветливая медсестра. — Чем могу помочь? — Мы ищем Сато Рёту, — объяснила Амано. — Нам сказали, что он здесь работает. Медсестра с удивлением посмотрела на них. — Рёта-кун сегодня не в смене, — объяснила она. — Он работает по вторникам, четвергам и субботам во второй половине дня. Амано сдержала разочарованный вздох. Это была значительная задержка в их расследовании. — А вы не могли бы дать его контактные данные? — попыталась она. — Это очень важно. — Извините, но это конфиденциальная информация, — покачала головой медсестра. — Я могу передать ему записку с вашими контактами, если хотите. — Это неэффективно, — пробормотала Томоэ, бессознательно перенимая привычку Ицуки. — Поединок уже сегодня вечером. Неожиданно на лице медсестры отразилось понимание. — Вы из старшей школы Ёру? — спросила она. — И речь идёт о поединке по кендо между Ватанабе Май и Такахаши Ханой? Амано и Томоэ удивленно переглянулись. — Да, именно так, — осторожно подтвердила Амано. — Откуда вы знаете? Медсестра нервно огляделась и понизила голос: — Рёта-кун был здесь утром. Он тоже слышал о поединке и был очень расстроен. Сказал, что должен остановить это, иначе… — она замялась, — иначе может повториться то, что случилось в прошлый раз. Она снова огляделась и, убедившись, что никто не обращает на них внимания, быстро продолжила: — Послушайте, я не должна этого говорить, но Ватанабе-сан — наша пациентка. У неё серьезное нарушение вестибулярного аппарата после травмы. Она делала огромные успехи в реабилитации, но кендо… — медсестра покачала головой. — Кендо с его быстрыми движениями и поворотами — худшее, что она может сейчас делать. — Мы так и знали, — кивнула Томоэ. — Но нам нужны подробности, чтобы убедить её отказаться от поединка. Где мы можем найти Сато-сана? Медсестра колебалась, но затем решительно кивнула: — Он сказал, что едет в вашу школу. Хочет лично поговорить с обеими девушками и объяснить… ситуацию. — Спасибо, — искренне поблагодарила Амано. — Вы очень помогли. Они спешно покинули центр и направились к станции. До начала поединка оставалось всего несколько часов, и теперь их задачей было вернуться в школу как можно скорее. По дороге Амано обдумывала полученную информацию. Если у Ватанабе действительно были проблемы с вестибулярным аппаратом, это объясняло и её осторожные движения, и особые очки, которые, вероятно, помогали ей сохранять ориентацию в пространстве. Это также объясняло, почему она так старалась скрыть свое состояние от окружающих, особенно от Такахаши. Гордость не позволяла ей признаться в слабости перед давней соперницей. — Если Такахаши-сенпай узнает о её состоянии, она откажется от поединка, — размышляла Амано вслух. — Это был бы самый эффективный способ решить проблему. — Но Ватанабе-сенпай, очевидно, не хочет, чтобы это стало известно, — возразила Томоэ. — И это её право — сохранять конфиденциальность своего здоровья. Амано вынуждена была признать справедливость этого аргумента. Она не вправе раскрывать чужие тайны, даже из лучших побуждений. Это, как минимум, было бы неэтично. — Тогда нам нужно найти другой способ остановить поединок, — заключила она. — И надеюсь, Сато Рёта сможет помочь. *** До начала поединка Такахаши и Ватанабе оставалось не так много времени, и сейчас Ицуки оставалось решить сложную задачу, как именно остановить поединок: просто подставиться под удар бокена, а потом отвести девушек поговорить, намекнув одной, что знает, почему та бросила кендо, и второй, что знает, почему та так хотела победить противницу. Конечно, этот клубок противоречий было так просто не распутать. То, что Ватанабе-семпай своей победой в их последнем поединке пассивно отбила у Такахаши парня, запавшего на Ватанабе-сенпай так, что тот больше ни о чем не мог говорить. Причем, что вышло трагично в некотором роде для обоих, сама Такахаши до поры до времени была не против, потому как сама ей восхищалась. Вот только когда Ватанабе бросила кендо, восхищение обратилось в ненависть, а все светлые чувства в самые темные. Сама же Ватанабе после диагноза чувствовала себя полной трусихой и считала такое негативное отношение заслуженным. А еще меньше она хотела жалости и сочувствия от давней соперницы. Но им все же стоило поговорить. Конечно, можно оставить так как есть. Все же синай это не бокен… да и не факт, что удар синая через форму в самом деле спровоцирует у Ватанабе смерть или слепоту. Но как сможет жить даже не Ватанабе, а Такахаши, если все-таки — да? И как сможет жить он сам. Для самой же Ватанабе-семпай ее возможная слепота или смерть были на том же уровне важности, что и ее гордость. Возможно, все же стоит дать этому поединку состояться. Так думал Ицуки, пока не заметил специально доставленные для «особого поединка» бокены. И решил, что поединку он точно помешает, оставалось выбрать способ. И последняя идея, к которой он пришел, была вырубить Ватанабе-семпай и выйти на поединок самому. Но это надо было сделать в крайне короткий промежуток времени, и за это время одеться в форму для поединка он точно не успевал. Поэтому форму он одел заранее и сейчас был готов. Напиток перед боем для оставшейся в одиночестве перед поединком Ватанабе-семпай — и все. Но, как говаривал битый кицуне из сказки, «самые лучшие планы часто выходят боком». *** — Ицуки-кун, что это ты тут делаешь да в этой форме? — Мори говорил практически шипящим тоном, так наверное разговаривали бы змеи, да и вообще Мори сейчас напомнил Ицуки питона здоровенного и готового его стиснуть в смертельных объятьях. Ицуки с неудовольствием подумал, что его шокер остался в кармане школьной формы, и незаметно для Мори его уже не достать, а других эффективных способов достаточно быстро остановить Мори он не видел. Поэтому ему не оставалось ничего другого, как прибегнуть к самому мощному оружию человека разумного — умению договариваться. Для начала попробовать запудрить мозги. — Мори-кун, — начал Ицуки, сильно надеясь, что его голос слышится естественно, — а есть какая-то проблема с надеванием формы? — Даже если допустить, что ты абсолютно случайно надел форму для кендо в то самое время, когда Такахаши-сан и Ватанабе-сан готовятся к поединку, и даже если допустить, что ты хотел таким способом поддержать кого-то из них, ты почему надел женский вариант хакамы, Ицуки-кун, и, конечно вся одежда случайно, таких же оттенков как у Ватанабе-сан? Более близко познакомившийся с Мори Ицуки уже не считал того недалеким надоедливым парнем. Уже не считал недалеким так точно. Но и предположить, что тот так хорошо разбирается в нюансах формы кендо? Ицуки не знал уже, что и думать. Время, тем не менее, шло, а Ицуки было понятно, что просто так его Мори не отпустит. Ицуки решил, что наиболее эффективно будет выдать тот самый запасной вариант, тот самый с подставлением под синай… то есть бокен. Реплику о шантаже он решил упустить, сказав просто, что у него есть аргументы для обеих, просто никак не получалось их собрать вместе. Но... — Через 2 минуты в клубном спортзале состоится поединок между Такахаши Ханой-сан и Ватанабе Май-сан… — Как через две минуты? — …ввиду изменений в программе выступлений, — безжалостно для Ицуки продолжил переданный по динамикам школы голос главы клуба радиовещания и рекламы. Глава шестнадцатая. Поединки кастрюли и женская форма Когда Амано и Томоэ наконец вернулись в школу, фестиваль был в самом разгаре. Второй день привлек ещё больше посетителей — территория школы напоминала муравейник, с потоками людей, перемещающимися между павильонами и стендами. Несмотря на общую атмосферу веселья, девушки чувствовали растущее напряжение. Новость о предстоящем поединке между главами кулинарного клуба и клуба кройки и шитья распространилась по школе со скоростью лесного пожара. Повсюду группы учеников обсуждали грядущее событие, делая ставки на исход и выдвигая самые фантастические теории о причинах конфликта. — Нам нужно найти Сато-сана, — напомнила Томоэ, когда они пробирались сквозь толпу. — Где он может быть? Амано задумалась. Если Сато пришел поговорить с Ватанабе и Такахаши, логично было бы искать его рядом с павильонами их клубов. Они направились к зоне кафе, где располагались оба конкурирующих заведения. К их удивлению, и традиционное кафе кулинарного клуба, и модный павильон клуба кройки и шитья были закрыты для посетителей. У входов висели таблички "Технический перерыв". — Странно, — нахмурилась Амано. — Они же должны использовать фестиваль для привлечения новых членов. — Возможно, готовятся к поединку, — предположила Томоэ. — Проверим главный зал. Главный зал школы был преобразован в арену для различных выступлений и презентаций. Согласно программе, поединок должен был состояться после выступления клуба нелегкой музыки, которое должно было закончиться через два часа. Когда они вошли в зал, там как раз заканчивалась репетиция какого-то танцевального номера. Несколько учеников в ярких костюмах синхронно двигались под ритмичную музыку, а в углу сцены... Амано напряглась, увидев знакомую фигуру. Высокий парень с атлетическим телосложением внимательно наблюдал за происходящим, стоя немного в стороне. Даже со своего места она могла различить решительное выражение его лица. — Это он, — тихо сказала Амано, указывая Томоэ на парня. — Сато Рёта, я уверена. Они дождались окончания репетиции и, когда танцоры начали расходиться, направились к Сато. — Сато Рёта-сан? — обратилась к нему Амано. Парень обернулся, его взгляд был настороженным. — Да, это я. А вы кто? — Меня зовут Амано Аманошита, а это моя подруга Томоэ Ке. Мы ученицы этой школы, — представилась Амано. — И мы хотим поговорить с вами о предстоящем поединке между Ватанабе-сан и Такахаши-сан. Сато внимательно изучал их, словно оценивая, можно ли им доверять. — Что именно вы хотите знать? — спросил он наконец. — Всё, — прямо ответила Амано. — Что произошло в прошлом, почему Ватанабе-сан перестала заниматься кендо, и почему вы так обеспокоены этим поединком. Сато глубоко вздохнул, как будто собираясь с мыслями. — Это долгая история, — сказал он. — И не самая приятная. — У нас есть время, — мягко заметила Амано. — И мы действительно хотим помочь. Сато кивнул и указал на несколько стульев в углу зала. — Тогда присядем. Это не то, о чем я хотел бы говорить стоя и между делом. Они устроились в тихом углу, вдали от суеты подготовки сцены. Сато несколько минут молчал, собираясь с мыслями, а затем начал свой рассказ: — Я познакомился с Ватанабе Май и Такахаши Ханой на региональном турнире по кендо четыре года назад. Они обе были уже тогда восходящими звездами в женской категории, а я только начинал получать признание в мужской. Мы представляли разные школы, но часто пересекались на тренировках и соревнованиях. Он сделал паузу, вспоминая. — Май и Хана были лучшими соперницами. Понимаете? Не просто конкурентками, а именно соперницами, которые уважают друг друга и растут благодаря соревнованию. Это было... красиво. Каждая из них выкладывалась на полную, чтобы превзойти другую. Амано кивнула. В этом была своя логика — стремление к улучшению через конкуренцию. — Что изменилось? — спросила она. Сато вздохнул. — Я изменил. Точнее, мои чувства. Я влюбился в Хану. Мы начали встречаться, и какое-то время всё было хорошо. Но потом... Он замолчал, подбирая слова. — Я восхищался техникой Май. Её движения были такими точными, такими грациозными. Я постоянно говорил об этом, даже Хане. Сначала она не обращала внимания, но потом начала замечать, как я смотрю на Май во время тренировок. И решила, что между нами что-то есть. — Ревность? — тихо спросила Томоэ. — Да, но не только, — Сато покачал головой. — Хана всегда была очень гордой. Для неё важно было быть лучшей во всём. А тут получалось, что её соперница не только побеждает её на турнирах, но и отнимает внимание её парня. Это стало... личным. — И они поссорились? — предположила Амано. — Хуже, — Сато сжал руки в кулаки. — Это случилось во время одной из наших совместных тренировок. Мы часто собирались втроем после официальных занятий. В тот день Хана была особенно... интенсивной. Она раз за разом наносила удары по шлему Май, и пару раз довольно успешно. Он замолчал, погрузившись в воспоминания. — К концу тренировки Май выглядела уставшей, но держалась. Мы решили сделать перерыв, и Хана вызвалась принести всем напитки. Когда она ушла, Май сняла шлем и вдруг... она пошатнулась и начала падать. Я стоял рядом и успел ее подхватить. Сато потер переносицу, словно пытаясь стереть болезненное воспоминание. — И в этот момент вернулась Хана. Она увидела, как Май лежит у меня на руках, а я склонился над ней, пытаясь нащупать пульс и понять, что с ней происходит. Хана... она неправильно все поняла. Бросила что-то вроде: «Выбирай, или я, или она» и ушла, даже не выслушав объяснений. — А что с Ватанабе-сан? — тихо спросила Амано. — Ей становилось хуже. Я не мог оставить ее в таком состоянии, чтобы бежать за Ханой. Вызвал скорую, и Май увезли. В больнице диагностировали эпидуральную гематому — от многочисленных ударов по голове образовалось кровоизлияние. Прогноз был... неутешительным. Врачи говорили, что у нее могут остаться проблемы со зрением и вестибулярным аппаратом на всю жизнь. — Это ужасно, — прошептала Томоэ. — Да, — кивнул Сато. — Но это было не все. Знаете, что сделала Май? Она взяла с меня слово, что я не буду рассказывать Хане о серьезности травмы. Она боялась, что Хана будет винить себя. Представляете? После всего, что произошло, она беспокоилась о чувствах Ханы. — И что случилось потом? — спросила Амано. — Я пытался объяснить все Хане, но без возможности рассказать всю правду... Она решила, что между мной и Май что-то есть, и полностью оборвала общение с обоими. А потом... произошло чудо. Май начала восстанавливаться, причем гораздо лучше, чем предсказывали врачи. Реабилитация была долгой и трудной, но она справилась. — Поэтому она выбрала нашу школу? — догадалась Томоэ. — Здесь не так важна физическая активность. — Именно, — подтвердил Сато. — Ей нужно было место, где ценят мозги, а не физическую выносливость. Но к её удивлению и разочарованию, она встретила здесь Хану. Такахаши не давала ей проходу, постоянно бросала вызовы, словно пыталась доказать, что Май избегает соревнований из трусости, а не из-за травмы, о которой она не знала. А Май... Май слишком гордая, чтобы оставаться в долгу. Амано и Томоэ обменялись взглядами. История была куда сложнее и печальнее, чем они думали. — И поэтому вы так беспокоитесь о поединке? — спросила Амано. — Ведь если Ватанабе-сан получит еще один удар по голове... — Именно, — кивнул Сато. — После таких травм повторный удар может быть критическим. Май рискует не просто проиграть поединок, а потерять все, чего добилась за два года реабилитации. Или хуже. — А Такахаши-сан не знает об этом? — уточнила Томоэ. — Нет. Май никогда не рассказывала ей. Слишком гордая. А я... я не мог нарушить обещание. И это было глупо, — добавил Сато. — Поэтому я здесь. Я должен остановить этот поединок, пока не стало слишком поздно. *** Ицуки и Мори неслись по школьному коридору так, что стены вокруг размывались в единую цветную полосу. На бегу Ицуки умудрялся одновременно проверять телефон, перескакивать через попадающиеся навстречу препятствия и отвечать на сбивчивые вопросы Мори о том, какого вообще черта происходит. — Локация изменилась, время изменилось, — задыхаясь от бега, пояснил Ицуки, лихорадочно набирая сообщение. — Если принцип местного самоуправления сработает правильно, нас будут ждать в комнате кулинарного клуба... точнее, «не ждать» — именно поэтому там и будут проводить поединок. То-то мне показалась странным эта площадка. — Что? — переспросил Мори. — Какой принцип? Что за чушь ты несешь? — Принцип изоляции, — отрезал Ицуки. — Отделить опасный объект от окружающей среды. В нашем случае — изолировать поединок от потенциальных помех... то есть от нас. То есть от вас, от студсовета. Отвести подальше от публики и провести раньше срока. Мори только сейчас начал понимать всю степень серьезности происходящего. — Ты думаешь, они... Договорить Мори не успел — их догнал один из представителей клуба легкой атлетики, один из теж самых парене, которымму поручили доставку еды по фестивалю. Он тяжело дышал, но выглядел гораздо свежее после забега, чем Мори и Ицуки. — Кодо-сан! — окликнул он. — Ваш заказ, как вы и просили! Две кастрюли с ручками, идеально подходящие для... — Спасибо, — перебил его Ицуки, хватая кастрюли и продолжая бег. — Очень эффективная доставка. Верну после. Парень, явно довольный похвалой, поклонился и скрылся в толпе. — Кастрюли? — прохрипел Мори, пытаясь не отставать. — Ты собираешься готовить во время поединка? — Принцип предварительного антидействия, — лаконично ответил Ицуки, глядя на карту школы в телефоне. — А если точнее, «защита от дурака». При виде выражения лица Мори он все же решил пояснить: — Кастрюли нужны для наших голов, чтобы не получить серьезную травму от боковых ударов. Согласно разделу 7 учебника ТРИЗ, при неизбежности негативного воздействия... Но Мори уже не слушал, поскольку Ицуки вдруг резко остановился перед окном второго этажа. — Стоп! — он оглянулся вокруг и указал на табличку в конце коридора. — Смотри, комната кулинарного клуба! Она же прямо над площадкой во дворе! Той самой, что я никак не мог понять зачем вообще там нужно было покрывать все циновками. Мори проследил за его взглядом и понял, что Ицуки уже был готов, натянутый под искомым окном трос, шедший над кафе клуба кулинарии и дальше проходивший в невидимым ни откуда тупичек, где и должен был, по мнению Ицуки проходить поединок, показывал это довольно ясно. Сейчас Ицуки явно подсчитывал высоту, траекторию и возможную точку приземления. — Даже не думай, — покачал головой Мори. — Правило 34 школьного устава. Мы это уже проходили. — Правило 34 говорит о запрете одному ученику выпрыгивать из окна, — парировал Ицуки, тихо распахивая створку. — Принцип объединения — если два объекта соединить в один, можно получить новые свойства. Нас двое, значит, это уже совместная активность, а не индивидуальная. — Эта твоя логика... — Кроме того, правило дано для предотвращения травм, — продолжил Ицуки, вручая одну из кастрюль Мори. — А мы собираемся сделать как раз то же самое — предотвратить травмирование Ватанабе-сан. То есть, дух закона соблюден, даже если буква нарушена. Прежде чем Мори успел ответить, Ицуки добавил: — По моим расчетам у нас примерно две минуты до начала их поединка. Если мы пойдем обычным путем, будет поздно. Что выбираешь? Нарушить правило или позволить Ватанабе-сан получить потенциально смертельную травму? Мори скрипнул зубами. — Амношита-сан с Ке-сан и тем парнем уже в пути? Ицуки быстро проверил телефон. — Амано пишет, что они бегут к главной сцене. Я отправил им новые координаты. — Ладно, — выдохнул Мори, надевая кастрюлю на голову. — Но потом ты мне все объяснишь. — Это будет эффективно, — кивнул Ицуки, надевая вторую кастрюлю на свою голову. Они переглянулись — два парня в дурацких импровизированных шлемах — и синхронно шагнули к окну. — Готов? — спросил Ицуки. — Нет, но это не имеет значения, — буркнул Мори. — На счет три. Раз... два... *** В задней части кулинарного клуба, превращенном на время в площадку для кендо, Такахаши и Ватанабе стояли друг напротив друга, одетые в полную защитную экипировку. Вокруг никого не было — они специально выбрали это время и место, чтобы избежать лишнего внимания. — Ты уверена, что хочешь этого, Май? — спросила Такахаши, её голос, глухой из-за маски, звучал почти заботливо. — Еще не поздно отказаться. — Даже не надейся, Хана, — ответила Ватанабе, крепче сжимая свой бокен. — Я не отступлю. Такахаши кивнула и подняла свой бокен. — Тогда начнем. Первый, кто нанесет чистый удар, победил. Она сделала шаг вперед, готовая атаковать, когда внезапно раздался шум, что-то пронеслось по воздуху, и через мгновение рядом с ними приземлились две нелепые фигуры с кастрюлями на головах. Одна из них, более массивная, при падении громко охнула, а вторая, несмотря на необычное появление, каким-то чудом умудрилась приземлиться на ноги и тут же броситься между девушками. — Стоп! — воскликнул Ицуки, голос которого гулко отдавался в кастрюле. — Поединок отменяется! — Кодо?! — воскликнула Такахаши, отступая на шаг. — Что ты... Но Ицуки уже не слушал, разворачиваясь к Ватанабе. — Ватанабе-сан, вы не можете участвовать в этом поединке, — твердо заявил он, впрочем, достаточно тихо, чтоб слышала только она. — У вас эпидуральная гематома, и только-только прошедшиепроблемы с вестибулярным аппаратом и зрением. Я знаю о вашем диагнозе. Даже один удар бокеном может... — Откуда ты?.. — пробормотала Ватанабе, невольно отступая назад. — Что за чушь! — резко бросила Такахаши, делая шаг к Ицуки. — Отойди, ты не имеешь права вмешиваться! Ицуки не двинулся с места. — Если хотите кого-то ударить, ударьте меня, — спокойно сказал он. — Принцип посредника — ввести промежуточный объект между конфликтующими сторонами. Мори, наконец поднявшись и сняв со своей головы смятую кастрюлю, присоединился к Ицуки. — Я поддерживаю его, — произнес он, вставая рядом. — Как представитель студсовета, я не допущу этого поединка. Такахаши, явно разозлившись, резко подняла бокен и прежде чем кто-либо успел среагировать, нанесла удар. Деревянный меч со свистом рассек воздух и врезался в кастрюлю на голове Ицуки. Звук был таким, словно кто-то ударил в гонг. Ицуки покачнулся, но устоял, только потеряв равновесие лишь когда почувствовал еще один удар с другой стороны — от Ватанабе. — Не лезьте не в свое дело! — крикнула она, её голос звучал надломленно. Ицуки опустился на одно колено, придерживая кастрюлю, которая теперь, вместо того чтобы защищать голову, мешала ему видеть, сползая на глаза. Через звон в ушах он услышал как распахнулась дверь додзё и раздались новые голоса. — Май, остановись! — это был мужской голос, который Ицуки не узнал, но догадался, что это наконец прибыл Сато. — Что здесь происходит? — послышался голос Амано, звучащий одновременно встревоженно и возмущенно. Ицуки снял накренившуюся кастрюлю и огляделся. На площадку ворвались Амано, Томоэ и высокий спортивный парень, которого Ицуки опознал как Сато Рёту. — Рёта-кун? — голос Такахаши дрогнул, и бокен в её руке опустился. — Что ты тут... — Я не мог допустить, чтобы вы навредили друг другу, — серьезно ответил Сато, делая шаг вперед. — Хана, тебе нужно знать правду о том, что случилось два года назад. Ватанабе вздрогнула и протестующе вскинула руку. — Рёта, нет! Ты обещал! — Прости, Май, — покачал головой Сато. — Но цена молчания стала слишком высокой. Ицуки встал и отступил в сторону, позволяя Сато занять центральное место. Это было эффективней — в данной ситуации Сато имел наибольший моральный авторитет перед обеими девушками. — Хана, — начал Сато, глядя прямо на Такахаши, — Май не бросала кендо из-за страха или из-за тебя. У неё серьезная травма, которую она получила во время нашей тренировки. Когда ты ушла, она потеряла сознание, её увезли в больницу. Такахаши медленно сняла шлем, её лицо побледнело. — Что ты говоришь? — У неё была эпидуральная гематома, — продолжил Сато. — Врачи запретили ей заниматься любыми видами боевых искусств. Даже сейчас, после длительной реабилитации, один сильный удар по голове может вернуть её в то состояние... или хуже. Такахаши перевела взгляд на Ватанабе, которая стояла, опустив голову. — Это правда? — спросила она, и её голос звучал неожиданно тихо. — Почему ты мне не сказала? Ватанабе тоже сняла шлем, и Ицуки заметил, что её глаза блестели от слёз. — Я не хотела, чтобы ты винила себя, — ответила она. — Это был несчастный случай. И... я не хотела твоей жалости. Откладывая свой бокен, значительно потрепанный от удара о кастрюлю, Такахаши медленно подошла к Ватанабе. — Дура, — сказала она, но в её голосе не было злости. — Все это время я думала... я думала, что ты избегаешь меня, потому что... — Потому что ты думала, что между мной и Рётой что-то есть? — тихо закончила Ватанабе. — Я знаю. Но это никогда не было правдой. Сато переводил взгляд с одной на другую, явно не зная, что делать дальше. Впрочем, его вмешательство уже и не требовалось — лед начал таять сам. Ицуки, потирая голову в том месте, где кастрюля мало помогла смягчить удар, медленно отошел к Мори, Амано и Томоэ, которые наблюдали за происходящим с выражением удивления и облегчения на лицах. — Принцип «обратить вред в пользу», — пробормотал он. — Всё, что произошло, включая этот дурацкий удар по голове, оказалось полезным в итоге. — Ты знал, что так будет? — шепотом спросила Амано, подходя ближе и осторожно касаясь его руки. Ицуки хотел было ответить «конечно», но вместо этого покачал головой. — Не полностью. Я рассчитывал на вмешательство, но не знал, как именно всё разрешится. Я просто... действовал наиболее эффективным в данных обстоятельствах способом. Мори хмыкнул, но в его взгляде читалось что-то похожее на уважение. — А женская форма для кендо? — поинтересовался он. — Это тоже было «наиболее эффективным способом»? Ицуки слегка покраснел. — Я рассчитывал на запасной план, если бы мы не успели до начала поединка. Хотел притвориться Ватанабе-сан и объяснить ситуацию Такахаши-сан наедине. Принцип асимметрии — использовать неожиданный фактор. Амано с трудом сдержала смешок, представив Ицуки в женской форме, пытающегося имитировать голос Ватанабе. — Хорошо, что до этого не дошло, — заметила она, окидывая взглядом всю эту сцену. — Не уверена, что твой план был бы эффективнее кастрюли. Ицуки с непроницаемым лицом аккуратно поставил помятую кастрюлю на пол. — В руководстве по ТРИЗ нет однозначного ответа на этот вопрос, — ответил он серьезно, но в уголках его глаз мелькнуло что-то, похожее на улыбку. — Полагаю, этот эксперимент мы проведем в другой раз. Шизука, появившаяся в проеме, окинула взглядом разбитое окно, двух обнимающихся девушек в кендо-форме, Сато с облегченным выражением лица, и своих подопечных, стоящих рядом с помятыми кастрюлями и сломанными бокенами. Она только устало покачала головой. — Ицуки-кун, — она взглянула на него с лукавой улыбкой, — может, объяснишь, откуда у тебя взялся женский вариант формы для кендо? И впервые на памяти всех присутствующих, Ицуки Кодо, «мистер эффективность» собственной персоной, не нашелся с точным ответом. Эпилог. Клуб инженерных решений Прошу не ленится и поставить лайк, подписаться на серию, автора и какой комент с впечатлениями написать. Следующая книга уже начата, так что "будет готово, когда будет готово". Может, и я ленится не буду и дополнительный условно "пляжный эпизод" тоже напишу. *** Шизука еще раз оглядела лежащий перед ней листок, перевела взгляд на стоящего перед ней парня, привычно отметила его все ту же мешковатую форму. Девчонки (да и парни) из клуба кройки шитья и косплея после разрешения конфликта были готовы ему старую форму перешить или новую из материалов получше сделать, но Ицуки решительно отказался. Форма на нем была всё та же. Ну да, никто не ушел обиженным — девушки о чем-то между собой посоветовались и обмеряли Амано-сан. — Это что такое, Ицуки Кодо-сан? — Все-таки не удержалась она от тривиального вопроса, о чем тут же пожалела, так как ее собеседник дал такой же тривиальный ответ. — Это заявление, Шизука Даро-сенпай. — Вижу, что заявление, Ицуки-кун. А как же громогласные заявления о том, что никаких клубов и никакого студсовета? — Последние два слова она выделила так, что было явно понятно: именно это раздражало ее сильнее всего. — Все меняется, Даро-сенпай, — ответил Ицуки с невозмутимым видом. — Принцип динамичности: характеристики объекта должны меняться так, чтобы быть оптимальными на каждом этапе развития. Он стоял перед ней — спокойный, уверенный, с прямой спиной и ясным взглядом. Отстраненный наблюдатель мог бы даже не заметить перемен, но Шизука видела разницу. Этот Ицуки уже не был тем замкнутым, зацикленным исключительно на «эффективности» одиночкой, каким пришел в школу в начале года. Он оставался собой — со своими принципами и логикой, но что-то существенное изменилось. Что-то, что позволило ему стоять здесь и подавать это заявление. — Ладно, разберем твою заявку. Заявитель и член клуба: Ицуки Кодо. Председатель: Ицуки Кодо. Казначей: Ицуки Кодо. Цель клуба: решение школьных проблем инженерными методами. И как же будет называться твой клуб? — Шизука вспомнила уйму разного рода длинных и раздражающих названий, например «Клуб изучения возможности написания максимально длинного названия клуба без потери его смысла и информативности при сохранении интереса читающего до последнего иероглифа», «Общество исследования влияния фазы луны на способность учителей ставить пятерки в дни школьных мероприятий» или «Клуб экспериментального выращивания прямоугольного арбуза в форме головы директора школы». Ицуки все так же спокойно стоял перед ней. Шизуке хотелось выругаться, отклонить заявку и все же затащить парня в студсовет. Многие в студсовете были бы за. Амано, хоть и пыталась скрывать свои эмоции, явно была бы рада видеть его чаще на собраниях. Мори, после всех событий фестиваля, признал его «не таким уж плохим парнем, особенно для первогодки». Мина так и вовсе заявила, что «его взгляд на вещи освежает, а еще он забавный, когда думает, что на него никто не смотрит». Но они не одобрили бы излишнее давление на Ицуки. Та же Амано, хоть и хотела бы видеть его в студсовете, считала, что «у каждого должен быть свой путь». Даже Ренка, известная своей прямотой, заметила недавно: «Он наконец-то открывается миру. Не пугайте это уникальное существо — я серьезно хочу посмотреть, во что он превратится к выпуску». Поэтому Шизука успокоилась и уже просто ждала ответа, который и получила. — Просто и логично, Даро-сенпай. «Клуб инженерных решений».