– Ты чувствуешь?

“Он не ушёл. Он не был просто проекцией. Тот голос… был стражем врат. А за вратами – он сам. Настоящий.”

Следы начались с малого. Сначала – кристаллизованные отпечатки копыт, оставленные не на земле, а в самой структуре пространства. Как если бы нечто столь тяжёлое и древнее прошло сквозь слои реальности, оставив в ней вмятины.

В каждой такой впадине рождалась неживая растительность, быстро гниющая и испускающая слабое, серое свечение. Андрей проверил их духовным зрением и увидел древние узоры и символы, всплывающие в момент касания. Это были руны архаического Плодородия. Не дающего жизнь – а дающего разложение.

Далее он нашёл пепельную воронку – кратер диаметром в десятки шагов. Земля в ней не горела. Она умирала. На её дне были видны остатки тканей старых духовных зверей, давно скончавшихся, но чьи души вдруг возвратились и были поглощены. Призрачные следы тянулись к центру. А в центре… была трещина. Узкая, но живая.

Из неё выходило дыхание. Невозможно описать его иными словами. Это не был пар. Не была энергия. Это был вздох. Равный первому утру мира. Первому, и… Последнему…

Андрей прикоснулся к краю и почти ослеп от ощущения. Перед ним был не разлом, а… Глаз… Точка взгляда существа, что всё ещё спит, но прислушивается к миру.

“Он пробуждается в земле, Андрей. – голос Цзяолин дрогнул. – Он не просто зверь. Он – принцип. Он – Суть плодородной смерти. Он не ест. Он превращает мир в себя.”

Он начал оставлять за собой печати-контуры. Каждая – усиленная древними техниками из Свитков Архидемонов, теперь связанная с ритмами пространства и измерением давления ауры. Через эти печати Андрей настроил пульс ловушки – ритмичные колебания духовного давления, способные отследить подъём существ старшего порядка, если они начнут движение.

И почти сразу одна из них затрепетала. Не внутри болот. А из-под гор.

Андрей задохнулся от осознания. Второй вестник тоже пробуждается. В этот миг небо над ним затянулось чёрными тучами. Одинокий удар грома пронёсся сквозь синеву – без дождя, без молний. Просто удар… Как пульс мира. И далеко на горизонте… Одна из старых глиняных башен упала, будто кто-то встряхнул основание мира.

“Он поднял голову. – произнесла Цзяолин. – И теперь все, кто чувствует духовный поток, знают, что он здесь.”

Андрей сжал кулак.

– Значит, придут. Все. И секты, и кланы, и те, кто сидит на троне без короны.

Он бросил взгляд на тлеющий след в земле – и оставил в нём печать-предупреждение:

"Кто войдёт сюда – станет частью его сна. И больше не проснётся."

В главном зале резиденции семьи Лин, в зале, где даже воздух был пропитан древностью и напряжением, вновь был собран великий родовой совет. Каменные колонны, расписанные лаконичными узорами ушедших эпох, отбрасывали длинные тени под фонарями из пчелиного воска и светящегося нефрита. За столом из чёрного дерева сидели старейшины, а также глава рода Лин Чаньюнь – пожилой мужчина с печатью глубокой сосредоточенности на лбу. Слуги отступили. Двери закрылись.

– Пробуждение второго зверя подтверждено. – Сказал старейшина Лин Цзэ, один из самых опытных стратегов. – Андрей оставил метки, и их резонанс совпал с древними записями. Это не остаток духов. Это начало движения чего-то, что не двигалось с Эпохи Звёздного Рассеяния.

– Если второй зверь пробуждается, значит, первый не был случайностью, – хрипло заметила Лин Цюнь, обладавшая редким духовным слухом. – И все признаки сходятся. Мир вспоминает свою первую боль.

– Мы не готовы. – Тихо произнёс глава семьи. – Мы не знаем, что именно просыпается, не знаем, какой будет их след, не знаем, на чьей стороне окажутся секты, если снова начнётся Эра Крови.

– Мы знаем одно. – Подал голос старейшина Лин Яо, младший брат главы. – У нас есть тот, кто уже победил одного из этих монстров. Хоть бы и с помощью змея-дракона.

– Но мы не знаем, чего он сам хочет. – Мягко, почти с сожалением, добавила Лин Цюнь. – И если он станет врагом…

– Он не враг. – Тут же прервал её Цзэ. – Но и не союзник по клятве. Мы ему обязаны. А он – ничем не связан с нами.

Повисла тяжёлая тишина. На мгновение слышно было лишь, как ветка сакуры за окном постукивает в раму, как будто напоминая – весна умирает быстро, когда рядом ходит чудовище.

В этот момент раздался чёткий звук шагов на чёрном камне. Идущий не из резиденции, а снаружи. Ритмичный, уверенный, утончённый. Без стука двери сами распахнулись, и в зал вошла женщина в снежно-серой мантии, украшенной серебряными узорами пылающей луны и распустившихся слив. На поясе – знак рода Соль, древнего, благородного, но ныне ведущего двойную игру в политике князей.

– Соль Хва. Мастер благородного дома Соль. – Она поклонилась. – Прибыла, чтобы выразить почтение и… осведомиться. Что у вас здесь вообще происходит?