— Когда этот юноша ворвался в наш лагерь, я немедленно поднял первый и третий отряды по тревоге, — отчеканил Деврис.

— Сэр, — вмешался Серван, — а мой план с шестьюдесятью бойцами на лодках вам не понравился?

— План был хорош, если бы я готов был потерять половину войска, — отрезал генерал. — Но когда я узнал, что отправил двух членов королевского двора прямиком в логово салматского рейда… — Он многозначительно посмотрел на Гранди, — Мне не улыбалось объяснять вашим отцам, особенно вашему, ваше высочество, почему их сыновья погибли. Наша разведка ошиблась — я думал, отправляю вас подальше от настоящих боевых действий, а не прямо в эпицентр вторжения.

Он пожал плечами:

— Теперь, когда до Салмата дойдёт весть, что мы защищаем Оласко как свою землю, эти рейды точно прекратятся.

— Генерал, — спросил Гранди, — вы захватили их командира?

— Кажется, да, — генерал повёл юношей к группе пленных. — Посмотрите сами.

Пленные сидели на земле, испепеляя победителей взглядами.

Гранди внимательно осмотрел каждого, затем уверенно указал на одного:

— Это он.

Генерал приказал вывести указанного пленного. Юный принц, не отрывая от него взгляда, сказал:

— Этот человек хладнокровно убил двадцать наших солдат.

— Они были дезертирами, — огрызнулся пленный.

— Тогда их должно было судить ролдемское правосудие, — холодно парировал Гранди. Он посмотрел на генерала и твёрдо произнёс: — Повесить его.

— Я военнопленный! — закричал капитан Салмата, пока два ролдемских солдата скручивали ему руки за спиной.

— На вас нет униформы, — заметил генерал. — Насколько я могу судить, вы обычный бандит. Если его высочество приказал повесить вас — так тому и быть.

Он кивнул сержанту Валенски, который с группой солдат направился к деревьям. Один из них нёс свёрнутую верёвку.

— А что с остальными? — спросил генерал.

Юный принц ответил без колебаний:

— Отпустите их. Пусть передадут, что Ролдем отныне считает эти острова такими же священными, как землю под стенами моего отца. Оласко теперь часть Ролдема, и мы будем защищать его до последней капли крови.

Он повернулся к генералу:

— Я попрошу отца начать набор в первый и третий отряды и полностью укомплектовать гарнизон Опардума. Такие нападения должны прекратиться.

Генерал с лёгкой улыбкой кивнул:

— Ваше высочество.

И отдал приказ солдатам:

— Отведите этих людей к лодкам и отпустите.

Серван подошёл к кузену:

— Это было… впечатляюще.

— Согласен, — добавил Джомми, — Ваше высочество.

Все пятеро юношей смотрели на принца, который внезапно казался на годы старше, чем вчера. Гранди встретил их взгляды:

— Думаю, нам пора домой.

Развернувшись, он пошёл вслед за генералом. После мгновенного замешательства друзья последовали за ним.

Миранда пришла в себя и обнаружила, что лежит на кровати без пут. Она села и сделала глубокий вдох. Грудь болела, но дышать стало легче, а сознание больше не затуманивала та странная дурнота, что окутывала её при предыдущем пробуждении.

Она огляделась, пытаясь понять, где находится. Это была уже не та комната, где её держали связанной. Теперь она пребывала в чём-то напоминающем шатёр, но стены на ощупь оказались твёрдыми и гладкими, словно отполированный камень.

Внезапно перед ней возникла фигура — дасати в чёрном одеянии, но с новым символом на груди: жёлтым кругом. Фигура была полупрозрачной, и Миранда сразу поняла, что перед ней послание, а не живой человек.

Осторожно проверив свои силы, она обнаружила, что магия работает, но как-то странно, будто сквозь плотную пелену.

— Ты пришла в сознание, — произнёс дасати, и Миранда с удивлением осознала, что понимает его язык. — Ты провела здесь три дня. Мы позаботились, чтобы ты могла есть, пить и дышать без мучений. И… вернули тебе силы. В определённых пределах.

Миранда попыталась мысленно перенестись в Ассамблею Магов — это умение она освоила в совершенстве, — но ничего не произошло.

— Нам пришлось потрудиться, — продолжил образ дасати, — но твои силы действуют только в пределах этой комнаты. Существо, что доставило тебя к нам, утверждает, будто ты могущественная чародейка, и мы можем многому научиться, изучая тебя. Мы наблюдали за тобой долгое время, женщина цурани. Ваши воины — словно дети, но мы действительно опасаемся ваших чернорясых».