– Это я-то ей мозг забиваю? Круто сказано. Если я не ошибаюсь, она выгнала тебя из дома незадолго до смерти Лили. Так что, пожалуй, не тебе указывать мне, что лучше для Кейт.

Блер твердо решила не позволять Саймону снова встать между ней и Кейт. Много лет Блер гадала, не ошибалась ли она, отговаривая подругу выходить замуж за Саймона. Но теперь она до мозга костей была уверена в том, что всегда была права насчет него. А ее связь с Кейт сейчас была так же крепка, как прежде. Впечатление было такое, что они словно бы и не расставались.

– Я вернулся, – решительно заявил Саймон. – И намерен остаться.

Блер рассмеялась:

– Я бы на это не рассчитывала.

Саймон шагнул ближе к ней – так, что их разделяла только небольшая коробка печенья.

– Послушай. Если ты думаешь, что я позволю тебе отравлять мысли Кейт и настраивать ее против меня, ты лучше хорошенько подумай. Именно во мне она сейчас нуждается. Когда она пришла в университет после аварии и я ее впервые увидел, она еще не пришла в себя после срыва. Это я помог ей выкарабкаться. Не ты. И я снова помогу ей. А ты здесь ни к чему.

Блер была готова встать на дыбы от слов Саймона. У него все звучало так, словно Кейт сумасшедшая. Никакого срыва у ее подруги не было. Просто ей довелось пережить тяжелые времена.

– Вот ты какого высокого мнения о себе? Ты прямо-таки святой герой, который ее к жизни вернул? Той осенью она уже начала приходить в себя. У всякого, с кем бы такое произошло, было бы непростое время. А сейчас… смерть Лили, угрозы… любой не выдержал бы. Но Кейт – сильный человек. Она хирург. Она выдержит. И заруби себе на носу: я никуда не денусь до тех пор, пока Кейт хочет, чтобы я была здесь. И мне плевать, нравлюсь я тебе или нет.

И ей действительно было на это плевать. Саймон хотел, чтобы Блер уехала, потому что она начала подбираться к правде.

Увидев пару дней назад, как Кейт отреагировала на «В поисках Немо», Блер на самом деле не была так уж уверена в том, насколько крепка Кейт на данный момент. Но Саймону сообщать об этом она не собиралась.

Ей вспомнилось четвертое июля, выпавшее на выходные после первого курса в университете. Вот когда все пошло кувырком. Тоска окутала дом на побережье. Кейт стала растерянной и тихой, как раненый зверек. Блер слышала, как среди ночи она ходит по дому. Однажды утром она проснулась и в который раз увидела, что Кейт не разбирала постель, не ложилась спать. Спустившись вниз, Блер нашла Кейт на крытой веранде. Та смотрела прямо перед собой, яростно раскачиваясь в кресле-качалке.

– Кейт. – Блер опустилась на колени рядом с креслом и положила руку на подлокотник. – С тобой все хорошо? Ты вообще спала?

Кресло резко перестало раскачиваться, и Кейт устремила на Блер гневный взгляд.

– Оставь меня в покое! – прокричала она, вскочив с кресла. – Вы все! Оставьте меня в покое! Зачем вы ко мне пристаете?

И она в слезах убежала в дом.

Блер на миг остолбенела, не понимая, что только что произошло, но день за днем все начали это замечать. Кейт не спала и не ела, она постоянно находилась в напряженном или взвинченном состоянии и вспыхивала по пустякам. Она оставалась в доме, отказывалась ходить на пляж, да и куда угодно, а особенно если перемещение было связано с машинами. Как-то раз поздно вечером, когда Кейт вроде бы была немножко спокойнее, чем обычно за последние несколько недель, Блер увидела возможность попытаться поговорить с ней. Они обе были на веранде, где Кейт теперь проводила почти весь день.

– Я знаю, как тебе грустно, Кейт, как это тяжело. Но я по-настоящему переживаю за тебя. У меня такое чувство, будто ты тонешь, будто распадаешься на части прямо у меня на глазах. Я не знаю, как тебе помочь.

Кейт молчала.

– Кейт, – сказала Блер, твердо решив не отступать, – поговори со мной.

Кейт медленно повернула голову и посмотрела на Блер.

– Я не могу больше, – проговорила она. – Не могу. – Кресло бешено раскачалось, она соскочила с него и стала ходить туда и сюда. – У меня давит в груди, я задыхаюсь. У меня там словно бы воздушный шарик, который вот-вот лопнет. Я соображать не могу, не могу спать – если пытаюсь заснуть, приходят кошмары. И я все время плачу, я не могу перестать плакать. Я так больше не могу!

– Тебе нужно с кем-то поговорить, Кейт. Как можно скорее.

Но Лили и Харрисон на шаг опередили Блер. Харрисон уже договорился о встрече для Кейт с ее прежним психиатром. И врач сказала им, что Кейт страдает острым стрессовым расстройством. Она откорректировала схему лечения Кейт и стала встречаться с ней три раза в неделю до конца лета. А когда настал сентябрь и Кейт вернулась в Йель, дела у нее пошли лучше, и она обратилась к психиатру в Коннектикуте, которого посещала по мере необходимости. А потом она познакомилась с Саймоном.

Блер посмотрела на Саймона в упор:

– Ты скажешь Кейт, что я приехала? Или написать ей эсэмэс и сказать, что ты пытаешься от меня избавиться?

Саймон стрельнул в нее глазами и, не сказав ни слова, пошел наверх по лестнице.

– Я буду в кухне, – крикнула ему вслед Блер, сняла пальто и повесила на вешалку.

Теперь в кухне Кейт она чувствовала себя как дома. Достала из шкафчиков тарелки и салфетки. Горели три свечи и наполняли кухню ароматом ванили. От этого запаха Блер ощутила голод. У нее было искушение съесть печенье, но с тех пор, как она приехала в Балтимор, она всего несколько раз сходила в тренажерный зал в гостинице, и привычная одежда уже начала немного поджимать. Достав из холодильника бутылку минеральной воды, Блер сделала большой глоток. Услышав шаги, она обернулась и была вынуждена постараться, чтобы не подать виду, как она шокирована внешним видом Кейт. Тонкие спортивные штаны на ней болтались, вокруг глаз залегли темные, почти черные круги.