<p> Юмор бывает очень болезненным. Особенно тогда, когда шутник недооценивает силы воздействия подобных розыгрышей на того, кто невольно становится жертвой такого действия. Что можно сказать про тех же Богов, которые тоже любят пошутить? Ведь для них те же люди – это всего лишь пешки на шахматной доске! Сложный вопрос. Ведь многие такие шутники за определённое время привыкнув к своеобразной безнаказанности подобных розыгрышей, совершенно забывают о том, что не все могут оценить подобный юмор. А кому-то он вообще может показаться оскорбительным и болезненным. Кто из них будет учитывать желания, мнения, или интересы каких-то насекомых, которых они могут прихлопнуть одним щелчком пальца десятками тысяч? На этот вопрос ещё сложнее найти ответ. И тем более, сложнее защититься от подобных розыгрышей. Так как Боги уж точно не ждут того что кто-то может обидеться на их “невинные” шутки…</p>
Обитель опустевших голосов
Когда туман рассеялся над вершинами гор, что некогда были венцом гордости секты Пяти Пиков Бессмертных, взору открывалась печальная картина былого величия этой организации культиваторов. Ранним утром, когда солнце только начинало окрашивать горизонт в розовое и золотое, от прежней красоты и строгости комплекса обители секты оставалась лишь скорлупа – всё ещё величественная, но уже тронутая гнилью времени и предательства.
Ветры, прежде приносившие аромат кедровых лесов и пыльцу лекарственных цветов, теперь только свистели между опустевшими павильонами, проникая в полуразрушенные беседки и сквозные галереи, где раньше шагали ученики с книжными свитками и оружием на поясе. Здесь, среди мраморных ступеней, всё ещё лежали увядшие лепестки от ритуальных деревьев, некогда символизировавших путь к бессмертию. Теперь они просто гнили под дождями, словно ироничное напоминание о том, как близко оказалось забвение.
Секта Пяти Пиков Бессмертных некогда славилась как одна из древнейших школ, следовавших строгому культу восхождения духа через очищение тела и мыслей. Но теперь в этих залах и внутреннем дворце было пусто. Резные колонны уже слегка потрескались без должного ухода. Водоёмы, где по вечерам раздавались звучания флейт и песнопений, теперь были покрыты зеленью, а зеркальная гладь воды стала мутной.
Главный двор, некогда заполненный учениками, тренирующимися в утреннем дыхании Пяти Пульсаций, сейчас безмолвен. Лишь пара юношей в выцветших одеждах, уткнувшись взглядами в землю, пересекали его, явно спеша поскорее миновать открытое пространство. Один из них то и дело оглядывался, будто боялся, что из тени ступеней вынырнет чья-то рука – или что услышит за спиной приговор шепчущего зла.
Лотосовая аллея, по которой раньше ходили мастера секты, приветствуемые поклонами учеников, сейчас была завалена упавшими плитами. Мрамор расслоился, начав зарастать мхом и трещинами, а бронзовые статуи старых наставников покрылись налётом окислов, словно даже металл отвергал эту секту.
По ночам, как рассказывали оставшиеся, были слышны шаги – неясные, бесформенные, будто кто-то продолжает бродить по залам, где давно нет жизни. Ходили даже слухи, что некоторые алтарные залы до конца так и не были очищены от следов тьмы. Что в подвалах главного павильона всё ещё можно найти чертежи кровавых якорей, и что кто-то из бывших старших братьев исчез не просто так – а был принесён в жертву неведомой сущности, чтобы “секта возродилась”.
Почти все Великие кланы уже отозвали своих наследников и родственников. А те, кто всё ещё оставался из-за лояльности или страха, уже тоже начинали постепенно отдаляться. Остались лишь немногие – либо слишком бедные, чтобы уйти, либо слишком скомпрометированные, чтобы быть приняты в другие школы. Их лица теперь были вечно угрюмыми, осунувшимися, и тревожными. Они почти не говорили между собой, не смотрели друг другу в глаза. Они жили так, как будто каждый день, проведённый ими в этом месте, мог стать последним. И каждый час для них теперь был, как затишье перед бурей.
На вершине третьего пика, где раньше стоял Белый Зал Совета Старейшин, ныне лишь ветер гулял среди пустующих стен. Золотая табличка с девизом секты – “Свет над Пяти Вершинами” – была покрыта трещинами. Несколько иероглифов уже осыпались. Остался только “Свет” и искажённое “П”.
И в этом несчастном фрагменте кто-то увидел знак. Что свет действительно ушёл. А остались – лишь Пустота и Прах.
Ветхий, но всё ещё роскошный павильон на вершине Пика Истинной Луны, что считался личной резиденцией Великого старейшины секты Пяти Пиков Бессмертных, ныне дышал атмосферой тревожного отчаяния. Стены из полированного чёрного дерева с инкрустацией из яшмы, красные занавеси, вышитые символами бессмертия, золотистые фигурки бессмертных на полках – всё казалось избыточным, почти насмешливым на фоне того, как глубоко начала рушиться сама основа секты.
Великий старейшина Хван До Ин – некогда величественный, спокойный и внушительный человек с ореолом мудрости, сейчас казался взбешённым и потерянным зверем, запертым в клетке. Он ходил из угла в угол по гладкому тёплому полу, застеленному коврами с изображениями пяти горных духов, и каждый его шаг отдавался напряжённым эхом в тишине, нарушаемой лишь шелестом материала свитка, сжатого в его руке.
Это было письмо. Настоящее, с личной печатью главы семьи Хваджон. Алый воск на нём уже раскрошился, потому что Хван До Ин перечитывал его раз за разом, раз десять, будто надеясь, что буквы вдруг изменятся. Но они не менялись.
"Старейшине Хван До Ин, представителю секты Пяти Пиков Бессмертных.
Семья Хваджон, долгие века предоставлявшая вашей секте священное право на обитание в провинции Фэнъюнь, более не может закрывать глаза на преступные деяния, совершённые под вашей эгидой, и прикрытием ваших символов и гербов. Вы покровительствовали тем, кто осквернял жизнь и дух этой земли. Вы допустили, чтобы ваши старейшины покрывали кровавые культы, жертвоприношения и связь с внешними силами, враждебными Небу и Закону.
Мы более не признаём вашего права на землю, которую вы запятнали. В течение тридцати дней все члены секты Пяти Пиков Бессмертных должны покинуть территорию провинции. Ваши хранилища, обители, монастыри и алтари будут опечатаны и переданы под надзор Хранителей Закона.
Сопротивление будет приравнено к мятежу.
– Хваджон Ли Ён Гван, Глава Дома Хваджон,
по воле предков и соизволению Небес."