В слабоосвещенном коридоре, где отсветы факелов мечутся по серым, шероховатым стенам, слышались гулкие шаги и неясные голоса. Я спешила, по пути поглядывая на закрытые двери кладовых, отмечая, что с уверенностью вспомню, даже посередине ночи, что хранится за каждой из них. Здесь мешки с гусиным пухом; там — рулоны шерстяной ткани и льняное полотно; в следующей комнатушке хранятся готовые свечи. Постепенно спустилась ниже, туда, где ждет своего часа провизия.

За поворотом стало понятно, о чем спорят собравшиеся в одной из кладовых. В голосе Жин слышались визгливые ноты:

— Я приказываю, оставить здесь бочки с салом!

— Хозяйка замка распорядилась иначе, — монотонно, видно, далеко не в первый раз повторил эрт Лев.

— Хозяйка? — Тижина задохнулась от злости. — Но она стоит здесь, разве вы, славный эр, не видите мою матушку?!

Я стремительно вошла в распахнутые двери, не глядя на разъяренную девчонку и молчаливо прислонившуюся к стене Рилину. Демонстративно обвела взглядом бочки и двух пареньков-слуг.

— Вы все еще здесь? — иногда необходимо проявить характер.

— Приступайте! — мотнул головой управляющий, указывая слугам на бочки, а потом четко оповестил меня. — К вечеру здесь будут находиться гусиные тушки в количестве пятидесяти штук.

— Замечательно, — довольно откликнулась я, замечая раздражение Тижины.

Девушка топнула ногой и повторила:

— Бочки с салом останутся здесь!

Я попыталась объяснить ей:

— Жин, будь благоразумной, оглядись! Видишь, сколько здесь свободного места, где можно разместить добытых охотниками гусей, а бочки можно перенести в кладовую меньшего размера!

Тижина, у которой столь неожиданно проснулся интерес к домашним делам, чопорно поджала губы и снизошла до общения со мной:

— Озеро Ир’ледо не замерзает и в сильные морозы, чтобы ты знала, и гуси всегда зимуют там! Поэтому охотники в любой из дней смогут привезти в замок новую добычу! Незачем паниковать и забивать кладовые!

— А если нас ждет осада, и охотники не смогут выбраться из замка или охотиться будет попросту некому, так как все будут заняты другими заботами? — волевым усилием я подавила вспыхнувший гнев и ответила девчонке совершенно спокойно.

Жин уперла руки в бока и язвительно сообщила:

— Может, некоторым за стены выбраться будет нелегко, но кто-то сделает это без особых усилий! — и с нахальной усмешкой прибавила. — Скажешь, я лично доставлю тебе гуся на ужин!

Мысленно досчитав до десяти, обратилась к Рилине, надеясь, что она сумеет убедить свою дочь:

— Эра, прошу вас, объясните Тижине, что я стараюсь для всех!

Рилина отошла от стены, перестав задумчиво созерцать темный потолок, и нарочито изумленным тоном поинтересовалась:

— Королева Ниавель, вы уверены, что этим надобно заниматься мне? Разве не вы стали хозяйкой этого замка? Не вы ли обязаны умасливать всех, кто в нем живет? Но если прикажете, я помогу…

Мне захотелось завыть, а затем прибить по-тихому их обеих. Отвлекая, заставляя подумать о более приятных вещах, на мои плечи опустились знакомые руки, уводя меня от всех, укрывая, защищая.

— Моя госпожа, — шепнул Алэр, лаская своим теплым дыханием, — я заждался тебя наверху, — взял за руку, приглашая следовать за ним.

Выдохнув, кинула стоящему сбоку управляющему:

— К вечеру все пятьдесят несчастных гусей должны занять эту кладовую!

— Да, — он сделал кивок, а я шагнула за мужем.

Впрочем, и эрт Лев, повинуясь безмолвному приказу своего лорда, отправился за нами.

«Интересно, — в голове мелькнуло сомнение, — что сделает в ответ Жин?»

В главном зале остался лишь господский стол, стоящий на возвышении, за которым разместились избранные: лорд с супругой, управляющий и писец, приготовившийся записывать каждую жалобу.

К помосту вышел Лион, громко выкрикивая имя первого просителя, и призвал положиться на справедливость лорда. После его слов в зал прошел старик и сходу принялся жаловаться на своих сыновей. Дескать, они не заботятся о нем, жить выгнали в хлев, а кормят объедками со своего стола. Сыновья — три крепких мужичка — стояли тут же, переминались с ноги на ногу и угрюмо помалкивали, не прерывая разбушевавшегося родителя.

Лорд нетерпеливо постукивал костяшками пальцев, и я внезапно догадалась, что Алэр не в первые выслушивает эту жалобу. Старик умолк, с торжеством глядя на своих сыновей, а эрт Шеран обратился к одному из мужчин, вероятно старшему из братьев: