Шумел камыш, деревья гнулись,

А ночка темная была.

Одна возлюбленная пара

Всю ночь гуляла до утра.

А поутру они вставали,

Кругом помятая трава,

Да не одна трава помята, —

Помята молодость моя.

Придешь домой, а дома спросят:

«Где ты гуляла, где была?»

А ты скажи: В саду гуляла,

«Домой тропинки не нашла».

А если дома ругать будут,

То приходи опять сюда…

Она пришла: его там нету,

Его не будет никогда.

Она глаза платком закрыла

И громко плакать начала:

«Куда ж краса моя девалась?

Кому ж я счастье отдала?..»

Шумел камыш, деревья гнулись,

А ночка темная была.

Одна возлюбленная пара

Всю ночь гуляла до утра.

Яблочко

Эх, яблочко,

Да куда котишься?

Ко мне в рот попадешь —

Да не воротишься!

Эх, яблочко

Да ананасное!

Не ходи за мной, буржуй,

Да я вся красная!

Эх, яблочко

Да огородное!

Прижимай кулаков —

Да все народное!

Эх, яблочко,

Да цвета зрелого.

Любила красного,

Любила белого.

Эх, яблочко,

Да цвета ясного.

Да ты — за белого,

А я — за красного.

Эх, яблочко

Да и не спелое!

А буржуйское дело

Да прогорелое!

Эх, яблочко

Да на завалинке!

Да продает офицер

Да стары валенки!

Эх, яблочко,

Да не докотится.

Буржуйская власть

Да не воротится!

Д. Давыдов

Славное море, священный Байкал

Славное море, священный Байкал,

Славный корабль, омулёвая бочка.

Эй, баргузин, пошевеливай вал,

Молодцу плыть недалечко.

Долго я тяжкие цепи влачил,

Долго скитался в горах Акатуя,

Старый товарищ бежать подсобил,

Ожил я, волю почуя.

Шилка и Нерчинск не страшны теперь,

Горная стража меня не поймала.

В дебрях не тронул прожорливый зверь,

Пуля стрелка миновала.

Шёл я и в ночь, и средь белого дня,

Вкруг городов, озираяся зорко.

Хлебом кормили крестьянки меня,

Парни снабжали махоркой.

Славное море, священный Байкал,

Славный мой парус — кафтан дыроватый.

Эй, баргузин, пошевеливай вал,

Слышатся грома раскаты.

П. Козлов

Черный ворон

«Черный ворон, что ты вьешься

Над моею головой?

Ты добычи не дождешься,