Шрифт:
SCHM — South Carolina Historical Magazine
Sheer G.F., Rankin H.F. Rebels and Redcoats — Sheer G. F., Rankin H. F. Rebels and Redcoats. New York, 1957
Stedman Ch. History of the American War — Stedman Ch. The History of the Origin, Progress, and Termination of the American War. 2 vols. Dublin, 1794
TJ Papers — The Papers of Thomas Jefferson. 19 vols. Princeton, 1950
Toll — The Toll of Independence: Engagements and Battle Casualties of the American Revolution. Chicago, 1974
VG — Virginia Gazette (Williamsburg)
VMHB — Virginia Magazine of History and Biography
Ward C. — Ward C. The War of the Revolution. 2 vols. New York, 1952
Wickwire F.B., Wickwire M. Cornwallis — Wickwire F. B., Wickwire M. Cornwallis: The American Adventure. New York, 1970
Willcox W. В. Portrait of a General — Willcox W. B. Portrait of General: Sir Henry Clinton in the War of Independence. New York, 1964
WMQ — William and Mary Quarterly
Пролог
Прочные истины
«Цель путешествия, — писал доктор Джонсон миссис Трейл, — упорядочить воображение реальностью и не гадать, каковы могут быть вещи, а увидеть, что они представляют собой на самом деле». В словах Джонсона слышится желание эпохи увидеть, каковы вещи в действительности, избегая опасных выдумок о них. Его Англия и значительная часть дореволюционной Америки с подозрением относились к тому, что он называл «фантастическими идеями» — к иллюзиям грез и мечтаний. Великий американский современник Джонсона, Бенджамин Франклин, еще в молодости оставил размышления о природе реальности, чтобы жить как разумное существо в контакте с миром, который он познавал посредством чувств.
Франклин был практичным человеком. Практичные люди обычно не совершают революций; этим занимаются мечтатели. И все же Бенджамин Франклин стал революционером вместе с несколькими миллионами других американцев. Его действия наводят на мысль об одной из иронических особенностей Американской революции: ее источниках в культуре людей, приверженных прочным реалиям жизни, практичных и прагматичных, как Франклин, которые в 1776 году отвергли верноподданство империи во имя «здравого смысла», как назвал Томас Пейн свою великую брошюру, превозносящую идею независимости Америки. Это подводит нас к другой иронии: то, что Томасу Пейну и большинству американцев в 1776 году казалось здравым смыслом, за каких-нибудь десять лет до этого ими же было бы сочтено редкостным безумием. «Здравый смысл» Пейна — проповедь под видом политического трактата — убедил американцев, что их давняя связь с Англией нелепа, противоречит законам природы, человеческому рассудку и даже «всеобщему порядку вещей». А что касается института, которому они всегда хранили верность — монархии, то она была нелепа и неестественна, как и традиционная связь с метрополией. Монархия, согласно Пейну, имела языческое происхождение, она была придумана дьяволом для укрепления идолопоклонства. Слова Пейна достаточно легко воспринимались большинством американцев; те были словно новообращенные прихожане, и он давал им ровно то, что они хотели услышать. Они провозгласили свою независимость через полгода после появления его эссе, ссылаясь в качестве оправдания на законы природы и Бога.
Законы природы и всеобщий порядок вещей охватывают множество вопросов, и американцы революционного поколения едва не растратили себя, пытаясь определить свои рубежи. Раньше им не часто приходилось заниматься чем-то подобным. Кроме того, пока не разразился кризис в отношениях с Англией, основные принципы казались вполне ясными, включая и всеобщий порядок, который начинался с силы гораздо более могущественной, чем монарх, — он начинался с Бога.
Почти все американцы — от кальвинистов Новой Англии, искавших в Писании Господню волю, до рационалистов из Виргинии, изучавших божественную механику в природе, — соглашались с тем, что все определяется Провидением. Провидение управляет как величайшими, так и самыми ничтожными событиями в жизни людей; Провидение руководит всеми процессами во вселенной, от вращения планет до полета птицы. Люди могли иметь разное мнение о значении происходящего с ними, ведь кое-что казалось удивительным и даже необъяснимым: ранние смерти, эпидемии, засухи, чума, войны, зло, а также и добро. Таким вещам люди могли изумляться, даже называя их божьей карой, несчастьем, чудом или тайной. Однако они не сомневались, что эти вещи всегда имели значение.
Но Бог, придававший миру порядок, наблюдался не только во внешних проявлениях. Его присутствие можно было почувствовать то в прохладной тишине виргинских церквей, то на сдержанных собраниях квакеров, то в строгих молитвенных домах в деревнях Новой Англии. В спокойном ли рационализме арминиан, суровой жесткости кальвинистов или воодушевлении энтузиастов, божественное ощущалось всегда. Некоторым власть Бога казалась нестерпимой, другим Его милость приносила облегчение, а иным «величавая мягкость» Бога, как поразительно выразился проповедник Джонатан Эдвард, свидетельствовала о соединении Его величия и милости.
Пожалуй, на каком-то этапе жизни большинство людей испытывали это чувство божественного начала, придававшего значение вечному порядку вещей. Возможно, лишь немногие сохраняли религиозную страсть надолго, но они не утрачивали веры в роль Провидения. Наверное, большинству американцев Провидение наиболее явно виделось в прогрессе их растущего и процветающего народа. Они называли себя преуспевающим народом и впечатляли европейских путешественников той непринужденностью и живостью, с которыми принимали свой рост и успех. В них не было самодовольства, но был, как заметил один европеец, «энтузиазм». Это слово намекало на то, что они могли быть опасны и склонны к религиозным причудам. Многие наблюдатели называли их плодовитыми, разумея как товары, так и детей, производимых в удивительных количествах. Нередко поминались истертые деньги, каковыми они и вправду были из-за многократной смены владельцев на оживленных американских рынках.
Умножение деловых успехов и населения не удивляло американцев, которые давно питали в отношении себя большие надежды. Наследникам людей, считавших себя основателями Нового Света во славу Всевышнего, успех (прибавление и рост в мирских вещах) казался просто воздаянием по заслугам, чем-то принадлежавшим им по праву и частью вечного порядка вещей.
Во второй половине XVIII века этот порядок еще распространялся на повседневные дела, особенно на работу и семью. Работа казалась сродни священнодействию. Это был долг, возложенный Богом и одобряемый Им как нечто правильное и добродетельное. То, что каждый должен иметь ремесло или призвание, ни у кого не вызывало сомнений. Ремесло следовало совершенствовать, призванию усердно служить, ведь, как говорил Франклин, «многое надлежит сделать», и даже если у тебя «слабые руки», «берись как следует за дело, и ты получишь хорошие результаты».