Он отказался снимать ошейник рабыни с неё, когда Ливия уговаривала это сделать, ведь пообещал себе не поддаваться чарам Альхандры. Быть жестоким и с ней. Но именно в этот момент ему захотелось подойти к девушке, обнять её и освободить от оков. Смотреть и видеть в её глазах дичайший страх, стало невыносимо.

Не совладав с эмоциями, Градос вновь шагнул к Миллиоре, но та опять отступила назад, упираясь в ряд сверкающих платьев плечами. Между ними было немалое расстояние, но фейка не желала его сокращать ни на дюйм.

— Позовите Ливию, она поможет узнать наверняка и проверит дитя, если оно там есть, — распорядился холодно король, а сам лишь думал о том, как унять саднящую боль в районе груди, которая только больше разгоралась, вторя магии королевского амулета.

Вместе с тем, и сильнейшая надежда наполнила Градоса, радость стала пробираться в истоки души. Он понял, что не просто желает ребёнка от юной Альхандры. Он возжелал его именно от этой женщины. Он стал желать взаимности от неё.

Отчаяние на завтрак

Дикие Варги никогда не принимают в свои стаи некогда покинувших их семью волков. Для них покинуть стаю, сродни нападению на вожака. Предательство, не имеющее прощения. Но, что, если к ним решат присоединиться те Варги, которые уже были рождены и взращены среди фейцев, лишаясь выбора?

О природе Варгов. С. 44, том 2.

Эрион нервно щёлкал костяшками пальцев, сидя в просторной столовой. Ещё никогда в жизни он не переживал так сильно. После того, как он узнал о той жестокости Градоса, которую тот применил к его сестре, каждое свидание с Кэрол в трактире Аластиса становилось не только самым ожидаемым событием, но и самым страшным. Король мог в любой момент разоблачить девушек. В любой момент он мог их казнить. И каждый раз, когда его любимая задерживалась, он сгорал в ужасе догадок и предположений, хоть и скрывал это от неё самой.

Парень повёл по лицу рукой, растирая его и, вместе с этим, словно снимая пелену страшных опасений с разума. Положение Эриона усугублялось ещё и тем, что он один хранил тайну о беременности сестры. Тёплая тоска тут же разлилась в груди, когда он подумал о том, что вскоре может держать в своих руках племянника или племянницу. А может и хладный труп своей сестры, ребёнка, рождённого от Эрбоса, тело возлюбленной…

Руки сами безвольно упали на стол при мысли о том, что угроза жизни его самым близким и любимым людям слишком велика, а приборы звякнули, ударяясь о тарелку, привлекая всеобщее внимание. Вэйса аккуратно взяла руку сына в свою, крутая того магией успокоения. Тогда Эрион подумал, что не зря скрывает ото всех правду, ведь мама стала чаще спускаться вниз для трапезы и даже есть, когда узнала, что её дочь в здравии и живёт в покоях замка, не зная хотя бы мук тюремного заключения. Отец же, Эрбос с Авалардом, Зоуи и Йен, хоть и старались хранить спокойствие, но по их лицам было ясно, что никто не желает ожидать пока Кэрол придумает как вывести самую ценную пленницу короля из его дворца и в целом помочь ей сбежать. Но и они все были бессильны.

Эрбос чересчур тихо переживал расставание с любимой, он знал, что ждёт Миллиору после того, как ощутил окончательный разрыв их брачных клятв. Бывший инквизитор также знал и то, как ненасытен в плотских утехах Градос и как долго он будет измываться над его любимой, пока та не забеременеет. Тем не менее, феец хотел лишь одного — чтобы Миллиора выжила. Но было видно и то, как он переживает страшные муки осознания — теперь его любимая будет обязана отдаваться своему заклятому врагу. Возможно, она даже успеет забеременеть от него… Эрбос был готов принять и такой исход. Ему было плевать на то, чей ребёнок может родиться у Миллиоры. Он был готов полюбить даже ребёнка Градоса, только бы его любимая жила, была свободна и сбежала вместе с ним в мир людей.

Гнетущей тучей над головой фейца висела и другая мысль: «что, если, не выйдет, и его хрупкий мотылёк навсегда останется в клетке? Что, если их с Кэрол поймают при побеге?» Эрбос знал, что тогда ждёт обеих девушек и чувствовал, что обязан найти способ убить короля, защитить любимую, спасти её более безопасным способом. Ведь если их сговор обнажится, то Кэрол ждала мгновенная казнь, а Миллиору ещё более изощрённое заключение.

Феец осмотрел молчаливый ряд присутствующих, которые не прикоснулись к еде. Лишь ведьма со скрипом что-то ковыряла в тарелке уже долгое время. Даже дар Эрбоса молчал, не указывая правильного направления, хотя долгими бессонными ночами он молил его о провидении.

— Монстров всё больше у границ Мидера. Градос направил войска охранять живую ограду у самых Пустошей. Но тех прогнали Варги, которые стали очень свирепы и даже успели растерзать многих гвардейцев, — сказал Алантир, растворяя низким хриплым голосом гнетущую тишину в попытке отвлечь всех от одной единственной мысли.

— Теперь королю стоит бояться не только бильвизи, полагаю, — с усмешкой добавила Зоуи. — Варги тоже желают мести. Наверняка все те волки, что сбежали от своих друзей фейцев примкнули к стае.

— Дикие Варги никогда их не примут, Зоуи. Для свободных волков они предатели. Скорее всего, все сбежавшие попросту образовали свою стаю. Было бы лучше, если бы и Ниадис с Грией просто сбежали в момент, когда осознали восхождение на трон нового правителя. Их силы не стали для нас спасительным бальзамом.

— Они сами так решили, отец! Наша связь с Варгами стала очень личной и мощной за эти годы. Они попросту не могли оставить нас там на растерзание королю… — не выдержав, ударил по столу Эрион. Он тоже горевал по Грие и Ниадису, скучал по-своему Варгу, глаза Вэйсы и вовсе наполнились слезами. Волки были не просто друзьями для них. Они были их семьёй.