<p> Фельдшер Дмитрий, суровый и опытный, внезапно оказывается в XV веке. Ни технологий, ни поддержки — только знания, медицинская сумка и воля к жизни.</p> <p> Глухая деревня на новгородской земле, 1471 год. Люди умирают от пустяков, боятся "чужака", но нуждаются в помощи. Дмитрий становится лекарем, спасает, лечит и строит своё место в этом мире.</p> <p> Без магии. Без сверхспособностей. Только реальная медицина, историческая точность и суровая правда выживания.</p> <p> ???? Для тех, кто устал от сказок и жаждет реализма.</p> <p> ?? Вы узнаете, как лечили в прошлом. И как выжил бы один настоящий фельдшер.</p> <p> Примечания автора:</p> <p> Перед вами — первая часть романа «Фельдшер XV века». Это мой дебют, написанный с интересом, старанием и уважением к истории, людям и жизни.</p> <p> Работа над книгой принесла мне огромное удовольствие, и я рад, что теперь могу поделиться ею с вами.</p> <p> ???? Вторая часть уже в процессе — она будет шире, масштабнее и глубже: новые испытания, другие земли, расширение круга персонажей и первая настоящая борьба с системой того времени.</p> <p> ???? Третья часть также запланирована и закроет основную сюжетную арку. Но кто знает, возможно, история пойдёт дальше…</p> <p> </p>
Пролог
Очнувшись в лесу, Дмитрий понял — он больше не дома. Ни звука мотора, ни связи, ни даже асфальта под ногами. Только сырой мох, деревья и гулкий звон тишины, прерываемый пением каких-то незнакомых птиц. Он чувствовал тяжесть своей медицинской сумки и пустоту в голове. Как будто его выдернули из привычной жизни и швырнули куда-то за пределы разумного. Никаких объяснений. Только старый лес и голос внутри: «Живи. А там разберёмся.» Он выпрямился, сжал зубы, достал из сумки фонарик, взглянул на часы — те стояли. Но он уже знал: время здесь больше не имеет значения.
Глава 1
Сознание вернулось рывком. Словно вынырнул из ледяной воды — грудь обожгло воздухом, в глазах заискрилось, уши звенели. Я резко вдохнул, с трудом подняв голову. Надо мной — густой еловый потолок. Слева сосны, справа — мох, коряги, сучья. Ни тропинки, ни дороги. Ни звуков — ни моторов, ни голосов, ни привычного гула цивилизации.
Я лежал ничком, одежда промокла насквозь, куртка пахла гарью и потом. Вокруг — тишина, только хруст веток да крик сороки вдали. Пахло землёй, гнилой листвой, сыростью, мхом. Воздух был густой, пахнущий, как в тайге — чистый до боли, до непривычности. Даже дышалось иначе. По-звериному.
Первым делом я нащупал рядом свою сумку. Та самая — из кожзама, потёртая, с широким ремнём. Фельдшерская. Весомая. Я всегда носил её через плечо, на вызовы. Всё на месте — прощупал вслепую: ампулы, бинты, жгуты, антисептик, термометр, шприцы. В голове сработала сухая мысль: «жив — и уже хорошо».
Огляделся. Лес казался первобытным. Ни следа человека. Всё дико, всё как будто из прошлого. И жутко… по-настоящему. Даже птицы здесь кричали иначе, словно злее. Сердце глухо бухало где-то в горле, словно напоминая — ты ещё тут, не спи.
И тут — шорох. Листья задвигались. Я напрягся, сжал кулак, другой рукой ухватился за ремень сумки, как за дубинку. Ветки раздвинулись.
— Смотри, шевелится.
— Может, живой?
Из-за кустов выглянули два пацана. Босые, в рубахах до колен, один с прутом, как с копьём. Лица — загорелые, простые, с испуганной серьёзностью, какая бывает только у деревенских детей.
— Кто ты? — спросил старший. Голос грубоватый, недоверчивый.
Я с трудом приподнялся на локтях.
— Лекарь… Я… людей лечу.
— А ты чего тут? Один?
— Очнулся. Сам не знаю где.
Младший шепнул старшему:
— А может, он леший?
— Леший не кашляет, — отрезал тот. — И сумки с собой не носит. Лешие голые.
— Вы… — я сглотнул. — Вы кто? Где я?
— Деревня наша — Глухарёво. Тут недалече. Мы по грибы ходили. Мать с утра послала.
— Глухарёво… — повторил я. — А что вокруг? Где дорога?
Старший нахмурился.
— Какая дорога? До Торжка — день пути, если шагать. До Новгорода — неделя. А ты точно не пьян?
Я замолчал. Голова кружилась, но в сознании уже вспыхивали первые тревожные лампочки. Торжок. Новгород. День пути. Рубахи. Босые. Речь… старинная, без грубости, но не деревенский суржик. Это не XXI век.
— Поможете встать?
— А не укусишь?
— Не обещаю, если попить не дадите.
Они оба прыснули, дали воды и взяли меня под руки. Силы вернулись отчасти. Поднялся. Сумку повесил на плечо. Ноги ватные. Шёл, будто сквозь сон. Но всё ощущал отчётливо: запахи, щебень под ногами, сырость, кору деревьев.
Деревня встретила меня собаками и дымом. Невысокие избы, крыши из тёмной соломы, под окнами — лопухи и крапива. Возле одного дома — старуха с веником, возле другого — мужик в домотканом холще, точит нож. Бабы в платках, дети голопузые, куры под ногами. Запах — копоть, навоз, скисшее молоко, трава и варево. Всё — настоящее. Всё — чужое.
Меня привели к женщине у большого двора. Крепкая, лет сорока. Русые волосы под платком, лицо не грубое, но строгое и одновременно красивое. Оценила меня с головы до пят.
— Где нашли?
— В лесу. Лежал. Сам говорит, что — лекарь.
Она вытерла руки о фартук.
— Ты с какого края?
— С дальнего, — сказал я. — Шел долго. Сил не осталось.
— Война?
— Для меня — каждый день война.
Она замолчала. Потом кивнула.
— Я — Марфа. Можешь остаться у меня. В избе — место на лавке, у печи. Пока что.
— Спасибо. Мне… я не знаю, как тут принято… я отработаю. Помогу. За кров, за хлеб.
— Лекарь — уже помощь. Поживёшь. А там видно будет.