И первый держал за горло последнего.

— Эй, Исмаил, Стой! — крикнул ему, совершая длинный прыжок со ступенек и тяжело приземляясь на тротуарные плитки. — Погоди!

— А ты вовремя, — расплылся он в улыбке, легко удерживая пламенной лапищей ярящегося Якова. — Пришёл за своим дружком? Тогда ни шагу вперёд, иначе я его дожгу, как падаль.

Пламя его вспыхнуло, слизывая последние остатки защитной чёрной дымки с тела моего товарища. Под светом прожекторов я увидел, как вздулась волдырями его кожа.

— Подожди, — выставил я перед собой руку, не приближаясь ближе, но плавно продвигаясь по радиусу. — Хорошо, твоя взяла…

— Как интересно ты запел, — произнёс Исмаил с оживлением и суща за его спиной тоже осклабилась. Сейчас она выглядела раза в два больше, чем раньше и от моего внимание не укрылись нити, идущие к ней от украшений с алыми камнями на руках и на шее пирокинетика. Уж чем-чем, а пустышками они не являлись. От них сущность и получала дополнительную подпитку. — Тогда будь послушным мальчиком, вернись туда, откуда вылез. Пошалили и хватит.

— Да, конечно, только… — в уме я сейчас спешно высчитывал нужный угол и расстояние, для осуществление моего плана.

— Ты мне ещё условия вздумал ставить?! На колени передо мной, а не то… — и в этот момент во всём поместье погас свет, на что Исмаил лишь презрительно хмыкнул. — Пххфф! И что? Я и без света прекрасно вижу!

В этом он был абсолютно прав. В ночи он светил не хуже костра, коим и являлся.

Вот только с убранным засветом я смог наконец приглядеться и понять, что мой план сработал. Я всё ещё держал перед собой руку и всё это время всем нутром своим вкладывался в одно единственное намерение.

— Видеть то видишь, но ты бы оглянулся. — предложил этому пламенному царю с огненной короной на голове, прекрасно понимая, как именно он ответит.

— Ха! Банальный трюк, — произнёс он, поднимая хрипящего Якова выше. — Если ты думал, что я на него поведусь, то ты глубоко ошибаешься!

И уж что всех властью целованных людей объединяло, так это их непомерная гордыня и самоуверенность. Ведь если бы Исмаил оглянулся, то наверняка бы успел увидеть среди ночного леса огненный болид, летящий в нашу сторону. Памятуя оброненные вскользь слова Медвяна, что руностав на «Импульс» усиливается от расстояния, который пролетел предмет, мне стало даже маленько не по себе. От поместья до Светлозёрска чёрте-сколько километров и гиря не просто летела. Она неслась с невероятной скоростью!

И судя по всему её приближение Исмаил всё таки услышал. По крайней мере, он начал поворачиваться, но поздно… слишком поздно.

Держа руку на уровне его груди, я в самый кульминационный момент вложил эфирку в физические характеристики и в ускоренном восприятии увидел гордо сидящего на стальном боку Саламандра. А дальше была только ярчайшая вспышка и темнота.

Но уж перед потерей сознания об одном я мог судить точно. Пирокинетики на пике своей мощи взрываются ничуть не хуже праздничных салютов.

И если бы мне кто-нибудь предложил повторить подобный пиротехнический перформанс, то я бы повторил…

«Победивший в Царь-горы, следы смывает от игры»

Слезами проигравших, Белый?

«p. s. Нет. Перекисью…»

— … охх едрёх ты чтоб тебяя… — с каким-то колоссальным трудом разлепил я свинцовые веки в попытке понять, кто я и где нахожусь. Кругом земля, не зги ни видать и голова раскалывается медным колоколом, как будто на ней чечётку сплясали. — … экая я кочерыжка-то. Меня что, похоронили что-ли?

Пробормотал первую пришедшую в голову мысль, так как земля действительно оказалась повсюду. Вторая же мысль звучала о том, что если меня и захоронили, то как-то уж слишком странно. С вытянутой над головой рукой, лицом наружу и, судя по ощущениям, без исподнего. Вдобавок ещё под пятками то ли костёрок развели, то ли спички меж пальцев вставили и зажгли.

Экие же ироды! Ух я их…

Заворочавшись и с плеч землю стряхивая, я всё же медленно приподнялся. И вместе с выходящей из-за туч луной, на меня снисходило понимание, как именно я здесь очутился. Далеко впереди в серебряном свете виднелась дыра в высоком заборе, а уже за ним проглядывала светлая стена резиденции Семьи Греков. Сам же я находился в глубокой колее, вспаханной прилетевшей и пойманной мною гирей, а пятки мои лизал живой огонёк, который оказался ни кем иным, как Саламандром.

Увидев, что я пришёл в себя, он бросил своё вылизывательное занятие и радостно затрещал и завех-вехал. Руку аурой укутав, я его пламенную щёчку погладил с благодарность и в сторону закопавшейся гирьки подтолкнул. В ней то он и спрятался, пока я себя на предмет целостности ощупывал.

Это же сколько я пролетел? Метров сто или даже сто пятьдесят, не меньше. Удивительно, как мне руку этот стальной снаряд не вывихнул… А, нет… всё таки вывихнул.

Со стоном вправив висящую плетью руку, я активировал целительную ауру и все раны на теле в унисон заныли. Тут и говорить нечего, по грунту меня протащило знатно. Рубашка истрёпана в хлам, вся спина в царапинах и порезах, а стёсанные ягодицы горят так, словно на них Саламандр повалялся. Штанов и трусов нет и в помине. Их сорвало, как-только вместе с гирей в грунт нырнул. И вот уж что, а видок мой говорит о том, что заплыв в чернозёме я устроил славный. После меня колея в длину метров семь осталась…