Шрифт:
Особенно ярко выделялись те, чья кровь была буквально вплетена в стены Обители этой секты. Потомки влиятельных мастеров, дети старших учеников, племянники или внуки старейшин – все они считались будущей гордостью секты. Их именами уже заранее интересовались послы союзных сект и семей. Их талантам не просто верили. Их ожидали. У таких учеников были лучшие комнаты, отдельные залы для медитаций, личные алхимики, и самое главное – доступ к пилюлям Дао Цзы, специально разработанным для ускоренной культивации ядра. Эти пилюли могли включать редчайшие ингредиенты. Измельчённые цветки Серебряного Лотоса… Пыльцу Огненного Жнеца… Эссенции Туманной Змеи… И даже порошки из перемолотых кристаллов Слез Дракона, формирующих уникальные каналы меридианов…
Так что атмосфера соперничества начала накаляться задолго до начала состязания. Тренировочные поля, залы манифестации техник, библиотеки с ограниченным доступом – всё было заполнено сосредоточенными фигурами потенциальных участников. Кто-то шлифовал боевые техники мечей, кто-то медитировал над уплотнением ядра, а кто-то – практиковал формирование двойных или тройных магических плетений, чтобы опережать соперников в дальнем бою. Крики, грохот, вспышки света – всё сливалось в пульсирующую как сердце ритмику приближающегося сражения.
Но даже среди всего этого напряжения витало нечто большее, чем просто желание победить – жажда доказать свою ценность. Особенно у тех, кто носил за спиной тяжесть семейного герба, и не мог позволить себе “обесчестить” имя предков.
– Если я не войду хотя бы в первую пятёрку, дед отзовёт все ресурсы…
– Тётя обещала дать доступ к алхимической лаборатории её супруга, только если я войду в призёры…
– Без победы в состязании я не получу разрешения на вливание в ядро эссенции Семи Ночей…
Подобные шепотки витали во внутренних дворах, как зловещие нити, сплетающие в себе гордость, страх и зависть. Хотя потенциальные фавориты соревнования уже были известны всем.
Чжин Мэнлюй, внук одного из трёх Великих Старейшин. Этот молодой и весьма многообещающий культиватор обладал стабилизированным ядром и мог вызывать пять магических клинков одновременно. За ним шла Цуй Ханэр, дочь главного надзирателя секты, владела уникальной техникой "Танец Лунного Облака". Третьим, но не менее опасным был Шэнь Яо, который неофициально считался кандидатом на прямое принятие в внутренние ученики секты, которых тайным техникам секты учили лично старейшины. Его ядро было усилено пилюлей Пылающего Корня, что даровало ему временную неуязвимость к большинству внешних воздействий.
Среди них каждый знал друг друга. Они тренировались вместе. Сражались бок о бок в практических миссиях. И знали – теперь, что на состязании, им придётся столкнуться друг с другом. А вот всех остальных они даже не воспринимали всерьёз. Слишком сильным был разрыв между ними как в техниках и силах, так и в ресурсах для культивации.
И среди всей этой золотой элиты… Всё так же, невидимым и немым, выполнял свою работу Андрей. Тот самый “слуга”, ставший учеником. Он уже знал, что его имя не значится в списках фаворитов. Он не был тем, кого ждали. Да он и не ожидал этого. И всё же… Каждую ночь он создавал плетения, в разы сложнее, чем требовалось. Каждый вечер изучал поведение соперников. И каждый рассвет приносил ему новое усиление ядра, что могло бы напугать даже самого изощрённого алхимика. Пока они хвастались именами предков, Андрей тренировал силу, которую выбрал сам. А впереди уже нависала тень состязания. И кое-кто совсем скоро поймёт, что имени может не быть – но сила… сила не нуждается в родословной…
Печать Покровительства
В тот день небо над городом Сеонгун было чистым, и лишь на горизонте вился тонкий туман, словно сама судьба старалась скрыть от посторонних глаз предстоящую встречу. Хваджон Ёнсан, глава древнего рода Хваджон, шёл в сопровождении своих ближайших стражей к одному из самых важных мест столичной области – дворцу князя Чхона Ёнгджу. Его шаги были ровны, но внутри – пульс бился чаще, чем обычно. Ведь он шёл на встречу с человеком, чьё слово могло стать решающим даже в судьбах семей благородных кровей. Князь Чхон Ёнгджу был не просто представителем власти. Он был живой легендой, мудрецом и стратегом, человеком, чья подпись могла открыть врата или повергнуть в забвение. И именно поэтому даже он, глава семьи Хваджон, сейчас переживал, перед приёмом во дворце князя.
В приёмном зале было тихо, как в храме. Высокие потолки, украшенные росписями небесных зверей, свет падал мягко сквозь полупрозрачные экраны из тончайшего шелка. Слуги молча провели старого главу семьи Хваджон к низкому помосту, за которым, на резном троне из чёрного нефрита, сидел сам князь – Чхон Ёнгджу.
Он был облачён в тяжёлые одежды цвета горящего индиго, вышитые золотыми нитями, изображающими вихри драконьей мудрости. Взгляд его был спокоен, но внимателен, словно он умел видеть не только внешнее, но и внутреннее.
– Ты просил об аудиенции, Ёнсан Хваджон, и я её даровал. Говори. – Голос князя был низким, уверенным и одновременно мягким, как шелест ветра в бамбуковой роще.
Старик Хваджон опустился на колени, как подобало в таких случаях, и вежливо поклонился, прижав ладони к полу.
– Милостью вашей доброты, князь, моя семья получила возможность воспитать в своих стенах того, кто, как оказалось, несёт в себе редчайший дар. И этот разумный не из наших кровей. Он – простолюдин. Немой. Но уже не один раз спас жизнь моему внуку, наследнику семьи Хваджон.