Тишина в трубке насторожила Дмитрия. Помолчав с минуту, он занервничал.

– Аллё мам! Ты там? Ты меня слышишь?

– Слышу, – в затухающем голосе матери, слышалось напряжение. – Но как же так? Ещё недавно всё было хорошо.

– Так и было, пока у меня не появились чувства к другой женщине. Но ты не думай, я не изменял и не предавал Алёну. Когда разведусь, тогда и начну встречаться с Полиной. Мамочка, ты лучше всех меня знаешь, я не могу притворяться и делать вид, что хорошо, когда это не так.

– Да уж знаю, – со вздохом протянула Марина Степановна. – Снова у тебя зудит и не можешь терпеть. Только вот, сыночек, одно дело, когда твои желания касаются лишь тебя, и совсем другое, когда из-за этого ты разваливаешь семью. Ты не понимаешь, чего лишаешь себя.

К лицу Дмитрия прилила кровь, от возмущения голос стал сиплым.

– Что за фигня! Почему это я лишаюсь семьи. Мои дети останутся моими детьми. Как и раньше буду им помогать, и Алёну не брошу без поддержки. Просто мы перестанем быть супругами. Мама, я же не сволочь какая, оставил им дом, а если что потребуется, то всегда на связи. Тысячи людей разводятся, никто не делает из этого вселенской катастрофы.

– Что тебе Леночка сказала?

Вспомнив слова бывшей жены о том, что пока не поздно он может отыграть назад, но потом уже его не примет, Дмитрий поёжился, по спине пробежал холодок.

– Довольно спокойно приняла мой уход, – пробормотал он.

– Ты ушёл из дому?

– А как бы я после всего остался? Снял квартиру, перевёз вещи. Мне же нужно где-то жить. Пока так, а там видно будет.

– Как дети приняли ваш развод?

– Я тебе первой сообщил, им потом скажу. Мам, ты папе сама объясни. Ладно?

– Сыночек, ты совершаешь огромную ошибку, просто непоправимую. Прошу тебя одумайся. – Марину Степановну, как плотным ватным одеялом окутало отчаянием и безысходностью, на несколько секунд она даже оглохла.

– Я уже всё решил. Мама, поверь, Полина хорошая женщина. Я вас познакомлю, и ты убедишься в этом.

– Не будет никакого знакомства. Если ты хоть немного меня уважаешь, то не приведёшь эту женщину к нам. Я запрещаю.

Голос Марины Степановны окреп и впервые за все годы Дмитрий услышал в нём твёрдые, непреклонные нотки. Это было так не похоже на его мягкую, добрую маму. Однако её сопротивление вызвало в нём ещё большее желание поступить по-своему.

– Если думаешь, что вынудишь меня вернуться к Алёне, то напрасно. Я этого не сделаю.

– Знаю. Но я сейчас в таком возрасте, что уже смотрю за грань жизни, поэтому имею полное право ставить тебе условия. Никогда так не делала. Ты мой сын двери нашего дома для тебя открыты, но эту Полину, да и никакую другую женщину не пущу на порог. Лену по-прежнему считаю своей невесткой. И пока не удостоверюсь, что это не очередная твоя прихоть, а всё по-настоящему, ни с кем знакомиться не стану.

– И сколько мне ждать? – процедил Дмитрий, не веря тому, что слышит. Как его мама может так с ним поступать?

– Даю тебе семь месяцев. Если и спустя время увлечение этой женщиной не пройдёт, приведёшь на смотрины. – Слово смотрины прозвучало с ехидцей. – А до той поры, чтобы духу её рядом с нами не было. На дни рождения и праздники я по-прежнему буду приглашать Лену. А ты, если захочешь со мной или с отцом повидаться, приходи один, а не пожелаешь, дело твоё. Слишком много раньше тебе позволяли… Господи, что я наделала. Вот же старая дура в начале вашего брака посоветовала Леночке уступать тебе. Вот ты и возомнил о себе бог весть что.

– Ничего я о себе не возомнил. Это ты, мама, из обычной житейской ситуации развела трагедию.

– А это и есть трагедия. Просто ты пока не осознал. Лена твоя половинка, которую ты теряешь. Твои недостатки, её достоинства, твои плюсы, её минусы, как уступы и выпуклости соединяясь, создавали одно целое. Вряд ли с другой женщиной получится также.

Дмитрий хмыкнул.

– Прямо как о трансформерах говоришь. Вот уж не подозревал в тебе инженера-философа, мама. Глупости всё. Дело проще: либо есть чувства, либо их нет. Алёна мне дорога как мать моих детей, женщина с которой прожил большую часть своей жизни, но теперь хочу быть с другой. Мнения своего не изменю, и давай закончим на этом разговор. Ты не понимаешь и не желаешь меня понять.

– Ты прав. На этом закончим. Я тоже своего мнения не изменю. Я устала, – едва слышно прошептала Марина Степановна. Беседа высосала из неё все силы, хотелось сесть, закрыть глаза, впасть в анабиоз, чтобы не ощущать глубокого разочарования в сыне и выматывающего душу отчаяния.

Отключив телефон, Дмитрий с досады пнул журнальный столик ногой. Тот отлетел к стене, тонкая столешница хрустнула, извилистая трещина пробежала по лакированной поверхности.

Чёрт! Чёрт! Этого ещё не хватало. Его мягкотелая мама решила устроить проверку. Вот это да. Хорошо же. Посмотрим, что она запоёт через семь месяцев. Интересно, почему именно такой срок отмерила? С чем это связано? Да пофиг. Познакомит Полину с родителями позже. Никакой роли это не играет. Рано или поздно, ей придётся смириться с новой невесткой.