Марго принялась отмерять заварку. На языке появился привкус горечи. Что тут можно сказать? Нечего. Просто нечего. А Риган за спиной громко, протяжно зевнул.

— Они все просто не знают, что папа-Лорри самовлюблённый мудила с раздутым эго, способный размазать их, как бычок об мусорку. — Его речь начала заплетаться. — Может, их и правда познакомить? Чтобы размазал? Че-е-ерт. Эта мысль мне в голову раньше не приходила. Почему она не приходила? Это будет прекрасно. Я буду ржать, как животное. И тебя позову, ты тоже поржешь. Да-а-а, это будет ве-е-есело…

Если дела обстоят так, то он прав. Месть была бы отличной.

Марго бросила чайные листья в заварник и всё так же на автопилоте спрятала коробку. Открыла ящик, достала чистую чашку, ложку, сахар… Но сердце при этом будто сжалось и сморщилось. Она прикусила губу и нахмурилась.

Так обмануться в своих предположениях еще надо уметь. То есть окружение Ригана вот такое? Всё? Не может быть. Он же такой уверенный в себе, успешный, сосредоточенный. Он излучает энергетику человека, который может всё. Никаких комплексов. И его окружение должно быть таким же. Равным ему. Почему всё не так, черт его дери?

И почему он является сюда и рушит весь тот образ, который сложился у нее в голове, и который она бережно хранила всё это время?! Ведь считать его просто мудаком куда безопаснее.

Чайник закипел, Марго сорвала его с платформы и плеснула кипяток в заварник. В воздух поднялся пар с ароматом мяты, свежий и обволакивающий. И только сейчас пришло осознание, что за спиной стало тихо. Слишком тихо. Черт… Марго отставила чайник и резко обернулась. И сердце забилось где-то в глотке.

Риган всё так же сидел возле стола. Всё так же широко разведя колени, но теперь его руки лежали сложенными на столешнице, голова — на них. Лохматые волосы упали на лоб, щека смешно смялась, губы разомкнулись. А глаза закрыты. Этот вечер не мог закончиться более идиотским способом. Просто не мог.

Марго устало возвела взгляд к потолку. Свесила голову и зажала веки пальцами. Ведь он так хорошо держался! Так четко рассуждал, только немного выдавая своё состояние. И что? И вот что теперь делать? Она глубоко втянула воздух и шумно выдохнула. Уронила руки и обреченно уставилась на мирно спящего человека напротив. Нужно его разбудить. Он не может здесь остаться. Это неправильно, нелогично и нарушает все негласные правила их отношений.

Да. Разбудить. Прямо сейчас.

Она шагнула к столу и вытянула руку. Коснулась пальцами плеча в пиджаке и аккуратно сжала.

— Э-э-эй, Сэт. — Она осторожно его качнула.

Он едва заметно наморщил лоб. Фигурные, красивые губы сжались.

— М-м-м… — глухо пронеслось по кухне, и стало тихо.

Черт его дери. Если он так проведет всю ночь, завтра не сможет разогнуться, и хорошо если шею не заклинит. Пьяное чудище. Марго закатила глаза и снова покачала его на стуле.

— Тебе надо проснуться, серьезно.

Но в этот раз не последовало даже мычания. Риган вздохнул во сне. Его лицо, обычно заостренное и саркастичное, сделалось совсем юным. Даже безобидным. Образ матёрого мудака развеялся, и вместо него остался простой, симпатичный, очень уставший парень в слишком официальном, но помятом костюме. Совсем не Риган. Не тот, к которому она привыкла.

Марго осторожно провела пальцами по пиджаку до локтя и уронила руку. Еще раз посмотрела в потолок, будто он может дать подсказку, и зажмурилась. В какой момент за последний месяц сама она стала такой мягкотелой? Отвратительно. Тошно от самой себя. Но делать, похоже, нечего. Не нужно было открывать дверь, позволять ему войти, слушать колкости про капибар… А теперь уже поздно. Остается только смириться.

Марго не сдержала очередной вздох, свесила голову и двинулась к выходу из кухни. По пути щелкнула выключателем и погрузилась в полутьму, освещаемую только фонарём с улицы. Завтра у кого-то будет очень сильно болеть шея и спина. Но это уже не ее забота. Он сам выбрал быть здесь, так что пусть спит.

И ей тоже пора уже наконец упасть в одеяло и отключиться.

По шее пробежал холодок. Пошевелил волосы, забрался под ворот, спустился вниз по телу.

Сэт вздрогнул и поёжился. В конце глубокой, тёмной воронки сознания задребезжал свет, во рту пересохло. Будто издалека стал слышен какой-то шорох… И голову вдруг раскололо надвое от боли. Он сжал зубы и поморщился, осторожно открыл глаза, но тут же снова зажмурился.

Если это ад, то в нём слишком холодно.

Тем временем шорох стал ближе, что-то коснулось ноги и ощутимо потрясло. Мир закачался.

— Поднимайся, — негромкий, но требовательный голос нарушил тишину. — Я ухожу через двадцать минут, так что тебе пора.

Сэт снова медленно приподнял ресницы до узкой щелки. Просто чтобы хоть как-то видеть. Сначала к горлу подкатила тошнота, всё вокруг заволокло туманом, но вот он рассеялся, и перед глазами возникла смутно знакомая аскетичная комната. Две тумбы, два шкафа, кровать… Вернее, две кровати. И он лежит на второй в мятом костюме прямо поверх одеяла. Сэт медленно моргнул, аккуратно приподнялся на локте и, наконец, наткнулся взглядом на источник голоса.