Он смотрит в ответ, но ничего не говорит.

– Качай меня, – прошу с улыбкой.

– Качаю.

Перехватывая находящееся за моей спиной рулевое колесо, Яр медленно раскручивает карусель, а я кладу ему на плечо голову и счастливо вздыхаю.

– Давай вино допьем, – предлагаю немногим позже.

– Маруся, а тебе не хватит? – не может не дразнить меня.

– Что? Я чувствую себя отлично!

– Это сейчас. А завтра?

– Пф-ф… Плевать, что завтра будет.

– Кстати, технически уже сегодня, – занудствует Ярик, извлекая из пакета бутылку.

Выдергивая пробку, первым отпивает. Пока я делаю два небольших глотка, трясет в воздухе упаковкой презервативов.

– Ты зачем их купила?

– Захотелось… – мычу неопределенно. Затем все же признаюсь: – Никогда их близко не видела, не держала в руках…

– Да ну… Немного потеряла, свят-свят Маруся.

– Так много или мало?

– Будем восполнять?

Когда киваю, срывает защитную пленку и выдергивает из упаковки всю ленту. Поддевает зубами фольгу и вытаскивает наружу латексный кружок.

– На чем раскатывать будем? – спрашивая, губы облизывает и ухмыляется.

– Дай мне.

Забирая, оглядываю со всех сторон. Затем пристраиваю на вытянутых пальцах и раскручиваю.

– Маруся, блин… – шипит Ярик сквозь зубы.

– Что?

– Что ты творишь? – сипловато смеется.

– Мне интересно!

– Лады, – выдыхает сдавленно. – Балуйся.

Сам тем временем открывает второй презерватив и надувает его как шарик. Тут уж мы оба хохочем.

– Чувствую себя каким-то пиздюком, – качает головой Ярик.

– Ну и что?! – машу розоватым пузырем. – Прикольно!

– Да уж…

Вновь раскручивает карусель. А я, обнимая его свободной рукой, шепчу, теряя на эмоциях стыд:

– Ярик, у меня от тебя все болит, но я снова хочу…

Эта фраза рождает между нами новую бурю.

– Ох, черт… Маруся, здесь молчи.

Затискивая в кулаки мою футболку, толкает ближе к себе и прижимается губами к шее.

– Чего? – смеюсь, позволяя ему всасывать кожу, с явным намерением оставить следы нашей обоюдной страсти.

Как будто их после секса мало…

– Кажется, ты меня всю пометил.

– Тебе кажется, – хрипит Яр, обдавая мою влажную кожу горячим дыханием. – Еще не всю.

Просовывает ладони за пояс шорт и сминает пальцами ягодицы.

– Ах… Сегодня я все отдам, Яричек…

– Только сегодня?

Прежде чем ответить, пожимаю плечами.

– Не знаю, в каком настроении проснусь утром.

– Ты, блин, гонишь, Маруся? – выдыхает целый ворох разрозненных эмоций. До боли стискивает. – Когда прекратишь открещиваться?

– Я не открещиваюсь. Буду с тобой всегда, – заявляю предельно честно. – Просто не каждый день столь очевидно.

– Ох, Маруся… Наполовину мне не нужно, помнишь?

– А у меня не половина. У меня полтора, чувствуешь?

– Чувствую, что снова падаем.

– Да… – пробегаюсь кончиками пальцев по его губам и колючему подбородку.

– Уже не страшно?

– Страшно, – не собираюсь лгать. – Но по-другому как?

– По ходу, никак.

Ненадолго умолкаем. Обнимаясь, тремся друг о друга. Шумно дышим, издаем какие-то звуки, шепчем рвущуюся из распахнутых душ романтическую чушь. Ничего важного, но отчего-то весомо:

– Хочу в тебя…

– Хочу тебя…

Затем, словно сорвавшись, вновь целуемся. Карусель на месте стоит, а мне кажется, что кружится. Вертится со скоростью света. Обновление, обновление… Только ничего не дает эта перезагрузка. Чувства и эмоции лишь нарастают. Ярик давит мне на бедра, вжимает промежностью в свой пах. Я пробираюсь ему под футболку, неосознанно царапаю спину. Смертельно оголодавшие за время длительной разлуки, никак насытиться не можем. Просим и требуем. Не получается соблюдать хоть какую-то осторожность. Желания все благие намерения рвут.

– Ты будешь писать мне милые эсэмэски? – спрашиваю, когда берем небольшую передышку.

– Насколько милые?

– Как раньше.

Градский смеется и качает головой.

– Давай по-чесноку, святоша. Не считаю, что они были милыми. Скорее, пошлыми.

– А мне нравилось, – признаюсь и смущаюсь.

Ведь то, что я чувствовала до бункера, казалось тогда чем-то запретным.

– Ладно, Маруся, ладно. Дыши ты, не зажимайся, – Яр вроде дразнит меня и вместе с тем успокаивает. – Хочешь, напишу первую прямо сейчас?