— Вы господин Гропиус?

— Профессор Грегор Гропиус!

— Хорошо, профессор Гропиус. Вы можете подтвердить, что этот мужчина — Дирк Левезов?

— Совершенно верно. Я уверен!

— В каких отношениях вы находитесь или находились с господином Левезовым, господин профессор?

— Что значит «отношения», ни в каких отношениях. Левезов был частный детектив и приехал в Прагу по моему поручению.

— И поэтому вы решили оплатить его гостиничный счет? Я бы сказал, что это несколько, хм, мягко выражаясь, необычно.

— Может быть, со стороны. Но если я расскажу вам подробнее об обстоятельствах, заставивших меня действовать подобным образом, то мое поведение вовсе не покажется таким уж странным.

Муха недовольно кивнул, как будто хотел сказать: «Нечего тут понимать, вы и так уже под подозрением». Потом продолжил:

— Я хотел бы вас попросить пройти с нами, вы должны опознать погибшего. И возьмите с собой все необходимое. На случай если это продлится долго!

«Они хотят свалить на меня всю вину за убийство и упрятать за решетку», — мелькнуло у Гропиуса в голове. Грегор запаниковал, в какой-то момент даже решил бежать вдоль по коридору, к лестницам, одиннадцать этажей вниз. Но потом понял, что таким образом он лишь навлечет на себя еще больше подозрений, и начал собирать вещи в дорожную сумку.

Во время поездки в Институт судебной медицины по скучным, затянутым туманом улицам никто не проронил ни слова. Муха сел рядом с Гропиусом на заднее сиденье машины, а водитель, находившийся на государственной службе, никуда не спешил. Его медлительность доводила Гропиуса до отчаяния. Он был возбужден, нервозен, хотел, чтобы все поскорее закончилось, но казалось, что машина нарочно ползет от светофора к светофору все медленнее и медленнее.

Поколесив по неизвестным Гропиусу районам города не меньше получаса, «шкода» наконец остановилась перед тяжеловесным, старым зданием, внушавшим страх. Гропиус только в кино видел сцены, когда знакомые покойного приходили опознавать тело в ярко освещенное подвальное помещение. Он невольно почувствовал себя персонажем такого фильма. Патологоанатом, неопрятный мужчина лет пятидесяти с лысой головой, откинул с трупа мятую простыню.

— Да, это Дирк Левезов, — сказал Гропиус, сохраняя внешнее спокойствие.

— Пройдемте! — Муха взял Грегора за локоть и повел из помещения.

Из Института судебной медицины его повезли в управление полиции, в здании которого было не меньше сотни дверей и несколько километров коридоров, где запах напоминал пыль столетий. В пустой комнате на третьем этаже Муха предложил Гропиусу стул, а сам сел за письменный стол, видавший не одну сотню допросов. Свою работу он выполнял неохотно — отодвинул в сторону пару папок и молча углубился в чтение какого-то документа. Его черты выражали такое отвращение, как будто бы хотели заявить всему миру, что он не хочет иметь со всем этим ничего общего. Наконец он поднял голову и сказал:

— Глупейшее это дело, понимаете?

Гропиус кивнул и решился задать вопрос:

— Есть ли какие-то версии, как это случилось? Я имею в виду, Левезов утонул? У него найден алкоголь в крови?

Муха поднялся, снял куртку и повесил ее на спинку стула. Потом сел снова и протянул Гропиусу заключение о вскрытии трупа.

— Смерть наступила в результате одного точного удара в затылок, предположительно нанесенного каким-то специальным оружием, которое рассекло спинной мозг. Не вытекло ни капли крови, вообще ничего. Потом его выбросили в Молдау. Ничего неизвестно о месте преступления. Никаких зацепок. Чистая, профессиональная работа.

От рассуждений комиссара Гропиуса пробрал озноб. К тому же он почувствовал себя некоторым образом виноватым в смерти Левезова. В конце концов, это ведь он отправил его в Прагу. Почему его не спрашивают о задании, которое было поручено Левезову? Гропиуса бы даже не удивило, если бы Муха начал вменять ему в вину это преступление. Но ничего такого не происходило.

Вместо этого Муха задал вопрос:

— А вы, собственно, чем занимаетесь, господин Гропиус?

— Я врач мюнхенской клиники, — ответил он.

Муха посмотрел в окно, как будто допрашиваемый не сказал ему ничего нового. Скорее из вежливости он сказал:

— Так-так, значит, вы врач? А когда вы приехали в Прагу, профессор?

— Вчера днем. Вот мой билет! — Гропиус вынул билет из внутреннего кармана пиджака и протянул его Мухе.

— И как долго вы еще намерены здесь пробыть?

— Я забронировал обратный рейс на завтра. Но если того требуют обстоятельства, я, конечно, готов остаться дольше.

Муха понимающе кивнул и замолчал. Через какое-то время он продолжил:

— Я думаю, что в этом нет никакой необходимости, профессор. Наоборот, постарайтесь вернуться домой. Я благодарю вас.

— Значит ли это…

— Вы можете идти, профессор Гропиус!

Гропиус был потрясен. Он уже рассчитывал на худшее, а теперь такое! Он торопливо встал, взял свою сумку, коротко попрощался и быстро покинул полицейское управление.

По дороге в отель «Коринтия Тауэрс» Гропиуса одолевали самые разные мысли. Всего двадцать четыре часа он находится в Праге, и снова кажется, что все здесь в заговоре против него. «Это просто смешно, — пытался он уговорить себя, — у тебя всего лишь расшатались нервы. Может быть, смерть Левезова — это просто страшная случайность». Но уже в следующий момент сомнения возвращались. Почему, спрашивал он себя, Муха ничего не спросил о том задании, которое Гропиус поручил Левезову? Почему он держался так подчеркнуто недовольно, когда речь шла о выяснении обстоятельств смерти? Почему он чуть ли не с одобрением отзывался о способе убийства?