Шрифт:
Ух-ты, лапоточки мои,
Что вы ходите как будто не туды?
Вы меня совсем не держите,
Упаду — вы не поддержите!
Когда я на почте служил ямщиком
Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, имел я силёнку,
И крепко же, братцы, в селенье одном
Любил я в ту пору девчонку.
Сначала не чуял я в девке беду,
Потом задурил не на шутку:
Куда ни поеду, куда ни пойду,
Всё к милой сверну на минутку.
И любо оно, да покоя-то нет,
А сердце болит всё сильнее.
Однажды даёт мне начальник пакет:
«Свези, мол, на почту живее!»
Я принял пакет — и скорей на коня,
И по полю вихрем помчался,
А сердце щемит, да щемит у меня,
Как будто с ней век не видался.
И что за причина, понять не могу,
И ветер так воет тоскливо…
И вдруг — словно замер мой конь на бегу,
И в сторону смотрит пугливо.
Забилося сердце сильней у меня,
И глянул вперед я в тревоге,
Потом соскочил с удалого коня, —
И вижу я труп на дороге.
А снег уж совсем ту находку занёс,
Метель так и пляшет над трупом.
Разрыл я сугроб-то и к месту прирос, —
Мороз заходил под тулупом.
Под снегом-то, братцы, лежала она…
Закрылися карие очи.
Налейте, налейте скорее вина,
Рассказывать больше нет мочи!
Липа вековая
Липа вековая
Над рекой стоит,
Песня удалая
Вдалеке звучит.
Луг покрыт туманом,
Словно пеленой;
Слышен за курганом
Звон сторожевой.
Этот звон унылый
Давно прошлых дней
Пробудил, что было,
Всё в душе моей.
Пробудил, о милой
Прежние мечты.
Вспомнил с новой силой,
Как любила ты.
Но все миновало,
И я под венцом,
Молодца сковали
Золотым кольцом.
Только не с тобою,
Милая моя, —
Спишь ты под землею,
Спишь из-за меня.
Над твоей могилкой
Соловей поет, —
Скоро друг твой милый
Тем же сном заснет.
Липа, расколися
На четыре пня.
Милая, проснися
И возьми меня.
Любо, братцы, любо…
Как на грозный Терек выгнали казаки,
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылось поле, и покрылся берег
Сотнями порубленных пострелянных людей.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить.
С нашим атаманом не приходится тужить.
Атаман наш знает, кого выбирает.
«Эскадрон по коням!», да забыли про меня…