Даже лучшие умы способны ошибаться. Даже коллективный разум не застрахован от неверных выводов и решений. Как видно из приведенных цитат, эксперты ООН вначале тоже недооценивали культуру. Но они давно осознали ее роль и значение, обосновали иную стратегию прогресса, предложили ее мировому сообществу и правительствам, организаторам и исполнителям культурной политики государств. Обратите внимание: книга, на которую я ссылаюсь, называется практическим руководством и на ста с лишним страницах содержит множество рекомендаций, весьма полезных тем, кто способен их понять и использовать. А у нас она известна лишь горстке людей.

Гораздо опаснее ошибки инерция заблуждения. Высокомерие ограниченности. 3ашоренность догматизма. Мол, «у советских собственная гордость: на буржуев смотрим свысока»... Семь десятилетий мы, гордые своим новаторством, прорубали путь к сияющим вершинам, а пришли к зияющим провалам, растеряв по дороге почти все, что унаследовали от предков. Однако, несмотря на очевидную гибельность исторического похода под знаменем «великого учения», сознанием многих политиков до сих пор владеют прежние представления. Никак не отрешиться им от нищеты философии, которая породила нищету духа, а затем и всеобщую нищету народа.

Таким живучим и до сей поры массовым заблуждением является отношение к культуре как нахлебнице трудящихся, в лучшем случае — служанке, которой довольно и объедков с хозяйского стола.

Впрочем, XXVIII съезд КПСС пообещал, что эта славная партия когда-нибудь осчастливит общество концепцией политики, основанной на признании приоритета общечеловеческих ценностей, и тут же посетовал: «Не преодолен остаточный принцип в подходах государства и КПСС к духовной сфере»[5]. Интересный пассаж, не правда ли? Словно не эта партия, единовластно распоряжаясь судьбами страны и каждого ее гражданина, посадила культуру на голодный паек. Словно не по ее воле художественную интеллигенцию лишали жизни, Родины, свободы. Словно не она притесняла творчество и калечила таланты насильственными прививками соцреализма...

Теперь нас уверяют, что социализм в новой реальности будет иным, гораздо лучше прежнего. Но принципы, особенно если ими не желают поступаться, куда долговечнее конъюнктурных лозунгов. Остаточный принцип накрепко засел в головах управляющих страной и ее культурой. Это засвидетельствовали в своих обращениях руководители творческих Союзов и учреждений: «Даже в высших органах государственной власти не проявляется достаточно понимания проблем культуры...»[6] И в другом документе, адресованном Президенту страны, Верховным Советам СССР, союзных и автономных республик: «Остаточный принцип политического и социального недомыслия по-прежнему душит культуру...»[7]

К чему привела политика удушения духовного потенциала страны и его материального фундамента, видит каждый. Но некоторые цифры уместно напомнить. Около 60 городов страны с населением свыше 100 тысяч жителей лишены театров. Каждый пятый театр не имеет постоянного помещения. Каждое третье театральное здание не пригодно к использованию. За послереволюционные годы в Москве и Ленинграде — крупнейших музыкальных центрах страны — не построено ни одного концертного зала с естественной акустикой. Ни один зал, возведенный за тот же период в других городах России, не соответствует мировым стандартам. Почти в 90 крупных городах (более 250000 человек) нет художественных музеев. По числу музеев на 1 миллион человек СССР занимает 29-е место в мире. В специально построенных зданиях находится менее десятой части музеев. Экспозиционные площади позволяют демонстрировать лишь 6,4 % музейных фондов. Около 2400 библиотек находятся в аварийных зданиях. Каждая четвертая библиотека ютится в помещении площадью менее 50 квадратных метров. 17 тысяч сел с населением свыше 300 человек не имеют стационарных клубов. 30 миллионов советских людей еще не получили возможности смотреть телевизионные передачи...[8]

Мне возразят: нарисованная статистикой удручающая картина иллюстрирует вчерашний день культурной политики, характеризует бездуховность, антигуманность административно-командной системы, отвергнутой обществом, правящей партией, новым руководством страны. Я был бы счастлив принять эту поправку. Однако факты говорят иное: в ходе перестройки, под флагом «преодоления идеологических догм, административного произвола, обращения к духовному наследию, реального взаимодействия с мировым сообществом, обновления социализма» положение культуры, искусства, художественной интеллигенции не только не облегчилось, но во многом ухудшилось.

«Как и десять лет назад,— сказано в упомянутом открытом письме видных деятелей культуры Президенту СССР и парламентариям разных уровней,— на культуру расходуется лишь 1,2 проц. государственного бюджета. Сюда, заметим, включены расходы на телевидение, радиовещание, кино, печать. Задумайтесь: это значит, что в день на культурные нужды одного жителя государства тратится меньше трех копеек! Может ли позволить это себе цивилизованное общество?!»[9]

Цивилизованное, конечно, нет. А наше может и кое-что похуже. Именно в годы перестройки советскому государству надоело содержать искусство даже в бедности. Оно отправило музы на заработки. Иначе говоря, обрекло их на хозрасчет. До такой губительной идеи не додумался ни один титан обскурантизма.

К тому же наши новаторы не позволили промышленности заменить власть на поприще меценатства. «Во всех цивилизованных государствах благотворительные пожертвования не облагаются налогом и оказываются выгодным всем — и тем, кто их делает, и кто получает, и в конечном счете — всем. К. Лавров и М. Ульянов добились в правительстве разрешения крупным предприятиям помогать учреждениям искусства. Но сделать это выгодным не удалось: от налога освободили только один процент прибыли, получаемой предприятиями»,— рассказывал корреспонденту газеты известный актер депутат Верховного Совета РСФСР Олег Басилашвили[10].