В глазах лихорадка, на губах улыбка, а в горле тугой ком. Попали ребята. Если бы боевиков была сотня, последних разведчики добивали бы со слезами на глазах, как крокодилы.

Хруст врезавшегося в шейный позвонок ножа, и последний бандит падает к ногам Пантеры.

Все. Можно плакать, можно смеяться. Можно отмыть лица и руки, поливая друг другу из фляжки. Или, как в кино, оставить все как есть и припереться в расположение роты перепачканными кровью вампирами. Все равно.

***

– База, Один-Двенадцать на связи.
– Скумбатов держал в руках документы, извлеченные из карманов убитого бригадного генерала.
– Пиши высоту... Обнаружил и уничтожил отряд Хамзата Турпалова. Личность установлена. Помощь не требуется. Конец связи.
– Один-Ноль убрал радиостанцию и протянул руку к Пантере:

– Дай докурю.

Обжигая пальцы, одноглазый лейтенант тянул горький дым, чувствуя на обветренных губах кипящую табачную смолу.

– Не грусти, командир, все пройдет, - улыбнулся Пантера, достав еще одну сигарету.
– Знаешь, мне сон странный приснился. Будто Запевала вернулся. Правда, постаревший. Собирает он нас и давай гонять по плацу. Мы вышагиваем, честь ему отдаем. А он вдруг поворачивается и уходит - прямо за горизонт. И фигура не меняется - вроде и близко он, и в то же время далеко. Я думаю, к чему мне это приснилось?
– Пантера помолчал.
– Сон-то неплохой, правда?

Один-Ноль кивнул:

– Странный просто.

– Это не Запевала был, - сказал Скутер, - это...

– Скутер, это не она была, - упредил его Подкидыш.
– Повремени со смертью.
– Он пристально вгляделся в лицо Скумбатова и спросил:

– Что у тебя с глазом?

Один-Ноль тронул веко, поморгал, посмотрел в небо...

– Да вроде ничего.

– Я про другой глаз спрашиваю, - рассмеялся Подкидыш.

Скумбатов хмыкнул и спросил:

– А усмехаюсь я криво?

– Криво, - подтвердил Подкидыш.
– Все мы криво усмехаемся.

32

Москва, 5 декабря, вечер

Готовясь к разговору, молодой человек с манерами карьерного дипломата, одетый в темно-серый костюм и строгий галстук, положил перед собой на столе черную кожаную папку, сбоку от нее пристроил дорогую перьевую ручку. Распечатав пачку сигарет "Winston", он надрезал ногтем акцизную марку, а снятую слюду и фольгу положил рядом с пепельницей. Секретарь-машинистка Эйдинова, одетая едва ли не как горничная, поставила перед ним чашку горячего кофе. Молодой человек улыбнулся и поблагодарил ее.

За его священнодействиями наблюдали полковник Эйдинов и два генерала: Борис Прохоренко и Евгений Зубахин, находящиеся в кабинете начальника профильного отдела. Все четверо расположились за столом, торцом примыкающим к пустующему столу Владимира Николаевича, представляя демократическую ячейку. Чересчур демократическую: генерал-майора Зубахина следовало поставить в угол кабинета лицом сразу к двум стенкам.

Зубахин на данный момент представлял собой раскаявшегося человека, готового к сотрудничеству с военной контрразведкой. Он уже познакомился с особенностями работы профильного отдела, по достоинству оценил профессионализм похожего на хомячка полковника, в течение получаса имел возможность слушать начальника Управления генерал-майора Прохоренко. Теперь настала очередь познакомиться с молодым человеком, чьи манеры и внешность отчего-то внушали Зубахину безотчетный ужас. Хотя, казалось бы, что может быть хуже ареста и собственного признания, которое не принесло облегчения, а лишь усугубило чувство страха и неопределенности.

Молодого (ему было чуть за тридцать) человека звали Николаем Григорьевичем Постновым, он имел Должность, позволяющую ему никогда и ни за что не отвечать. Зато знал так много, что ему могла позавидовать целая группа шифровальщиков из Ясенева. Он был посредником, связующим звеном между военной контрразведкой и Советом безопасности.

Посредники нужны не только в бизнесе, они необходимы и в государственном управлении. Через посредников чиновники высокого ранга выражают свои пожелания (более понятные как приказ) прокуратурам, судам, комиссиям, палатам. Посредники - проверенные и надежные люди, они скромны и неприметны, они не кричат и не приказывают, они молча выслушивают и тихо рекомендуют. Они очень компетентные люди, с ними порой советуются их боссы; "власть черпает свои карты из колоды посредников". И наконец, посредники не только связующие звенья, но и изоляционные щиты - межведомственные, межструктурные и тому подобные.

Отхлебнув из чашки, Николай Григорьевич прикурил сигарету и посмотрел, ровно ли тлеет уголек. Офицеры ФСБ незаметно переглянулись. Конечно, как и у любого человека, у Постнова имелись свои странности, но не более того. Николай Григорьевич считался умным человеком. Его хорошо знали оба, так как до недавнего времени тот в звании майора замещал руководителя группы одного из отделов контрразведки ФСБ. Он не копировал чей-то имидж, просто вдруг заматерел сразу и неожиданно, когда его подтянул к себе нынешний руководитель Совбеза, а его военная выправка так же резко поменялась на вальяжную осанку государственного служащего высокого ранга.

– Евгений Александрович, - мягким голосом произнес Постнов, обращаясь к Зубахину, - меня зовут Николай Григорьевич. Ведомство, которое я представляю, вам знать необязательно. Я приехал сюда затем, чтобы вы лично мне подтвердили правдивость ваших признаний. Вплоть до мелочей. От этого зависит очень многое. Даже судьба вашего ребенка. Он учащийся коллежа в Париже, если я не ошибаюсь?

Зубахин глубоко вздохнул и кивнул.

– У него могут возникнуть проблемы, - продолжал Постнов, не меняя тона, - поэтому мы в кратчайшие сроки обеспечим вашего сына надежной охраной. Он даже ни о чем не догадается. Понимаете, о чем я говорю?