— Никак не привыкну к восточным масштабам, — пожаловалась Элина ехавшему, как обычно, рядом Редриху. — Который день уже ничего, кроме барханов. Кажется, одна эта пустыня больше, чем все королевства Запада.

— Это недалеко от истины, — ответил тот. — По этим пескам мы уже проделали вдвое больший путь, чем от западного побережья Столенхейма до границы с луситами. А общий путь каравана от Харбада до Фаррака раза в полтора длиннее, чем дорога через все западные земли в самой широкой их части.

— Подумать только, а из Роллендаля кажется, что мы живем в центре мира. А мы всего лишь притулились где-то на окраине…

— Да, даже западные карты серьезно искажают масштаб не в пользу востока.

— Но все равно Запад — это авангард человечества. Пусть по сравнению с Востоком нас мало и страны наши невелики, но именно мы движем вперед цивилизацию.

— Сам я прежде не забирался так далеко, — пожал плечами Редрих, — но мой учитель рассказывал, что на Востоке есть страны не только во много раз больше, но и во много раз древнее западных королевств. Говорят, там еще сохранились воспоминания об эпохе, когда магия была не уже, а еще слаба…

— Разве такое было? — удивилась Элина.

— Ну не совсем. Не так, как сейчас. Магические силы наполняли мир, но люди еще только учились их использовать. Это уже потом наши маги овладели знанием и подчинили себе не только своих сородичей, но и другие виды, владевшие магией от природы, но не обладавшие человеческой способностью к развитию…

— Значит, власть принадлежала магам не всегда, и на каком-то этапе они просто захватили ее? Захватили и переделали мир по своему усмотрению?

— Очевидно.

— Странно. Один из основных принципов магов — это баланс. Сохранение равновесия. Они боятся его нарушать даже сейчас, когда от их силы практически ничего не осталось. И тут вдруг — переделка всего мира! Одна мысль о таком должна была бы вывести из себя Зендергаста. Странно, что он мне ничего об этом не рассказывал.

— Зендергаст? Ах, да. Помню, — герцог нахмурился. Как видно, ему тяжелы были воспоминания о времени славы и силы его отца. — Может быть, современные маги уже и сами утратили знания о той эпохе. Ведь это было так давно. Невозможно даже назвать точное число тысячелетий.

— А откуда об этом знал ваш учитель?

— Он не говорил.

— Слушайте, Редрих, — воскликнула вдруг Элина, осененная идеей, — а может быть, магия потому и иссякла в мире, что чародеи во времена своего владычества пользовались ею слишком активно? Может, они ее просто израсходовали?

— Вы меня спрашиваете? — усмехнулся герцог.

В это время в голове каравана возникло какое-то оживление. Элина посмотрела вперед и увидела скакавших навстречу всадников — это возвращался головной дозор. Особой спешки, впрочем, заметно не было, так что вряд ли они обнаружили засаду или что-то вроде. Познания Элины в восточном языке оставались крайне скудными (у Редриха с этим обстояло получше), и она не могла понять доносившиеся голоса, различив лишь прозвучавшее несколько раз слово «шамкумат». Редрих, по всей видимости, тоже не мог прояснить, в чем дело. Элина тронула каблуками бока коня, подъезжая к Эйриху. Караван меж тем начал заворачивать вправо.

— Впереди Шем-Кумату, — пояснил Эйрих. — В эпоху магов это был великий город, столица обширной провинции. Потом на эти земли пришла пустыня. Жители Шем-Кумату очень долго сопротивлялись неизбежному, строили стены для защиты от ветра и песка, рыли глубокие колодцы. Многие уезжали, но гораздо больше было тех, кто не захотел бросать свои дома и нажитое поколениями добро. Когда же они, наконец, поняли, что тысячи людей не смогут выжить в пустыне, было уже слишком поздно. Последние колодцы пересохли слишком быстро, чтобы горожане успели подготовиться к массовому исходу и сделать необходимые запасы. Лишь единицы добрались до более приветливых земель. Остальные погибли во время перехода через пустыню или в самом городе

— их были десятки, а по некоторым легендам, даже и сотни тысяч. С тех пор мертвый город считается самым зловещим символом Тагратской пустыни. Караваны обходят его стороной. Легенды говорят, что Шем-Кумату населен призраками, хотя, конечно, в наше время это чепуха.

— Почему бы нам не съездить взглянуть на него? — в глазах Элины горело ее вечное любопытство.

— Караваны не зря огибают Шем-Кумату, — покачал головой Эйрих. — Дело здесь не только в старых суевериях. В развалинах вполне могут находить приют разбойники. Да и смотреть там особенно не на что — бОльшая часть города уже поглощена песком.

Караван-баши, как видно, тоже опасался не столько призраков, сколько грабителей, поэтому прикрыл караван с севера усиленными фланговыми дозорами, а прочим охранникам было приказано повысить бдительность. Ничего, однако, не произошло. Караван обошел мертвый город далеко с юга и вернулся на прежний путь.

С разбойниками путешественнии встретились четыре дня спустя. Вечером на юго-западе на гребне высокого бархана показался одинокий всадник. Он был достаточно далеко, и солнце, еще почти не утратившее дневной яркости, горело практически над его головой, а сторона бархана, куда должна была упасть его тень, сама уже была в тени, так что заметить его было непросто — однако он не укрылся от зоркого внимания Эйриха и еще нескольких охранников, которые сразу подняли тревогу. Охранники не стали делать вид, что не замечают опасности; напротив, они принялись носиться взад и вперед вдоль каравана с визгливыми воинственными криками, сверкая на солнце обнаженными саблями. Вражеский дозорный понял, что скрытное наблюдение не удалось; тогда на гребень, уже не таясь, выехало еще несколько его товарищей. Некоторое время они совещались, решая, стоит ли нападать; такой большой караван сулил богатую добычу, но и охрана была слишком уж многочисленной. В конечном счете они развернулись и скрылись за барханом; как видно, демонстрация защитников каравана оказалась убедительной. Караван-баши, однако, не удовлетворился этим и послал нескольких разведчиков на наиболее быстроногих лошадях удостовериться, что разбойники действительно ушли, а заодно и попытаться определить, сколько их было. Разведчики благополучно вернулись и доложили, что бандитов поблизости и впрямь больше нет, численность же банды, судя по следам, составляла около четырех десятков человек — не так уж и мало.