— Де-вуш-ка! — Продавщица, видимо, уже не в первый раз окликала недавнюю покупательницу.

— А? Что? — Ольга испуганно взглянула на нее. — Здесь же не библиотека! Отойдите в сторонку и читайте!

— Да-да. — Ольга кивнула и, положив газету на прилавок, поспешила отойти.

— Девушка, газету! — вновь окликнула ее продавщица.

Но странная покупательница не слышала ее.

Ольга шла к дверям кассового зала. Сергей заталкивал в бумажник билеты и сдачу. Справившись с этой нелегкой задачей, он поднял глаза и улыбнулся, увидев идущую навстречу Ольгу.

Хэппи-энд, насколько это возможно. Если бы не смерть Вали и не ощущение того, что месть осуществилась пусть от их имени и их руками, но не ими… В этой игре Ольга была скорее орудием — не палачом, а карающим мечом в чужих руках, орудием Харона…

Бог Харон, всемогущий властелин мертвых, восседал на троне. Бог был погружен в раздумья. Дабы никто из суетившихся за дверями тронного зала смертных не обеспокоил его, не отвлек от важных мыслей, он принял человеческое обличье. Не любивший пустой суеты подобострастных людишек, так и норовивших поцеловать край его тоги или сандалию, Бог Харон часто пользовался этим приемом. В последние годы он принимал облик женщины — не молодой, дабы не возбуждать у людей похотливые мыслишки, но и не старой, чтобы не оказаться стесненным страхом сделать нечто, не подобающее возрасту преклонному.

Бог размышлял о роде человеческом. Тысячи лет прошли со дня, когда эти существа были наделены душой и разумом. Но за прошедшие века твари употребили бесценные дары лишь для того, чтобы вытравить из своих душ все, что только могло поднять их над диким зверем, и при помощи разума построить адские машины и страшные города-чертоги. Тысячелетие за тысячелетием они лишь совершенствуются в низости и непотребстве, погрязая в крови и разврате. По мере сил он, Бог Харон, уводил до срока в свое царство худших из них, дабы прекратить черные деяния их на земле, и лучших, чтобы не поглотила их страшная гидра слепой алчности. Все тщетно.

Что ж, в его власти увести в Тартар всех. Всех до единого, оставив солнечный мир лишь тварям безумным и потому чистым душой.

Да! Бог Харон поднялся с трона. Он поступит так! Сейчас он возьмет свое весло, отправится к берегу подземной реки, встанет в свою ладью и, приняв свой истинный облик, пошлет ангелов смерти во все концы света…

Харон направился к дверям. Он протянул руку, ожидая ощутить на ладони своей тяжесть весла, но рука замерла в пустоте.

Бог обернулся и грозно взглянул по обе стороны трона.

Лицо его потемнело от гнева: смертные осмелились посягнуть на его весло! Посмели прикоснуться к символу божественной власти!

Харон ринулся к дверям тронного зала и распахнул их.

Под дверями стояло несколько людишек: они шептались о чем-то и тотчас смолкли, испуганно глядя на явившегося перед ними Бога.

— Кто посмел прикоснуться к веслу?! — громовым голосом обратился к ним Бог Харон.

Испуганно переглядываясь, людишки защебетали какой-то вздор:

— Хильда Арвидасовна, что с вами? Какое весло?

Проклятье, они даже не могут понять своим жалким умишком, кто стоит сейчас перед ними. Они видят лишь это обличье женщины в одеждах целителя, которое принял Бог, надеясь избежать необходимости слушать их раболепное пустословие.

— Глупые твари, кайтесь немедля! Иначе я поражу вас пламенем!

— Хильда Арвидасовна, успокойтесь, пожалуйста!

Они осмеливаются хватать его за края одежд!

— Прочь, смертные! — Он отталкивает какую-то тварь и устремляется в длинный коридор, ведущий сквозь все здание: он знает, где пытаются спрятать похищенное весло.

Кто-то снова пытается схватить Его. На сей раз рука схватившего была много крепче, и высвободиться оказалось непросто.

— Хильда Арвидасовна, давайте пройдем…

Кто-то подхватил Его с другой стороны.

— Прочь!!!

Но они не слушают Его, они бесцеремонно волокут оболочку этой женщины, в которую заперто божество, не обращая внимания на то, что говорит Он ее срывающимся голосом. Они втаскивают оболочку в кабинет и валят на кушетку, по-прежнему называя Его глупым именем и прося успокоиться. Одна из тварей появляется рядом со шприцем в руках.

Глупцы! Они не понимают, что их жалкие яды бессильны против бессмертного Бога и не в состоянии причинить ему хоть какой-нибудь вред. Все их усилия могут лишь разрушить эту оболочку и высвободить Его, а тогда уж на их головы обрушатся Его гнев и кара!

И все-таки Он рванулся, в последний раз пытаясь освободиться, но три пары рук держали слишком крепко.

— Прочь, смертные! — вскричал Он, когда почувствовал, как игла проникает в Его плоть.

Прошло несколько секунд, и Хильда затихла, погрузившись в глубокий наркотический сон. Санитары ослабили хватку и отпустили ее, с сожалением глядя на пунцовые пятна, оставленные их пальцами на коже доктора Ронкшинас: нехорошо, синяки останутся.