Отцы и матери! вам басни сей урок.

Я рассказал её не детям в извиненье:

К родителям в них непочтенье

И нелюбовь – всегда порок;

Но если выросли они в разлуке с вами,

И вы их вверили наёмничьим рукам:

Не вы ли виноваты сами,

Что в старости от них утехи мало вам?

Гребень

Дитяти маменька расчёсывать головку

Купила частый Гребешок.

Не выпускает вон дитя из рук обновку:

Играет иль твердит из азбуки урок;

Свои всё кудри золотые,

Волнистые, барашком завитые

И мягкие, как тонкий лён,

Любуясь, Гребешком расчесывает он.

И что за Гребешок? Не только не теребит,

Нигде он даже не зацепит:

Так плавен, гладок в волосах.

Нет Гребню и цены у мальчика в глазах.

Случись, однако же, что Гребень затерялся.

Зарезвился мой мальчик, заигрался,

Всклокотил волосы копной.

Лишь няня к волосам, дитя подымет вой:

«Где Гребень мой?»

И Гребень отыскался,

Да только в голове ни взад он, ни вперёд:

Лишь волосы до слёз дерёт.

«Какой ты злой, Гребнишка!»

Кричит мальчишка.

А Гребень говорит: «Мой друг, всё тот же я;

Да голова всклокочена твоя».

Однако ж мальчик мой, от злости и досады,

Закинул Гребень свой в реку:

Теперь им чешутся Наяды[83].

Видал я на своём веку,

Что так же с правдой поступают.

Поколе совесть в нас чиста,

То правда нам мила и правда нам свята,

Её и слушают, и принимают:

Но только стал кривить душей,

То правду дале от ушей.

И всякий, как дитя, чесать волос не хочет,

Когда их склочет.

Скупой и Курица

Скупой теряет всё, желая всё достать.

Чтоб долго мне примеров не искать,

Хоть есть и много их, я в том уверен;

Да рыться лень: так я намерен

Вам басню старую сказать.

Вот что в ребячестве читал я про Скупого.

Был человек, который никакого

Не знал ни промысла, ни ремесла,

Но сундуки его полнели очевидно.

Он Курицу имел (как это не завидно!),

Котора яица несла,

Но не простые,

А золотые.

Иной бы и тому был рад,

Что понемногу он становится богат;

Но этого Скупому мало,

Ему на мысли вспало,

Что, взрезав Курицу, он в ней достанет клад.

И так, забыв её к себе благодеянье,

Неблагодарности не побоясь греха,

Её зарезал он. И что же? В воздаянье

Он вынул из неё простые потроха.

Две бочки

Две Бочки ехали; одна с вином,

Другая

Пустая.

Вот первая – себе без шуму и шажком

Плетётся,

Другая вскачь несётся;

От ней по мостовой и стукотня, и гром,

И пыль столбом;

Прохожий к стороне скорей от страху жмётся,

Её заслышавши издалека.