<p> - Почему, Булат? За что вы так со мной поступили? - прижимаю ладони к губам, глотая всхлипы, рвущиеся наружу.</p> <p> - Тише ты… Роза, это меньшее из зол. Отец все распродает, - понизив голос почти до шепота, говорит он.</p> <p> - А Урус! Уруса тоже продал?</p> <p> Крупные горячие слезы бегут по моим щекам.</p> <p> Брат опускает голову и кивает. Оседаю на кровать. Уруса отец любил больше остальных лошадей.</p> <p> - Этого хватит на первое время… - вкладывает мне в руку сверток. Поднимаю на него глаза. - За тебя принесли выкуп, и отец его принял.</p> <p> Сердце обрывается. Голова идет кругом.</p> <p> - Ты лжешь! Он не мог! - отрицательно мотаю головой.</p> <p> - Роза, ты либо уезжаешь, либо через неделю выходишь замуж.</p> <p> - Почему ты мне помогаешь?</p> <p> - Потому что я слишком хорошо тебя знаю. Ты не сможешь жить в неволе. Надеюсь, что воля тебя не погубит.</p> <p> История Тимура, второстепенного персонажа из книги АКСЕЛЬ.НОВАЯ ЖИЗНЬ https:// /shrt/Snrf</p>
Глава 1
– Что ты здесь делаешь?
– недовольный голос Булата заставляет меня обернуться.
– Куда они едут?
– киваю на вереницу грузовиков, цепочкой выстроенных вдоль дороги.
– На погрузку.
– А потом?
– В порт… Роза, что ты здесь забыла? Отец знает, где ты шляешься с утра пораньше?
– Мирай кажется заболела, - отворачиваюсь от брата, продолжаю наблюдать за тем, как черный металл прессуют в брикеты.
Брат дергает меня за руку, заставляя обернуться.
– Чтобы больше тебя здесь не было, - цедит рассерженно.
– Не место здесь для молодой девушки.
– Булат! Я была на конюшне. Мирай какая-то вялая. Вызови ей ветеринара. Я надеюсь она не жеребая!? Я же просила…
– Так, давай! Топай отсюда, - разворачивает меня и подталкивает к выходу.
– Не до тебя сейчас и не до твоих причуд. Все с твоей лошадью нормально.
– А когда будет до меня? Отец меня избегает. Ты тоже отморозился, даже поговорить со мной не можешь. Я выбрала вуз, выбрала факультет, а вам все не до меня… Тогда я сама подам документы!
– Ты можешь подождать пару недель!? Роза! Мир не только вокруг тебя одной вертится. Тебе и так позволено гораздо больше чем другим!
– Какие две недели!!? Через две недели уже списки поступивших вывесят! Почему вы мне не позволяете!? Отец обещал, что я буду учиться!
– ору я, не заботясь о том, что неподалеку от нас есть люди.
– Ты и так училась больше других!
– Да! Аж, школу закончить умудрилась. Тебе хорошо, ты получил образование…
– Я мужчина!
– И что!?
– с силой топаю ногой отсушив себе пятку.
– Сколько можно напоминать мне о том, что я девушка! Почему у тебя прав больше чем у меня? У меня тоже есть голова, две руки, две ноги…
– И очень длинный язык, Роза. Когда выйдешь замуж, будь готова к тому, что муж тебе его подрежет.
– Я никогда не выйду замуж!
– смерив брата презрительным взглядом, разворачиваюсь и направляюсь к двери. Булат знает на какую точку нужно надавить, чтобы я от него отстала.
– Ветеринара вызови или я сама это сделаю!
Брат ничего мне не отвечает. Хлопаю дверью и спускаюсь вниз. Выхожу на улицу, шагаю вдоль припаркованных фур. Водители, собравшиеся в небольшую компанию, с интересом на меня поглядывают. Нет… ни с кем из них ехать нельзя. Только если тайком. Только вот как затаиться?
Я выросла в цыганской семье. Моя мать была любовницей сына цыганского борона и об этом факте мне известно с раннего детства. Женская половина моего семейства регулярно напоминает мне об этом. Как и о том, что моя мама была русской. Мне плевать, о чем судачат за моей спиной мои псевдосестрички, как и плевать на бесконечные придирки Азы, моей мачехи, которая родила моему отцу шестерых детей и поэтому поводу надела себе на голову корону.
Что бы они не говорили, как бы не плевались ядом… Я была и остаюсь любимицей отца. Превыше меня только Булат, мой старший брат. Сын отца от первого брака. Его матери тоже не стало очень рано. Он даже не помнит ее. А вот я свою помню. Или мне кажется, что помню…
Отец обещал, что позволит мне учиться. Я единственная из всех девочек полноценно окончила школу. Люба и Раиса покинули ее после седьмого класса. Лала тоже не горит желанием учиться. А я горю… Я хочу получить образование и наконец стать свободной. Выйти из лона семьи и отправиться в самостоятельную жизнь. Вот только в последнее время обещания отца я все чаще ставлю под сомнение. Все чаще меня посещают тревожные мысли относительно моего будущего.
Когда отец забрал мои документы из школы после окончания девятого класса, я устроила голодовку и не ела ничего, пока их ни вернули обратно. Разумеется, в школе я всегда была белой вороной. Один мой внешний вид чего стоит. Но я все равно стремилась в нее и впитывала знания с особым энтузиазмом. Моя вера в то, что однажды я стану самостоятельной и независимой, стимулировала меня учиться. Было бы прекрасно, если бы мне удавалась не выделяться, но это мое желание было отвергнуто сразу же, стоило мне заикнуться о том, что я хотела бы носить школьную форму.
В моей семье девочкам запрещено носить брюки. Поэтому я постоянно ношу черную широкую юбку в пол. Верх может быть каким угодно. Главное, чтобы рукава были длинными и вырез горловины начинался и заканчивался около самой шеи. Так что с «каким угодно» я конечно погорячилась.
А для меня главное, чтобы одежда была удобной, такой которая беспрепятственно позволяет мне оседлать Мирай. В юбке сделать это не так то просто, поэтому под ней я ношу бриджи для верховой езды, чем сильно раздражаю Азу. Она не отстает от меня со своими бабкиными рейтузами, днем и ночью мечтает облачить меня в цветастое платье или халат. Не дождётся... Я ношу только черный цвет, в нем я сильно выделяюсь среди сестер и ни капельки не расстраиваюсь по этому поводу.
Мирай - трехлетняя кобыла смешанной породы. Ее мать была чистокровной мургезе, а отец - морган. Кобылка была подарена мне отцом на шестнадцатилетние. Годовалая Мирай влюбила меня в себя с первых секунд нашего знакомства. Булат утверждает, что из предоставленного мне выбора я могла бы выбрать более чистопородную лошадь. Но мне все равно, что говорят вокруг. Пусть она полукровка, я ведь такая же. Отчасти именно этот факт сыграл в ее пользу. Существенно сэкономив средства отца, выделенные на подарок для меня.