Сейчас я был достаточно силён и крепок телом, чтобы вести тонкий контроль этой агрессивной субстанции. Ведь я не хотел сжигать всю свою пациентку! Я должен был сжечь только её болезнь и заражённые ткани!

В комнате тотчас запахло палёным мясом и горелыми волосами. Поверхность кожи начала чернеть, выгорая вместе с ночнушкой. Волосы на её теле и голове начали обугливаться, отпадая от тела лоскутами, а сама Бланка несмотря на все наши ухищрения, тихо стонать от боли. Хотя я и пытался через ауру подавить её нервную систему, помогая действиям медикаментов. Но кожа человека оказалась слишком чувствительным органом!

Во всяком случае, мне удавалось не дать ей проснуться, держа под контролем её сознание и тело. Так что лечение шло без осложнений!

Доведя своё лечение до определённого предела, я сделал перерыв, занявшись исцелением уже обработанных зон, подстёгивая действие лечебного зелья. Но очень скоро я выработал ресурс и этой алхимии.

— Влей в неё ещё зелье лечения.

— Но часто нельзя — может не выдержать сердце.

— Я знаю что делаю! Не спорь со мной.

Дождавшись когда второй эликсир попадёт в рот Бланки и начнёт впитываться в её организм, я продолжил. Ткани начали рубцеваться и заживать куда быстрее!

Так продолжалось около получаса. Я сжигал болезнь вместе с поражёнными клетками, заживлял обработанные участки и продолжал лечение дальше. Пока дело не дошло до поражённых суставов. И там работа пошла куда медленнее.

Благо сами пальцы были не очень большой зоной, так что в общем и целом работы было намного меньше чем с кожей на теле. И всё же ещё полчаса я угробил, израсходовав в общей сложности пять пузырьков с заживляющим зельем.

— Всё, — констатировал я, глядя на результат своей работы. Бланка теперь лежала абсолютно голой перед нами, вся в рубцах и остатках истлевшей пижамы. На постели также были видны подпалины и следы моего огня. Но я был доволен полученным результатом! — Пальцы её пока будут сильно болеть, но восстановление уже идёт. Часть нервов повреждена, из-за чего левая рука частично потеряла подвижность, но надеюсь под действием элексиров со временем и она восстановится — женское тело куда живучее мужского. Кости к счастью остались целы — болезнь не успела затронуть их ткани, так что деформации удалось избежать. Как поправится, даже шрамов не останется!

Улыбнувшись, я обернулся на уже своего барона, сидевшего закрыв руками лицо. Я был абсолютно уверен что теперь-то он встанет на мою сторону целиком и полностью.

— Эй, Аргон, старина, ты как там?

— Господин! — стоило ему отнять ладони, как на меня уставлялось залитое слезами лицо. При этом голос мужчины был наполнен твёрдостью камня, — Я клянусь служить вам верой и правдой до конца своих дней! — опустившись на колено, барон Сторн низко склонил голову, — Умоляю, спасите жизни моих детей, и у вас не будет преданней последователя!

Мысленно я даже поаплодировал прозорливости аристократа. Он не юлил, не торговался, не ждал пока я вылечу всех его детей, чтобы попытаться меня обмануть. Нет. Дав присягу немедленно он не просто перехватил инициативу, но и оказал мне высочайшее доверие! Теперь, если я не вылечу его детей, я буду выглядеть достаточно мерзко чтобы моя репутация упала ниже дна не только среди аристократов, но и среди жителей его деревни. Ведь служанку-то я вылечил первой!

— Кончено, Аргон. Идём. Но сперва, — на моей ладони зажёгся беленький огонёк, начавший испускать вокруг себя ауру чистоты. Её не хватило бы для нанесения вреда животным или людям, но против бактерий это излучение должно было быть смертельным. Я ведь не забыл, что проказа распространялась через воздух и дыхание больных! Все помещения особняка нуждались в обеззараживании.

Первый огонёк отлетел от меня, поднявшись в воздух. Покружил по комнате, после чего от него отделился ещё один огонёк. От них ещё два, а от тех уже все четыре. Я открыл дверь комнаты и белые язычки пламени начали разлетаться по всему этажу, распространяя вокруг себя ауру, выжигающую любую мелкую жизнь. При этом они всё ещё продолжали делиться, вскоре превысив числом полсотни. К вееру все коридоры и комнаты третьего этажа будет залиты моим белым светом!

— Болезнь всё ещё живёт в этом воздухе. Мой огонь убьёт её, где бы та ни находилась. Идёмте к вашим детям, товарищ Сторн. Пора поставить их на ноги. Империуму нужно много умных и здоровых детей! Какого бы происхождения они ни были. Я сразу за вами, — пригласив того идти вперёд, я с удовольствием следил за переменами, произошедшими с человеком. В то закрытое крыло здания, где медленно умирали его дети, он теперь заходил твёрдо, словно бросаясь в бой. Больше не было той обречённости и бессилия в его походке, что сопровождала молодого вдовца. Молодого по моим меркам, конечно же. Что в сущности тридцать девять лет для мужчины?! Ерунда! Успеет ещё раз жениться и новых детей заведёт!

Пусть он и выглядел в силу особенности времени лет на сорок пять. Это не имело большого значения для мужчины — главное чтобы новая жена была молодой и дети не заставят себя ждать.

Первой в списке была его вторая дочка, самая младшая из заболевших — Эмилия. Её спальня была самой большой. Наполненная куклами, цветами и красивыми картинами с изображением моря, кораблей и ярких пейзажей. Помещение создавало невероятно светлое впечатление. Чего не сказать о самой девочке, сидевшей на краю кровати и державшей куклу с разбитой головой. Судя по осколкам, головы у них были из фарфора. Рядом беззвучно стояла вторая служанка, ухаживавшая за детьми — Аделина. Она молча поклонилась барону, поспешив выйти дабы не смущать нас своим присутствием. Её обезображенное лицо скрывалось под низким капюшоном белой хламиды, покрывавшей всё тело до самого пола.

— Эллиечка, что случилось? — присел барон перед дочкой, чьё лицо и руки были замотаны в бинты. На служанку он даже внимания не обратил, — Твоя любимая кукла сломалась?

— Ненавижу их... — отбросив игрушку, заявила девочка лет пяти-шести, — они ненастоящие. Неживые. Даже когда я умру они такими и останутся — белыми и красивыми. С вечной улыбкой на лице... Не дари мне больше кукол, папочка, — уже сквозь слёзы добавила девочка, обняв за шею своего отца.

Какое-то время она тихонько плакала, пока Аргон что-то шептал на ушко дочери, гладя её по спине. А спустя пару минут живые но уставшие глаза Эллии наткнулись и на меня, приоткрывшись в удивлении.