Стихотворения (худ. В. Третьяков)
вернуться

Лермонтов Михаил Юрьевич
Шрифт:
Ж у р н а л и с т
И с этим надо согласиться. Но верьте мне, душевно рад Я был бы вовсе не браниться — Да как же быть?.. меня бранят! Войдите в наше положенье! Читает нас и низший круг: Нагая резкость выраженья Не всякий оскорбляет слух; Приличье, вкус – все так условно; А деньги все ведь платят ровно! Поверьте мне: судьбою несть Даны нам тяжкие вериги. Скажите, каково прочесть Весь этот вздор, все эти книги, — И все зачем? – чтоб вам сказать, Что их не надобно читать!..
Ч и т а т е л ь
Зато какое наслажденье, Как отдыхает ум и грудь, Коль попадется как-нибудь Живое, свежее творенье! Вот, например, приятель мой: Владеет он изрядным слогом, И чувств и мыслей полнотой Он одарен Всевышним Богом.
Ж у р н а л и с т
Все это так, да вот беда: Не пишут эти господа.
П и с а т е л ь
О чем писать?.. Бывает время, Когда забот спадает бремя, Дни вдохновенного труда, Когда и ум и сердце полны, И рифмы дружные, как волны, Журча, одна вослед другой Несутся вольной чередой. Восходит чудное светило В душе проснувшейся едва: На мысли, дышащие силой, Как жемчуг нижутся слова… Тогда с отвагою свободной Поэт на будущность глядит, И мир мечтою благородной Пред ним очищен и обмыт. Но эти странные творенья Читает дома он один, И ими после без зазренья Он затопляет свой камин. Ужель ребяческие чувства, Воздушный, безотчетный бред Достойны строгого искусства? Их осмеет, забудет свет… Бывают тягостные ночи: Без сна, горят и плачут очи, На сердце – жадная тоска; Дрожа, холодная рука Подушку жаркую объемлет; Невольный страх власы подъемлет; Болезненный, безумный крик Из груди рвется – и язык Лепечет громко без сознанья Давно забытые названья; Давно забытые черты В сиянье прежней красоты Рисует память своевольно: В очах любовь, в устах обман — И веришь снова им невольно, И как-то весело и больно Тревожить язвы старых ран… Тогда пишу. Диктует совесть, Пером сердитый водит ум: То соблазнительная повесть Сокрытых дел и тайных дум; Картины хладные разврата, Преданья глупых юных дней, Давно без пользы и возврата Погибших в омуте страстей, Средь битв незримых, но упорных, Среда обманщиц и невежд, Среди сомнений ложно-черных И ложно-радужных надежд. Судья безвестный и случайный, Не дорожа чужою тайной, Приличьем скрашенный порок Я смело предаю позору; Неумолим я и жесток… Но, право, этих горьких строк Неприготовленному взору Я не решуся показать… Скажите ж мне, о чем писать?.. К чему толпы неблагодарной Мне злость и ненависть навлечь, Чтоб бранью назвали коварной Мою пророческую речь? Чтоб тайный яд страницы знойной Смутил ребенка сон покойный И сердце слабое увлек В свой необузданный поток? О нет! преступною мечтою Не ослепляя мысль мою, Такой тяжелою ценою Я вашей славы не куплю.

1840

<М. П. Соломирской>

Над бездной адскою блуждая, Душа преступная порой Читает на воротах рая Узоры надписи святой. И часто тайную отраду Находит муке неземной, За непреклонную ограду Стремясь завистливой мечтой. Так, разбирая в заточенье Досель мне чуждые черты, Я был свободен на мгновенье Могучей волею мечты. Залогом вольности желанной, Лучом надежды в море бед Мне стал тогда ваш безымянный, Но вечно памятный привет.

1840

Пленный рыцарь

Молча сижу под окошком темницы; Синее небо отсюда мне видно: В небе играют всё вольные птицы; Глядя на них, мне и больно и стыдно. Нет на устах моих грешной молитвы, Нету ни песни во славу любезной: Помню я только старинные битвы, Меч мой тяжелый да панцирь железный. В каменный панцирь я ныне закован, Каменный шлем мою голову давит, Щит мой от стрел и меча заколдован, Конь мой бежит, и никто им не правит. Быстрое время – мой конь неизменный, Шлема забрало – решетка бойницы, Каменный панцирь – высокие стены, Щит мой – чугунные двери темницы. Мчись же быстрее, летучее время! Душно под новой бронею мне стало! Смерть, как приедем, подержит мне стремя; Слезу и сдерну с лица я забрало.

1840

Отчего

Мне грустно, потому что я тебя люблю, И знаю: молодость цветущую твою Не пощадит молвы коварное гоненье. За каждый светлый день иль сладкое мгновенье Слезами и тоской заплатишь ты судьбе. Мне грустно… потому что весело тебе.

1840

Благодарность

За все, за все тебя благодарю я: За тайные мучения страстей, За горечь слез, отраву поцелуя, За месть врагов и клевету друзей; За жар души, растраченный в пустыне, За все, чем я обманут в жизни был… Устрой лишь так, чтобы тебя отныне Недолго я еще благодарил.

1840

А. О. Смирновой

Без вас хочу сказать вам много, При вас я слушать вас хочу; Но молча вы глядите строго, И я в смущении молчу. Что ж делать?.. Речью неискусной Занять ваш ум мне не дано… Все это было бы смешно, Когда бы не было так грустно…

1840

Тучи

Тучки небесные, вечные странники! Степью лазурною цепью жемчужною Мчитесь вы, будто, как я же, изгнанники, С милого севера в сторону южную. Кто же вас гонит: судьбы ли решение? Зависть ли тайная? злоба ль открытая? Или на вас тяготит преступление? Или друзей клевета ядовитая? Нет, вам наскучили нивы бесплодные… Чужды вам страсти и чужды страдания; Вечно холодные, вечно свободные, Нет у вас родины, нет вам изгнания.

1840

К портрету

Как мальчик кудрявый, резва, Нарядна, как бабочка летом; Значенья пустого слова В устах ее полны приветом. Ей нравиться долго нельзя: Как цепь, ей несносна привычка, Она ускользнет, как змея, Порхнет и умчится, как птичка. Таит молодое чело По воле – и радость и горе. В глазах – как на небе светло, В душе ее темно, как в море! То истиной дышит в ней все, То все в ней притворно и ложно! Понять невозможно ее, Зато не любить невозможно.