<p> – Ты точно уверена, что этот ребёнок от Антона, а не от кого-то другого? – спросил меня Ярослав Воронцов, старший брат моего погибшего парня.</p> <p> Я смотрела в его холодные, как айсберг, глаза и ощущала, как его слова убивают меня не меньше, чем известие о гибели Антона.</p> <p> – Конечно, это его ребёнок, – ответила я, не понимая, с какой стати он разговаривает со мной, словно с гулящей девкой.</p> <p> – Если тест подтвердит это, мы заберём у тебя ребёнка. После рождения он будет жить с нами, получит лучшее образование и возможности. Тебе будет выплачена значительная компенсация. И ты сможешь… изредка видеться с ним, если захочешь.</p> <p> – Нет, – невольно кладу руку в защитном жесте на совершенно плоский живот, – я никогда не соглашусь на эту сделку.</p> <p> Я не собиралась идти на поводу у Воронцова. Но обстоятельства сталкивали нас друг с другом.</p> <p> И каждый раз меня всё сильнее тревожил вопрос, почему Ярослав так смотрит на меня, что у меня кожа покрывается мурашками?</p>
Глава 1
Майя
Я стояла у могилы, и слезы, которые так старательно сдерживала с момента отпевания в храме, теперь беспрепятственно текли по щекам. Внутри расползалась пустота – тёмная и холодная, как ветер, гуляющий между надгробиями.
Я знала, что вскоре на могильной плите появится надпись: «Антон Михайлович Воронцов. 2003-2025. Любимый сын и брат». А сейчас я со скорбью смотрела на опущенный в землю деревянный крест, пытаясь осознать размер своей потери.
Ему было всего двадцать два года. Вся жизнь впереди. Утрата, оставившая зияющую дыру в моей груди. Невосполнимую.
На этой надписи не появится слово «отец» или «возлюбленный». Для его родственников меня попросту не существовало. Отчасти я понимала их. Что такое моя боль по сравнению с тем, что испытывает его мать? Но всё же я не могла вздохнуть полной грудью, ощущая, как невидимая могильная плита, на которой пока не выгравированы годы жизни моего любимого, давит мне на сердце.
Я не была приглашена на траурную церемонию. Его мать, должно быть, едва ли знала, как меня зовут. А его брат, вероятно, вообще не подозревал о моём существовании. Для них Антон был только «любимым сыном и братом», а я – случайным эпизодом в его короткой жизни.
Я обхватила себя руками, чувствуя подступающую тошноту, ставшую моей постоянной спутницей в последние дни. Утреннее недомогание, беспощадно настигающее меня в самые неподходящие моменты. Кто бы мог подумать, что наш роман с наследником одной из богатейших семей города закончится вот так – на кладбище, с ребенком под сердцем, о котором я едва успела сообщить его отцу.
– Ты в порядке? – мягкий голос Вики вернул меня к реальности.
Погребение заканчивалось. Большинство присутствующих – люди в дорогих костюмах, с сдержанными выражениями лиц, которые, казалось, пришли сюда скорее по обязанности, чем по зову сердца – уже спешили разойтись. Вероятно, деловые партнеры и далекие знакомые семьи, не знавшие Антона по-настоящему. Только семья – статная женщина средних лет с безупречно прямой спиной, очевидно мать Антона, и высокий темноволосый мужчина, державшийся чуть поодаль – остались у могилы.
– Да, – тихо ответила я, хотя это была очевидная ложь. – Пойдем отсюда.
Я была благодарна Вике за поддержку. Мы дружили с первого курса, вместе преодолевали все трудности учебы на медицинском факультете. Она и Антон тоже были знакомы – все мы учились в одном университете, хоть и на разных факультетах. Именно на университетском празднике полгода назад я и познакомилась с Антоном. Но сегодня Вика оказалась единственным близким человеком среди всех присутствующих.
Я развернулась, чтобы уйти, но внезапно почувствовала на себе пристальный взгляд. Подняв голову, я встретилась глазами с тем высоким мужчиной, стоявшим рядом с матерью Антона. Холодный, оценивающий взгляд ледяных голубых глаз заставил меня вздрогнуть. В нем не было ни тепла, ни сочувствия – лишь ледяное презрение и что-то еще, чего я не могла распознать. Этот взгляд словно пригвоздил меня к месту.
– Кто это? – шепотом спросила я у Вики, наконец найдя силы отвести глаза.
– Ты не знаешь? – удивилась подруга. – Это Ярослав Воронцов, старший брат Антона. Говорят, последние годы он единолично управляет всем семейным бизнесом.
Я снова украдкой взглянула на него. Теперь я заметила семейное сходство – те же темные волосы, резкие черты лица, прямой нос, высокие скулы. Но если Антон всегда светился энергией и весельем, его брат казался высеченным изо льда. Его мускулистая фигура, обтянутая безупречным черным костюмом, излучала силу и властность.
– Пойдем, – повторила я, ощущая себя все более неуютно под этим пронизывающим взглядом.
Но не успели мы сделать и нескольких шагов, как раздался властный женский голос:
– Подождите!
Елена Михайловна Воронцова быстро приближалась к нам. Её идеальная осанка и гордо поднятая голова не выдавали той скорби, которую должна была испытывать женщина, потерявшая сына. Только глаза, покрасневшие и сухие, говорили о бессонных ночах.
– Вы ведь та самая девушка? – спросила она без предисловий, окидывая меня оценивающим взглядом. – Майя, верно? Антон рассказывал о вас.
Надо же, всё-таки ей известно моё имя.
– Да, – я нервно сглотнула. – Мне очень жаль…
– Нам нужно поговорить, – перебила она меня. – Не здесь. Приходите завтра к нам домой в три часа дня.
Это прозвучало не как вопрос, а как приказ. Женщина протянула визитную карточку с адресом и, не дожидаясь ответа, развернулась и пошла обратно к могиле. Ярослав всё это время наблюдал за нами, не двигаясь с места, выражение его лица оставалось непроницаемым.
– Что ты будешь делать? – спросила Вика, когда мы наконец покинули кладбище.
Я посмотрела на визитку в своей руке, ощущая тяжесть решения, которое мне предстояло принять.
– Пойду, – решительно ответила я. – У меня нет выбора. Они имеют право знать.
Ярослав
Я стоял у окна просторного кабинета в семейном особняке и смотрел на подъездную аллею, ожидая её появления. Вчера на кладбище я наконец увидел ту, из-за кого мой младший брат пошел наперекор всей семье. И, к своему удивлению, почувствовал не только ожидаемое презрение, но и непрошеный укол интереса.