Шрифт:
Видимо, какая-то обратная связь с голосящими была, потому что на третий день этого мозгоклюйства они решили сменить пластинку. Они начали соблазнять кота видениями. Это было…
…так себе.
Шайн с безразличием смотрел на горы золота, трупов своих врагов и горы еды. Подобные мелочи коту казались совершенно несущественными и, мягко говоря, вредными. С легким интересом он обозревал иллюзии, в которых перед ним склонялись толпы людей, эльфов и гномов, но тут, опять же, были свои загогулины — они, эти толпы, превозносили его мощь, силу, ум и другие качества, как будто бы эти мелочи могли по отдельности превзойти то, чем Лунный кот уже обладал, по факту своего существования.
Разумеется, заключенный кот пренебрег подобной ересью.
Следом были обещания свободы. Подобное, признаться, Шайна сильно заинтересовало, но не настолько, чтобы начать отвечать этим таинственным пяти голосам. К тому же, как ему показалось, они сами имели очень относительное представление о свободе, а значит, звучали крайне неуверенно.
Кот даже начал тосковать. Его соблазнители не годились в подметки не то, что Джо, но даже самому Дахириму, который как-то раз, в момент, когда Джо его особенно сильно ненавидел, сумел заставить своего святого сесть за стол переговоров за три фразы. Только три фразы! И, подумайте кому!
Такие вот дела.
Дни шли. Шайн ел, вяло критиковал новые обещания таинственных пяти голосов, учился игнорировать молитвы. Он, конечно, мог бы и дальше искать способы выбраться из комнаты, но увы, все его ранние уловки тут не работали, а большую часть знаний из манадрима волшебника, который как-то раз дал ему Джо, он забыл. Кроме того, он знал, что его денно и нощно караулят бдительные и далеко не рукожопые верующие, которых обмануть в принципе не получится. Он пытался.
Когда Шайн загадил большую часть предметов мебели, то его подвесили в воздух с помощью волшебного предмета, напоминающего ружье, а потом, все вымыв и заменив, отпустили. Уходя же, сказали, что эта штука всегда рядом, так что дару богини стоит расслабиться и получать от жизни удовольствие, но, желательно, не сикая везде подряд. Но это уж как он пожелает.
В целом, кот не расстраивался. Он пусть и не был гением, пока не лакал чей-нибудь «когнитус», но понимал, что его пленила богиня, у которого в заднице шило, а в руках — яйца Джо. В том или ином смысле, понимаете? Ну вот. А Джо без своего Шайна не настолько эффективен, как с ним! Без кота святой недостаточно собран, недостаточно бдителен, недостаточно… Джо.
Так что можно питаться, спать, орать молитвы Лючии (вредным это точно не будет), да игнорировать пять неудачников, которые настолько кривые, что даже не могут кота заинтересова…
— ТЫ ХОЧЕШЬ БЫТЬ ГЛАВНЫМ?
Слова, сказанные хором, ошеломили создание бога совпадений. Сев на свою золотистую задницу, Шайн раззявил пасть — в его голове вопрос стукался об стенки, резонировал, жужжал и… был ответом.
На всё.
На вообще всё.
Всегда.
С самого начала.
— Да!! — чуть ли не против воли мяукнул кот, вскакивая с шерстью, стоящей дыбом, — Хочу!!!
Эпилог
Кто-то считает магию бесконечной дорогой к могуществу, власти и пониманию вселенной, для кого-то (для очень многих) — она лишь инструмент, позволяющий как-то воздействовать на реальность. Иные же видят в ней язык, на котором можно говорить с куда более могучими, вечными, сущностями, бесконечно более развитыми, чем хрупкая форма смертного из плоти, крови и соблазнов…
Для архимага Вермиллиона магия была… ошибкой. Неполным, искаженным, неправильным дополнением Творца в план вселенной. В отличие от точных наук, волшебство соблазняло своей податливостью воле смертного, но при этом отчаянно прятало свои настоящие правила. О последних большинство магов даже не подозревали.
Но он… нет, Вермиллион Прознатец обладал Талантом Концентрации. Он с рождения зрел вглубь вещей на уровне, недоступном обычным творцам чар. Он видел, понимал, ощущал и чувствовал куда глубже, чем любой из тех, кого он встречал в жизни. Включая эльфов.
…но этого было недостаточно. Те же эльфы, вечные и, казалось бы, мудрые, они тоже бросили попытки понять магию, начав просто использовать её. Они слагали из неё произведения искусства, живых существ, свою среду обитания, но понять…? Нет.
Он и сам не смог, несмотря на все свои старания. Жизнь шла, её нить истончалась, а Прознатец тщетно пытался уловить неуловимое. Когда он понял, что может не успеть, то обратился к тому, что так не любил. К поэтике, к рифме, к страсти магии. Позволил ей куда глубже проникнуть в себя, чтобы затем проникнуть в неё. Он перешел на другой уровень существования, стал частью волшебного мира, бессмертным магом, могущим уже не оглядываться на тлетворное течение времени. Он избавился от низменных потребностей, нашел своё место, продолжил изыскания…
Но ничто не бывает просто.
«Там, где смог один, смогут и остальные». На четырехликого призрака обратилось множество алчных взоров. Просьбы, мольбы, требования, посулы…
Они, простоживущие, просто хотели жить.
Омерзительно. Недостойно. Низко.
И пагубно для самого Вермиллиона, прекрасно знавшего, что силы волшебного мира, истинные его повелители, таящиеся в глубоких чащах и пещерах, живущие на вершинах гор и в лавовых озерах, в несметных безднах бурных океанов — все эти сущности не потерпят у себя дома вечных людей. Пока он был исключением — он был.