– Так, Миша! Обеденный перерыв! У нас с Ладушкой интимный разговор.

Когда дверь за Лепешкиным закрылась, Лада извлекла из сумочки диктофон.

– Что тут у тебя?

– Александр Сергеевич, бомба! Ильичева подкармливают нефтедолларами.

– Откуда кассета?

– Из лесу, вестимо. От одного знакомого из «Прим-ТВ». Дал всего на час, или мы покупаем, или он отдает своим. Потом подробности, давайте слушать.

"Ильичев…некстати Глеб Евгеньевич.

Глеб Евгеньевич. А теперь представьте, как это для меня некстати! Человек погиб, документы сгорели! Я уже не говорю о том, что надежного человека не найти – их же вообще выпускать перестали, конвейер сломался… А что я буду делать, если они просто порвут контракт и скажут, что впервые меня видят?

Ильичев. Глеб, перестаньте. Вы же не с «новыми русскими» имеете дело. Если бы они так поступали – жили бы в дерьме, как мы.

Глеб Евгеньевич. Мы – это кто? (Смеется.)

Ильичев. Народ. (Долго смеется.) Ты ж понимаешь, момент какой и международная обстановка… (Снова смеется.)

Глеб Евгеньевич. Международная обстановка такая, Виктор Тимофеевич. Я попросил оплату пока приостановить. На всякий случай. Они, конечно, страшно удивились: как так, нефть поставил, а от денег отказывается?!

Ильичев. И что теперь?

Глеб Евгеньевич. Ну я форсировать оплату пока не хотел, но раз вы настаиваете. Я думаю, если за десять дней ничего не случилось, значит, уже, скорее всего, ничего и не будет. Вот… На вашем счету деньги будут послезавтра к середине дня.

Ильичев. На каком именно?

Глеб Евгеньевич. Это как пожелаете, Виктор Тимофеевич, форма оплаты – в удобном для вас месте! Вы больше море любите или Альпы?

Ильичев. Я порядок люблю. Вы обдумали мою просьбу?

Глеб Евгеньевич. Да. Я думаю, что дополнительные два миллиона – не проблема. Но не завтра, конечно, – к Первомаю…"

Лада выключила диктофон.

– По существу, все. Дальше они полчаса анекдоты рассказывают.

– И сколько твой знакомый просит?

– По-скромному, Александр Сергеевич, двадцать тысяч.

– Берем. Скажи ему, что деньги получит завтра.

– А…

– Завтра, завтра, ты что, мне не доверяешь? Или он тебе не доверяет? Давай подробно, все, что знаешь: кто такой Глеб Евгеньевич, почему им заинтересовалось «Прим-ТВ» и так далее.

– Про Глеба Евгеньевича ничего не знаю, но постараюсь узнать. А «Прим-ТВ» водило Ильичева. Как раз мой знакомый этим и занимался.

– И что ты обо всем этом думаешь?

– Вы имеете виду, не фальшивка ли? Нет. Он сам записывал разговор, с этой стороны все чисто. Другое дело: Ильичев мог заметить слежку, подумал, что это люди Сосновского, и специально устроил спектакль – позволил себя записать. В общем, нужно очень осторожно все проверить, убедиться, что нет подвоха.

– Лада! Я тебя не узнаю! – Хмуренко сорвался с места и стал вышагивать по кабинету. – Ты как Мишка рассуждаешь, но ему простительно – он вчерашний студент, а ты работаешь на телевидении, слава богу, уже пять лет! Ты хочешь, наконец, свой канал, хочешь быть заместителем генерального директора? Или хочешь, чтобы всякое дерьмо вроде Петра Витальевича пинало меня как шавку, а тебя и вообще не замечало?! Ты скандала боишься?!

– Я все поняла, Александр Сергеевич! Не надо нервничать.

– А я спокоен. Это я тебя вразумляю. Если все поняла, скажи: почему этот Глеб Евгеньевич отстегивает копеечку Ильичеву?

– Ну, скорее всего, кто-то из коммунистических губернаторов обеспечивает ему крышу.

– Вполне вероятно, но скучно! Другой вариант давай, неужели не видишь?!

– Ну… деньги КПСС… Ильичев через Глеба Евгеньевича их понемногу отмывает?

– Да! Да!!!

– Но это же фигня наверняка, утка от начала до конца…

– Плевать! Так даже лучше. Не убьют, по крайней мере.

– Был бы он честный человек, его бы уже давно пристрелили! – безапелляционно заявил Вячеслав Иванович.

– Нас же с тобой не пристрелили пока? – мягко возразил Турецкий. – Или мы не честные?

– Во-первых, неоднократно пытались, а во-вторых, мы же не генеральные прокуроры. Пока.

Турецкий с утра первым делом заехал к Грязнову, хотел поговорить о Лидочке, запрячь старого товарища – работы же море, а сроку наверняка не больше недели. Заодно можно было бы и грязновского племянника Дениса ангажировать. Короче, ситуация требовала совместного осмысления и творческого обсуждения.

Но Вячеслава Ивановича всецело занимало грехопадение генпрокурора, он жаждал высказаться, чем и занимался с большим успехом, только изредка позволяя Турецкому вставить слово.

– Нормальный мужик на его месте давно бы уже подал в отставку или позвал журналистов и сказал: ребята, моя личная жизнь никого не касается. Да, это я там на той кассете, да, признаюсь, дурак был, впредь обещаю поумнеть. С Клинтона пример берет? И я не я, и хата не моя. Можно подумать, он первый! Сунулся в мировое сообщество – перенимай передовой опыт. Вон Мейджер, когда на него такое же повесить пытались, что сделал? Вышел и сказал: личная жизнь, граждане, не может быть мерилом служебного соответствия, да я так стресс снимаю! Или тот же Нетаньяху в аналогичной ситуации, тоже молодец мужик…